Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы Страница 26

— Огата-сан, — Сигэо Мацуда повысил голос, и во всем его облике появилась властность, — Огата-сан, мне бы очень хотелось увидеться с вами часиком раньше. Тогда, вероятно, я сумел бы вам все подробнее объяснить. Сейчас не до обсуждений. Но позвольте мне сказать вот что. Да, я верил и продолжаю верить всему, о чем написал в статье. В ваши времена детей в Японии учили страшным вещам. Им вдалбливали в головы самую вредоносную ложь. Хуже всего, что их учили не видеть, не задавать вопросов. И вот почему страна была ввергнута в губительнейшую за всю свою историю катастрофу.

— Мы могли проиграть войну, — перебил Огата-сан, — но к чему по-обезьяньи перенимать повадки врага. Мы проиграли войну, потому как не имели достаточного количества оружия и танков, а не потому, что наш народ был труслив, а наше общество оказалось шатким. Ты, Сигэо, и понятия не имеешь, как напряженно мы трудились — люди вроде меня и доктора Эндо, которого ты тоже оскорбил в своей статье. Мы были глубоко преданы нашей стране и посвятили все силы тому, чтобы надежно сберечь истинные ценности и передать их по наследству.

— Я не подвергаю это сомнению. Не подвергаю сомнению и вашу честность и затраченные вами усилия. Но так вышло, что ваша энергия была направлена в ложное русло, в пагубное русло. Вам не дано было об этом знать, но, боюсь, это так. Теперь все это позади, и мы должны быть только благодарны за это.

— Это просто из рук вон, Сигэо. Ты в самом деле этому веришь? Кто тебя этому научил?

— Огата-сан, будьте честны сами с собой. В глубине души вы должны знать, что я говорю правду. И, по справедливости, вас нельзя осуждать за непонимание последствий ваших действий. Лишь очень немногие могли тогда видеть, куда все идет, и их сажали в тюрьмы, если они прямо выражали свои мысли. Но теперь они на свободе — и поведут нас к новым горизонтам.

— К новым горизонтам? Что это за чушь?

— Что ж, мне пора идти. Сожалею, что мы не можем обсудить это подробней.

— Что такое, Сигэо? Как ты можешь говорить подобные вещи? Ты явно понятия не имеешь о том, сколь ревностно служили делу люди наподобие доктора Эндо. Ты был тогда мальчишкой, откуда тебе знать, что было да как. Откуда тебе знать, что мы отдали и чего добились.

— Собственно говоря, мне стали известны некоторые стороны вашей карьеры. К примеру, увольнение и заключение в тюрьму пяти учителей в Нисидзаке. Апрель тридцать восьмого, если не ошибаюсь. Но теперь эти люди на свободе, и они помогут нам достичь новых горизонтов. А сейчас прошу меня извинить. — Он подхватил портфель и поочередно с нами раскланялся. — Мой привет Дзиро, — добавил он и повернулся, чтобы уйти.

Огата-сан проводил Сигэо взглядом, пока тот не исчез за спуском. Он еще постоял на месте, не говоря ни слова, потом обратил ко мне смеющиеся глаза.

— Какая самоуверенность у этих молодых людей, — произнес он. — Думаю, я когда-то был точно таким же. Стойко держался за свои убеждения.

— Отец, — начала я. — Наверное, нам надо отправиться к миссис Фудзивара. Время обеденное.

— Да, Эцуко, конечно. Я очень неосмотрительно заставил тебя жариться на солнце. Да-да, пойдем навестим эту добрую женщину. Мне будет очень приятно с ней вновь увидеться.

Мы спустились с холма, потом перешли через деревянный мост над узкой речкой. Внизу, на берегу, играли дети, некоторые сидели с удочками.

— Какую чушь он городил, — проговорила я.

— Кто? Сигэо?

— Какую отвратительную чушь. Думаю, отец, вам не стоит обращать ни малейшего внимания.

Огата-сан рассмеялся, но ничего не ответил.

Как всегда в этот час, в торговой части этого района было многолюдно. Войдя в тенистый дворик закусочной, я обрадовалась тому, что за несколькими столиками сидели посетители. Миссис Фудзивара, завидев нас, поспешила навстречу.

— Это вы, Огата-сан? — воскликнула она, тотчас его узнав. — Как я рада вас видеть. Надо же, сколько воды утекло.

— Да, времени прошло немало. — Огата-сан ответил на поклон миссис Фудзивара. — Да, немало.

Меня удивила теплота, с какой они друг друга приветствовали: насколько мне было известно, Огата-сан и миссис Фудзивара никогда особенно близко знакомы не были. Они без конца раскланивались, а затем миссис Фудзивара поспешила за едой для нас.

Она вскоре вернулась с двумя дымившимися чашками, извиняясь за то, что не может предложить нам ничего лучшего. Огата-сан поклонился в знак благодарности и принялся за еду.

