Александр Этман - На седьмой день: рассказы Страница 25

– Быть проще, – сказал хедхантер.

И переписал резюме. Впрочем, это не помогло. На собеседованиях Гарику удавалось прикидываться дураком первые пятнадцать минут, потом он увлекался и начинал объяснять менеджерам, что тех же результатов можно добиться гораздо быстрее, делая все иначе и при меньших трудозатратах.

...Через год после приезда я работал в торговой компании, Петя служил в госпитале наладчиком анестезиологического оборудования, а Гарик устроился в пиццерию. Он развозил по домам пиццу и получал скромное жалованье и чаевые. Однажды он повез пиццу по какому-то сомнительному адресу. Дверь открыл пуэрториканец. Явно обкуренный.

– Сколько можно ждать? – заорал он. – Давай пиццу и проваливай!

Гарик постоял у двери и снова позвонил.

– Мои чаевые... – сказал он появившемуся в проеме пуэрториканцу.

– Вот, – сказал тот и ударил Гарика в челюсть. Потом отобрал бумажник и сказал:

– Сунешься в полицию – застрелю!

Гарик потрогал подбородок.

– Ах ты, тварь, – закричал он по-русски и одновременно ударил пуэрториканца ногой в пах. Тот ахнул, согнулся. Гарик сбил его с ног и немного попинал. Из кухни, пошатываясь, вышла девица. На ней были джинсы и лифчик. Гарик подобрал валявшийся бумажник и сказал девице:

– Это – мой. А с вас – чаевые за пиццу.

Девица, кажется, и не удивилась. Она сунула руку в карман и вытащила оттуда пятидолларовую бумажку.

– Хватит? – спросила она.

– Да, – сказал Гарик.

– До свидания, – сказала она.

– Да свидания, – сказал Гарик.

Он поехал в пиццерию и сказал, что увольняется. Потом купил бутылку водки и два банана. И этим поужинал на лавочке рядом с домом. А утром позвонил мне. Я опаздывал на работу.

– Что случилось? – спросил я. – Гарик, только быстрее, умоляю...

– Я хочу с тобой попрощаться, – сказал он.

– Ты что, уезжаешь?

– В некотором роде.

– Куда? Когда?

– Насовсем. Сейчас. Я устал. И выхода нет.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю, – ответил он. – Думал повеситься, но здесь нет ни одного подходящего крюка. Живу я, ты знаешь, на втором этаже, так что выбрасываться глупо – только покалечусь. Наверное, вскрою вены.

– Гарик, – сказал я, – подожди. Я позвоню на работу и скажу, что заболел. Потом найду Петьку, и мы приедем к тебе.

– Это ничего не изменит, – сказал он.

– Мы должны поговорить, – настаивал я. – После стольких лет мы имеем право хотя бы поговорить.

– Имеете, – неожиданно согласился Гарик. – Жду. Только недолго.

Я позвонил на работу. Потом Петьке.

– То есть как – самоубийством? – не понял он. – Что, сейчас?

– Ага, – сказал я.

– Но я на работе, – сказал Петька. – Ты понимаешь, что будет, если во время операции выйдет из строя анестезиологическое оборудование, а меня не окажется на месте? Человек умрет.

– Твой неизвестный человек все-таки в госпитале. Его как-нибудь откачают. А Гарик дома – один, пьяный, не спавший всю ночь и полный решимости уйти из жизни.

– Меня уволят, – сказал Петька. – Где встречаемся?

– У магазина «Семь гномов». Через полчаса.

Я захватил привезенную из СССР видеокамеру – «Панасоник М-7». Я подумал, что если мы начнем снимать самоубийство Гарика, то он, возможно, и передумает сводить счеты с жизнью. И в магазин «Семь гномов» мы с Петькой вошли с этой камерой. Честное слово, мы не собирались устраивать никакого цирка. Так получилось. Завидев нас, продавщица закричала:

– Жанна, иди немедленно сюда!

Появилась хозяйка магазина. Она вытерла руки о передник и хмуро спросила:

– Что это вы тут делаете с камерой? Кто такие?

– Съемочная группа информационной программы «Время», – неожиданно для самого себя сказал я. – Делаем репортаж из Чикаго. Это оператор Петр. Я – Саша.

– Да ну! – сказала Жанна.

– Нам сказали, что у вас – лучший русский магазин в городе. И вот мы здесь. Если не возражаете, короткое интервью?

– Можно переодеться? – спросила Жанна.

– Конечно, – сказал я. – Вообще-то мы хотели предупредить о визите, но времени мало, сегодня улетаем.

– Я мигом, – сказала она.

– Что ты делаешь? – с ужасом прошептал Петя.

Через три минуты Жанна появилась перед нами в майке «Chanel № 5».

– Чудесно, – сказал я. – Итак, приступим. Не волнуйтесь, все лишнее вырежем.

– Я не волнуюсь, – сказала Жанна. – Давайте вот здесь, на фоне колбасного отдела.

– Давайте, – сказал я. – Петр, готовы?

– Готов! – сказал Петька.

