Дмитрий Вересов - Огнем и водой Страница 26

– Повезло! – согласился Переплет, который очень не хотел, чтобы его мать получила похоронку.

Падали осенние листья, медленно кружились. Один из них – березовый, легкий как почтовая марка, – сел маршалу на плечо. Орлов смахнул его, не глядя. Переплет почувствовал, что нужно выпить. Впрочем, трезвым было бы сложно принять все это – неожиданный брак, отцовство. «Вот уж поистине, страна чудес, – думал про себя Переплет, сохраняя на лице благодарную улыбку, – утром был и холост, и бездетен, и никаких бед не знал».

Маршал продолжал разглядывать небосвод: небо над заказником, не в пример питерскому, было ясным. Акентьев решил, что аудиенция окончена, и тихонько затрусил вниз по пологому склону. Возле машин весело грызлись несколько разномастных псов, но при появлении Акентьева они оставили возню и напряженно уставились на него, чтобы через мгновение разразиться дружным лаем.

– Вы бы отошли! – попросил подошедший егерь и посмотрел в лицо Акентьеву. – Собаки вас боятся!

Переплет пожал плечами – раньше животные никогда так не реагировали на его приближение. Он отошел, вернувшись за стол, к гостям, но собаки продолжали надрываться. Потом одной из них, видимо, пришло в голову, что пора сменить пластинку, она стала подвывать. Остальным идея понравилась, и они дружно подхватили вой. Егеря всполошились, заметались возле своих питомцев, успокаивая.

– Говорил я им, – доверительным шепотом сообщил Переплету майор-разведчик, – ну на кой черт собаки?! Все равно это не охота, а так – фикция. Все равно что в зоопарке охотиться. Разве нет?

– О чем ты там, майор, с моим зятем шушукаешься? – с подозрением спросил спустившийся вслед за Переплетом Орлов. – Военные тайны разбалтываешь? Смотри у меня!

– Никак нет… – начал майор, тут же осекся и с удивлением воззрился на Переплета. – Так ты… вы – зять Анатолия Николаевича?!

– Прошу любить и жаловать! – сообщил Орлов.

Все взгляды устремились на Акентьева. В некоторых из них Александр заметил зависть, зато в других – неприкрытое сочувствие. Впрочем, возможно, ему просто показалось.

Маршал же подозвал Переплета и, когда тот подошел, обнял его по-медвежьи, прижавшись усами к его губам. От усов разило водкой. Акентьев сделал вид, что несказанно польщен, и поспешил отодвинуться, пока старику не вздумалось снова лезть с поцелуями. Тосковал он теперь не меньше кабана, предназначенного на убой веселым охотникам. Товарищи офицеры собирались встретить несчастную зверюгу дружным залпом из нескольких десятков стволов. Впрочем, многие из них были «в состоянии сильного алкогольного опьянения». Даже Акентьеву, несмотря на его робкие протесты, вручили ружье – фирменную двустволку.

– Жуков с таким же охотился! – сообщил ему передавший ружье старший егерь.

По выражению лица Акентьев понял, что, будь его воля, никакого ружья маршальский зять не увидел бы, как, впрочем, и кое-кто еще из присутствующих.

– Да, пора вернуться к нашим баранам, а вернее – кабанам! – сказал маршал. – Любишь кабанятину, Саша?

Переплет пожал плечами – может, и случалось пробовать, да забыл. Орлов потряс дланью, как бы заверяя его, что скоро он сможет полакомиться. Однако не вышло. Зверь, вопреки здравому смыслу и многолетнему опыту егерей, не помчался прямо под выстрелы, а, развернувшись, бросился к машинам мимо охрипших от лая псов. Несколько охотников успели дать нестройный залп, но чудеса продолжались, и зверь продолжал двигаться с прежней скоростью в выбранном направлении, пока не исчез в лесу. Словно призрак.

– Это был не кабан! – сказал майор из разведки, который пришел в себя первым. – Это они собаку в кабанью шкуру зашили – помните, ходила байка, что для Хруща кошку за зайца выдали? Кабаны такими умными не бывают – не положено!

– Черт! – выругался маршал. – Это Будин своими пьяными песнями его спугнул! Примета дурная – вот что плохо! Ну а мы на эту примету с тобой сплюнем, верно?

Последняя фраза была обращена к новоиспеченному зятю. Акентьев кивнул – его все произошедшее от души позабавило.

– Ладно, – решил Орлов, который все еще держал ружье, будто надеясь, что зверь одумается и вернется, – на сегодня нам и так хватит!

Переплет подумал, что маршал может и его самого, с полным на то основанием, записать в свою добычу.

