Александр Карнишин - Почти фантастика Страница 25

— Это далеко, на юге. А ты географии не знаешь совсем, что ли?

— У нас до географии не успели дойти, — самому, вижу, жалко.

— Ага. Пять классов, ты говорил. Помню. Ну, в общем, горная такая страна. Там была сначала революция, потом в победившей партии стали друг с другом грызться, а потом позвали на помощь. Ну, и пришли, значит — сначала наши, а потом и все остальные.

— Наши — это какие же? — настораживается Илья с чего-то.

— Ну, не наши, которые наши, которые сейчас наши. Тогда еще был Советский Союз.

— А-а-а… «Совок»! Понятно.

— …Совок. Ну, да. Так в том Афганистане все еще воюют. Это уже сколько лет!

— Вот я и говорю, Семеныч — некогда тут думать о том, что будет после. Нам еще воевать и воевать до полной победы над всеми врагами.

— Но все же? Вот, представь, наступило счастливое время. Победили мы всех врагов. Всех-всех, представляешь?

— Эх, хорошо! — мечтательно улыбнулся Илья.

— И что ты же тогда делать будешь?

— Ну, не знаю даже, — и рука в затылок.

— Я вот, если выживу к тому времени, и если в силах еще буду, снова в школу пойду, наверное. Учить детей буду. А ты? Вот, если представить, а?

— А я кроме как стрелять ничего пока вроде не умею. Зато стреляю хорошо.

Стреляет он действительно очень хорошо. Рука крепкая, держит любой ствол — не дрожит. Из мелких пистолетов бьет — даже отдачи не видно. Как зажмет в своей ручище… Вот стрельбе учиться или сборке-разборке — у него получается сразу. А всякие предметы, что в школе не успел — с трудом. И географии не знает, выходит. И истории.

Вечером у костерка, отгоняющего мелких кровососов дымом от наваленной на него сырой зелени, так и тянет на разговоры. Ну, интересен мне этот Илья. Кто, да откуда, да как такой вырос в наше непростое время.

— Вот, предположим, Илья, взяли тебя в плен…,- начинаю я издалека.

— А хрен им по всей морде — не хочешь? Пусть сначала догонят!

Смеется. Весело ему.

— Это такое предположение. Как в физике или в математике какой… Помнишь, про относительность разговаривали? Вот тут так же. И вот ты, значит, в плену. И вдруг оказывается, что это не наши тебя захватили, то есть не люди вовсе, а какие-то прилетевшие инопланетяне.

— Как Хищник? Я смотрел. Там тактика нормальная у спецов.

— Ну, вроде того, да. И вот они тебя взяли. И того, с той стороны — тоже одного взяли. Такого же крепкого, молодого, энергичного.

— Ага. А потом устроили бой до смерти? Я такое читал.

— Нет, погоди. Они просто вас поставили рядом. И вот сидит их самый главный и вопросы задает вам по очереди. А без очереди ты ничего не говоришь, только слушаешь. Спрашивает он тебя: за что воюешь?

— …

— Нет, ты отвечай, отвечай!

— Ну, как это… Вот — против них, значит.

— А за что?

— Ну, чтобы свобода, значит, была всякая. И страна моя, чтобы богатая и сильная и вообще. И чтобы всяких сук-воров не было…

— Стоп. Хватит пока. Тут этот чужой поворачивается ко второму пленнику и спрашивает: а вы, милсдарь, следовательно, за то, чтобы свободы не было, чтобы страна была слабая и бедная, и чтобы везде на всех постах — суки-воры? Он еще так это произносит с акцентом — «суккиворры». А тот, вытаращив от удивления глаза, кричит и в грудь себя бьет: да вы что? Да я за Родину нашу пасть порву! Да я за сильную и богатую страну! Я за народ и против ворья! Я за настоящую свободу!

— И чо? — замирает Илья. — Я как-то даже не понял… Это ты к чему так вот говоришь?

— Да так просто, пробило что-то на разговор.

Действительно пробило. Все равно, как с малым ребенком обсуждать взрослые проблемы.

— Сходил бы ты лучше к замполиту, Семеныч. Вот ей-ей — сходил бы. А то в бою вдруг тебя так вот на поговорить пробьет, а у меня как раз заклинит. И как тогда мы будем? Или, давай, лучше я схожу, а?

— Да не стоит. Не надо. Я же так просто. Для примера.

…

На утреннем построении замполит кричал с натугой, краснея всей бритой наголо головой:

— Вот, товарищи мои и друзья! Вот, смотрите! Пробрался к нам ночью враг, не уследили! И кого? Кого выбрали жертвой эти мерзавцы? Нашего старейшего бойца! Нашего Семеныча… То есть, Петра Семеновича Карасева. Прощай, давний друг и соратник. Ты прошел с нами все бои и стычки. Ты остался цел даже в самые черные дни отступления. Но все же достали, добрались, упились кровью… Упыри! Мерзавцы! Предатели! Но мы отомстим. Мы страшно отомстим. За Семеныча — десятерых врагов! Правильно?

— Да! — кричали бойцы.

— Да! — кричал Илья.

— Да! — кричал его новый второй номер.

Пулеметчику без второго номера просто нельзя.