– Мы находимся в лучшем русском магазине Чикаго, который называется «Семь гномов», – начал я. – Посмотрите на это изобилие, друзья! При этом – никакой, заметьте, очереди. А вот и хозяйка этого гастрономического салона Жанна. Расскажите пожалуйста, как это вам в голову пришла такая замечательная идея – открыть в Чикаго русский магазин?

– Людям хочется покушать чего-то родного, – сказала она. – Американское разве можно в рот взять? Русских у нас уже, поди, тысяч сорок. Так что спрос есть.

– А почему «Семь гномов»?

– Сказка такая...

– Я имею в виду, а где же «Белоснежка»?

– А, вы уже слышали? «Белоснежку» не завезли! Мы ж, в основном, торты из Нью-Йорка везем. И вот, все привезли: и «Лямур», и «Киевский», а «Белоснежку» забыли отгрузить.

– Не жалеете, что из Союза уехали?

– А чего жалеть? Америка – чудесная страна. Страна неограниченных возможностей. И ассортимент у нас большой – более трехсот наименований.

– Да вы что? Я за всю жизнь, наверное, столько наименований не съел...

– А мы сейчас вас покормим.

– На работе не ем, – сказал я. – Жанна, у вас есть возможность передать привет своим родственникам в Советском Союзе.

– Да у меня все здесь, – сказала Жанна.

– Ну, тогда друзьям, подругам, одноклассникам...

Следующие три минуты Жанна передавала приветы и приглашала всех заезжать, выражая надежду на то, что Горбачев разрушит железный занавес и советские люди смогут, наконец, попробовать хотя бы часть наименований. Когда «съемка» закончилась, Жанна собрала нам в дорогу кое-какие припасы – копченую рыбку, колбасу, красную икорку, шпроты, буханку ржаного хлеба и соленые огурчики. Мы отказывались, но Жанна насильно всучила нам пакеты.

– Ну что ты наделал? – зашипел Петя, когда мы сели в машину. – Она же нас потом узнает!

– Скажем, что обалдели от всего этого великолепия и решили остаться, – сказал я. – Давай подумаем лучше, как будем Гарика отговаривать.

– А чего его отговаривать, – сказал Петя. – Я пока ехал, подумал и понял, что ничего он с собой делать не собирается. Когда люди сводят счеты с жизнью, они никуда не звонят.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Не знаю, – признался он. – Просто подозреваю. Давай заедем к индусам за водкой.

– Что, понравилось работать оператором?

– Купим! – сказал Петя.

...Мне показалось, что Гарик стоял под дверью. Во всяком случае, открыл он мгновенно.

– Привет, – сказали мы. – Спасибо, что подождал.

– Что это вы принесли? – спросил он, обнюхивая нас.

– Закуску.

– Зачем?

– Ну, тебе, возможно, закусывать действительно уже не стоит, а нам-то жить, – сказал Петя.

– Ого, – поразился Гарик, когда мы выложили на стол содержимое пакетов. – Сколько же вы потратили?

– Пустяки, – сказал я. – Не каждый день такой повод.

– Вы, наверное, думаете, что я шучу, – догадался Гарик. – А я уже воду горячую в ванну набрал... И бритва вот...

– Амаркорд, – сказал Петя. – Я должен выпить.

Он налил себе, мне и вопросительно посмотрел на Гарика. Гарик, помедлив, сел за стол. Мы чокнулись.

– Ну что, блин, случилось? – спросил я.

– Я раздавлен, – сказал Гарик. – Никакого просвета. Нигде. Ни в чем. Все плохо, и с каждым днем становится еще хуже. Я напрасно уехал. Это не моя страна. У меня для нее слишком высокая квалификация.

Потом он рассказал об инциденте с пуэрториканцем. Мы снова выпили.

– Молодец, – похвалил я. – И сдачи дал, и бумажник забрал, и чаевые. Мужик!

– Свалил, между прочим, с первого удара, – похвастался Гарик.

– Умница, – сказал Петя.

– А может, я его убил? – вдруг спросил Гарик. – И меня теперь повсюду ищет полиция?

– Не убил, – успокоил его Петя. – Если бы убил, тебя давно уже нашли бы. Да он, наркоман, никуда и не обращался.

– Надо было пиццу тоже забрать, – после паузы сказал Гарик. – Водку вчера бананом закусывал.

– Ну? – спросил Петя. – Выпьем?

– Выпьем, – сказал Гарик. – Зачем вы принесли камеру?

– Страшно дома оставлять.

– А давай я Гошке видеописьмо оставлю, – оживился Гарик. – А вы потом, когда он вырастет, ему покажете. Он поймет...

– Давай, – сказал я. – Переодеться не хочешь?

– Во что?

– Ну, во что-нибудь нарядное.

– Зачем?

– Чтобы Гошка тебя таким и запомнил.

Мы выпили, и Гарик пошел переодеваться, а Петька снова побежал к индусам. Они вернулись почти одновременно. Гарик успел побриться. Он надел югославский костюм серого цвета, белую рубашку и бордовый галстук.

– Так, – сказал он. – Надо выпить и закусить, потому что у меня немножко заплетается язык.