Свадьбу сыграли в конце сентября, спустя неделю после охоты. По-видимому, Орлов нисколько не сомневался в исходе беседы, потому что практически все оказалось готово, начиная со свадебного платья, колец и кончая всеми процедурными хлопотами, от которых молодые супруги, само собой, были избавлены.

Первая встреча с невестой произошла в присутствии будущего тестя и больше напоминала фарс. Лишенная вместе с макияжем и сигаретами львиной части шарма, Дина выглядела на все свои тридцать лет с хвостиком, и даже чуть больше – сказывался веселый и совершенно некоммунистический образ жизни. Сейчас ничто в ней не напоминало ту эксцентричную дамочку, с которой Акентьев повстречался на отцовской премьере. Переплет не знал, какими кнутами и пряниками суровому маршалу удалось добиться, пусть и временного, послушания, но догадаться было нетрудно. Гонорары критика вряд ли могли позволить Дине приобретать дорогие шмотки, в которых она привыкла щеголять. Но в любой момент все это могло прекратиться. Маршал, как потом узнал Акентьев, пригрозил также, что в случае неповиновения вышлет ее на родину, в Архангельск, а это для бедной Дины было равносильно смерти.

– Так это мой? – Переплет указал на ее живот.

– Возможно. – Она посмотрела на него сквозь растопыренные пальцы. – Я тебя шокирую?

– Меня трудно шокировать! – Александр был готов к подобному повороту и сейчас нисколько не покривил душой.

– А я постараюсь! – пообещала она.

Дверь в комнату была прикрыта, и шагов Марьи Григорьевны было не слышно, но Переплет почувствовал, как она прошла по коридору и остановилась, прислушиваясь к их разговору. В комнате тускло блестели фотографии за стеклами – их было много, всё незнакомые лица и развешаны кучно, в деревенской манере. Переплета, впрочем, обстановка не раздражала – хватало других поводов для раздражения.

Пили крепкий чай – спиртное будущей матери не полагалось.

– Я бы сделала аборт! – продолжала откровенничать Дина. – Только отец не позволил. Ему, понимаешь ли, очень хочется понянчить внуков!

Акентьев посмотрел на нее задумчиво.

– Тебе не хочется узнать обо мне что-нибудь? – спросила она, немного удивленная и уязвленная его молчанием. – Я, например, много о тебе знаю, больше чем ты думаешь!

– Разведка доложила точно! – Переплет пожал плечами. – И что, много компромата нарыл твой папаша?

В его положении только и оставалось делать вид, будто ничего не произошло. А ее задевало это пренебрежение. Акентьев и не догадывался, что его подозревают в одном из смертных грехов – в гордыне. Однако если он и презирал Дину, то вовсе не по причине ее происхождения. Сейчас его мысли вообще были далеко как от нее, так и от ее папаши – о себе было нужно думать. Выкрутиться тут не удастся, разве что в окно, вниз головой. Значит, нужно постараться просто извлечь максимум выгоды из создавшегося положения. Снова пришли на ум слова о перстне, который он должен найти. Женитьба предоставляла новые возможности, о которых он раньше не мог и мечтать.

А значит, звенья цепочки продолжали складываться так, как было нужно ему.

– Помнишь, я тебе говорила тогда при встрече в прошлый раз, – сказала она, – про одного актера. Марков, кажется, нужно посмотреть в записульках! Хорошо бы его пригласить на свадьбу!

Переплет поморщился дважды, как от зубной боли, – в первый раз от упоминания имени Маркова, второй от этих ее «записулек». Можно было легко привыкнуть к некоторым чисто московским выражениям, которые у Дины переплетались с просторечными формами, явно почерпнутыми от матери, – она использовала их нарочно, щеголяя, как некоторое время назад французские пижоны щеголяли в русских солдатских шинелях. Но эти уменьшительные «записульки», «штанульки». Пойди пойми еще, о чем речь!

Он сразу вспомнил визит Маркова в мастерскую – первый и последний. И ведь случайно зашел совершенно, как сам Кирилл тогда признался – «словно черт привел». Может, впрочем, и привел – с него станется. Может, он и принес ему этого чертова маршала с дочкой?

Но, как он уже знал, Марков уехал на гастроли в Европу, так что на свадьбе присутствовать не способен. Переплет и сам не мог объяснить, чем нежелательно это присутствие. Он не хотел признаваться самому себе, но что-то в новом Кирилле Маркове его по-настоящему пугало.

– Жаль! – Дина пожала плечами, узнав о гастролях. – Интересно было бы посмотреть на него!

– В Ленинграде полно других актеров, – даже немного обиженно сказал Акентьев. – Отец пригласит кого пожелаешь!

– А мне хотелось именно этого! – капризно сказала Дина, но, в конце концов, ей пришлось смириться.