Рыночная политика

Очередь в этот кабинет занимали заранее. Записывались на прием, договаривались о времени, приносили толстые паки документов и тонкие прозрачные файлы с отзывами юридической службы.

— Итак, вы решили лично выйти к зданию парламента и устроить у входа одиночный пикет в поддержку вашего кандидата?

— Да. Имею право! По закону — имею право!

— Конечно, имеете. И не надо так нервничать. С вас сто рублей. Нет, не мне. В кассу, пожалуйста.

С такими вот одиночками легко. Одиночка получает из окошка кассы оформленный документ и может потом спокойно стоять во имя чего угодно хоть весь заявленный день. Ну, кому он там мешает? Пусть себе стоит. Хотя, документы у него все равно обязательно проверят и сверят с тем, что написано в кассовом ордере. Один стоишь? Один. Оплачено за одного? За одного. Закон выполнен, польза от этого государству — несомненна.

Хуже, когда мероприятия массовые. И ведь все хотят не просто так постоять и покричать в местах, специально для этого оборудованных, но обязательно еще пройтись по центру города. Чтобы, значит, все их увидели. Чтобы прочитали лозунги. Чтобы машины, стоящие в пробках, погудели им дружно. Как на свадьбу какую… Чтобы полиция бегала в поте лица и обеспечивала.

— Так не пойдет, — серый от усталости чиновник поднял глаза на представителя оргкомитета.

— А что не так?

— Вот вы указываете, что предполагаете пять тысяч участников…

— Это не запрещено законом.

— Но по данным полиции на прошлом шествии у вас было шесть тысяч. А ваши же газеты заявили, что не шесть, а все десять. Понимаете? Сначала вы объявили пять, как и сегодня. Заплатили. Потом полиция посчитала — шесть. А вы же сами еще кричите, что вас много, много — целых десять тысяч.

— Это оценочные подсчеты. Неточные.

— А хотелось бы точных. Потому что, получается, должок есть за вашей партией. Вот за ту самую разницу. И выходит так: либо вы платите, как полиция посчитала. Признаете, стало быть. Либо уж упирайтесь до самого конца, что вас на самом деле очень много. Но тогда и плата — выше.

— Но ведь — это, типа, опт получается…,- хитро усмехнулся представитель оргкомитета. — Должны быть оптовые скидки!

— Ох, уж, эти славные представители торговли… Вы все путаете. Тут за большее число участников — выше плата. Потому что — зеленые насаждения. Потому что — дольше идет колонна и мешает двигаться автотранспорту. Потому что — больше полицейских, поддерживающих порядок. Понимаете? Объявите хоть сто тысяч — но платить придется уже миллионы. Потому что — площадь. Вот так, понимаете ли. Закон.

— Так я не понял насчет наших документов…

— А вы их забирайте пока. И принесете, когда оплатите превышение объявленного количества участников митинга. Хоть по нашим данным, хоть по своим. Нам даже лучше будет.

Тяжело с этими «политическими». Никак они не поймут настоящей рыночной экономики и политики. Знают только, что по Конституции — у них право собираться и мирно выступать. И все. А то, что к правам неразрывно пристегнуты обязательства — это как? Кто им должен оплачивать работу уборщиков? Полицию кто должен содержать? Электричество к их усилителям — бесплатно, что ли? А шествие это вот, массовое такое, с ограничением движения автотранспорта? Это как вообще? На руководство они ругаются, что, мол, пробки создают… А сами? Тяжело с ними…

— Извините, я вот насчет Конституции…

— Заходите, заходите! Это к нам.

— Я вот тут нашел, подборку такую сделал. Везде сказано, что народ имеет право на вооруженное восстание против власти.

— Ну, что… Нормальная такая у вас подборка. Законная. И что?

— Вот, как бы так, чтобы, значит, не против закона, но за народ?

— Легко. У нас есть расценки на все. Абсолютно на все. Какими силами примерно будете действовать? Тяжелое вооружение использовать собираетесь? Армию будете привлекать на свою сторону или, наоборот, отстреливаться? Как решили с полицией поступать? Кстати, с Западом согласовали?

— Извините, я, кажется, не понял… Так, что, можно, что ли?

— Конечно, можно! Особенно, если по закону. Сейчас составим вам калькуляцию… Вот, примерная самая, то есть, по минимуму. Это если без воздушной бомбардировки и с минимальным числом жертв. Вы же не хотите массовых жертв? Я почему-то так и думал. Ну, вот, примерно так — полтора миллиарда. Это уже в кассу нельзя. Такие суммы — только по безналу, извините. И заодно должен предупредить. Если в процессе вооруженного восстания вы проиграете, деньги не возвращаются. Это однозначно. И второе: если вдруг у вас все получится, но примените тяжелое вооружение или бомбежку там, или массовые жертвы будут — тут вот указаны штрафные санкции. И лучше вам на них не попадать. Никакая тогда Америка не поможет. Хотя, если за вами есть финансы и парочка наших так называемых олигархов из верхнего списка… Ну, может, уложитесь. Но впритык. Так что вы посчитайте, посчитайте. И прикиньте свои выгоды. Ведь восстание — оно для улучшения, я прав?