— Я думал, миссис Фудзивара, вы меня давно забыли, — заметил он с улыбкой. — В самом деле, столько воды утекло.

— Для меня эта встреча — такая радость, — сказала миссис Фудзивара, присаживаясь на край скамьи. — Эцуко говорит, вы живете теперь в Фукуоке. Я там не раз бывала. Замечательный город, правда?

— Да, конечно. Это моя родина.

— Вы родились в Фукуоке? Но вы прожили и работали здесь не один год. Мы в Нагасаки тоже имеем на вас какие-то права?

Огата-сан засмеялся и склонил голову набок.

— Человек может трудиться и нести служение в одном месте, но в самом конце, — он пожал плечами и грустно улыбнулся, — в самом конце ему все-таки хочется вернуться туда, где он вырос.

Миссис Фудзивара понимающе кивнула.

— Мне, Огата-сан, вспомнилось сейчас то время, когда вы были директором в школе у Суити. Он всегда так вас боялся.

Огата-сан рассмеялся:

— Да, помню вашего Суити очень хорошо. Смышленый малыш. Очень смышленый.

— Неужели вы все еще его помните, Огата-сан?

— Ну да, конечно же, я помню Суити. Он всегда прилежно работал. Славный мальчик.

— Да, он был славным мальчиком.

Огата-сан показал палочками на свою чашку:

— Это что-то поистине удивительное.

— Что вы. Мне очень жаль, но ничего лучше я не могу вам предложить.

— Нет-нет, это очень вкусно.

— Так, погодите, — проговорила миссис Фудзивара. — Тогда у вас была одна учительница, она очень хорошо относилась к Суити. Как же ее звали? Судзуки, кажется, мисс Судзуки. Вы не знаете, что с ней стало, Огата-сан?

— Мисс Судзуки? О да, я отлично ее помню. Но, боюсь, понятия не имею, где она сейчас.

— Она очень хорошо относилась к Суити. И там был еще один учитель, по имени Курода. Прекрасный молодой человек.

— Курода… — Огата-сан задумчиво кивнул. — Да-да, Курода. Помню его. Превосходный учитель.

— Да, и очень видный молодой человек. Мой муж был под сильным от него впечатлением. Вы не знаете, что с ним теперь?

— Курода… — Огата-сан рассеянно кивал своим мыслям, потом лицо его просияло, и вокруг глаз заиграло множество морщинок. — Курода, дайте-ка мне подумать. Я однажды с ним встретился, совершенно случайно. Это было в самом начале войны. Кажется, он шел сражаться. С тех пор я о нем ничего не слышал. Да, великолепный учитель. Об очень многих с тех пор я ничего не слышал.

Миссис Фудзивара позвали, и она поспешила через дворик к столику посетителя. С поклонами убрала посуду и исчезла в дверях кухни.

Огата-сан проводил ее взглядом, потом покачал головой:

— Грустно видеть ее в таком положении, — негромко заметил он. Я промолчала и продолжала есть. Перегнувшись через стол, Огата-сан спросил: — Эцуко, как, ты говоришь, зовут ее сына? Того, кто жив, я имею в виду.

— Кадзуо, — прошептала я.

Огата-сан кивнул и снова взялся за чашку с лапшой.

Миссис Фудзивара вскоре вернулась со словами:

— Какой стыд, ничего лучше я вам не могу предложить.

— Пустяки, — откликнулся Огата-сан. — Очень вкусно. А как поживает сейчас Кадзуо-сан?

— Замечательно. Здоров, работа ему нравится.

— Великолепно. Эцуко мне говорила, что он работает в автомобильной компании.

— Да, и очень успешно. А главное, подумывает снова жениться.

— Неужели?

— Он сказал когда-то, что никогда больше не женится, но теперь начинает опять смотреть в будущее. На примете у него, правда, никого пока нет, но, по крайней мере, он начал думать о будущем.

— Здравые мысли, — сказал Огата-сан. — Но он ведь еще совсем молод, не так ли?

— Да, конечно. У него вся жизнь впереди.

— Конечно же впереди. Впереди вся жизнь. Вы должны подыскать хорошую молодую девушку, миссис Фудзивара.

Миссис Фудзивара рассмеялась:

— Не думайте, что не пыталась. Но молодые женщины теперь совсем другие. Поразительно, насколько быстро все переменилось.

— Совершенно справедливо. Молодые женщины теперь такие своенравные. Толкуют только о стиральных машинах и американских платьях. Вот и Эцуко ничем от них не отличается.

— Глупости, отец.

Миссис Фудзивара снова рассмеялась:

— Помню, когда я впервые услышала о стиральной машине, то не могла поверить, что кому-то захочется ее иметь. С какой стати тратить уйму денег, если у тебя две руки — управляться с работой. Но Эцуко, уверена, со мной не согласится.