Лия Флеминг - Забытые письма Страница 26

Когда его вызвали в штаб, первой мыслью было – что он натворил на этот раз?

– Кантрелл?

– Так точно, сэр!

– Вольно. Отправляйтесь, собирайте вещи.

– Отправляться куда, сэр?

– В отпуск… Приказ командования… Ваш отец был с лордом Китченером?

– Так точно, сэр.

– Скверная история… Увольнительная на десять суток. Ну же, не стойте. Бегом собирайте вещи. Как раз успеете на санитарный поезд.

– Сэр, но мои люди… Некоторые служат дольше меня…

– Выполняйте приказ, Кантрелл… Просто уезжайте. Вы сможете оспорить приказ, когда вернетесь.

– Слушаюсь! – вытянулся он, не веря своим ушам. Он едет домой в Йоркшир, прочь от этого проклятого места, домой на север, прочь от войны. Внезапно на него накатило сомнение. Ему захотелось остаться со своими людьми, со своими разбитыми солдатами. Он будто дезертир, он не заслужил отпуск. Он же ничего не сделал. Как может он скрыться, не попросив прощения у своих? Но приказ есть приказ: кто он такой, чтобы его оспаривать?

Он должен бы прыгать от счастья, вот только отчего же ему так тошно и страшно?

Глава 8

Хестер хлопотала по дому, следя за тем, как подготавливаются комнаты для первой партии раненых офицеров. Она пригласила миссис Бек из деревни навести безукоризненную чистоту в намеченных под госпиталь больших спальнях, грузовиком доставили железные кровати.

После битвы на Сомме, как ее называли в газетах, прокатилась сущая лихорадка: частные дома спешно оборудовали дополнительными кроватями, в Ватерлоо-хаус направили еще одну сиделку и санитара, чтобы они помогали с повседневными гигиеническими процедурами. Прислали повара с помощником, и всех требовалось разместить, так что комнаты прислуги на чердаке пришлось расчистить.

И внезапно дом перестал ей принадлежать. Повсюду сновали люди. Энгус старался держаться поодаль, с радостью отправляясь на машине Чарльза за припасами и проведать лошадей.

К вечеру Хестер падала с ног, не в силах наслаждаться вкусно приготовленной едой и чем бы то ни было еще, ее хватало только на любимый уголок в саду. Здесь она укрывалась от суеты, обретала покой, а возня с землей и зеленью заглушала тревогу о Гае.

Уже неделю от него ни словечка. Ни строчки с тех пор, как стало известно о провале великого наступления, и страшное осознание того, что почти все ребята из Совертуэйта погибли в первые же минуты сражения. Все наши храбрые мальчишки, школьные товарищи, футбольная команда, крикетная команда – пулеметный огонь косил их рядами. Город и окрестные деревни погрузились в траур. Молодые мужчины в расцвете сил ушли навсегда. Кто теперь займет их место? Что станет с их женами и возлюбленными? Собственная потеря казалась ей уже не такой ужасной – Чарльз все-таки прожил хорошую жизнь, повидал мир, вырастил сыновей.

Какая же пустота останется после этих ушедших мужчин, когда войне настанет конец?

От Гая ни слова, но плохие новости из Франции долетают быстро. Военная почта работает как часы. Взять хоть бедную миссис Маршбэнк – позавчера она получила письмо с соболезнованиями – товарищ сына написал ей о смертельном ранении, а официальное сообщение пришло позже!

Энгус так напоминал Гая, и отчасти это ее утешало. Но все же вот так вдруг замолчать было совсем не похоже на ее сына. Может быть, та девчонка из деревни, девица Бартли, что-то получала от него? Пора отвлечься от домашних забот и снизойти до визита в кузницу.

Хестер не могла не признать: девушка производит хорошее впечатление – живая, деятельная. И мать ее прекрасная работница, очень помогает им в Женском институте. Но что с того, если она станет помощницей учителя и будет преподавать в воскресной школе? Она им не ровня. Вполне возможно, она тоже ничего не знает о Гае, но спросить, пожалуй, стоит.

Сельма возилась у топки, поддерживая огонь. Им только что привезли уголь, и она с ног до головы была в грязи и пыли. Июнь всегда трудный месяц – фермеры несут точить ножницы для стрижки овец. За ножницами – косы и вилы для сена, потом ремонт сенокосилок. Даже в кузнице свои сезоны. И лошади всегда нуждаются в крепких подковах. Так что сезонные заказы наслаивались на повседневные.

Чувствуя, как за последние месяцы ее мышцы окрепли, покрытые ссадинами руки стали жестче, Сельма раздалась в плечах, а после случая, когда в ее длинные волосы попала искра, она упросила родителей позволить ей остричь их. Довольно с нее запаха паленых волос. В бриджах, рубашке без воротника она ощущала себя мальчишкой, но теперь это ее работа, и она все больше сживалась с ней. Хотя для настоящей тяжелой работы она все равно слишком слаба. Люди несут и несут заказы – приходят, уходят, она потеряла счет дням и часам, и когда на пороге показалась очередная фигура, она даже не обернулась.

– Мы закрыты! – прокричала она, не поднимая головы – ведь и кузнецу время от времени надо поесть. Но человек не уходил.

– Подскажите, Селима в доме? – спросил он.

Она выпрямилась и обернулась.

– Кто ее спрашивает?

– Передайте ей, что Гай приехал домой в отпуск… – Гость снял фуражку.

Глаза ее смотрели на силуэт в дверном проеме. Она вдруг вспыхнула. Под этим слоем угольной пыли, в перепачканной грязью одежде он не узнал ее! И она не сразу узнала его голос – прежде голос был звонче…

– Уже! Это она, это я, ты мне передал! – вскричал замурзанный подмастерье, расплываясь в улыбке и стягивая шляпу, прикрывавшую стриженые волосы. – Ты дома, ты вернулся!

– Сельма, прости… Вот уж никак не думал… – забормотал Гай.

– …что я такая чумазая и в штанах? Да я знаю, на кого я похожа… Надо было предупредить тебя, что в кузнице нельзя в юбке! – Она замолчала в смущении. – Видишь, иначе просто опасно. Какое счастье… Ты жив и здоров! А у нас столько погибших… В каждой семье…

– Я знаю. Я слышал о наших ребятах. Почти весь отряд…

– Со многими я вместе училась. Но… Как же это чудесно, что ты приехал… вот так сюрприз! Знай я заранее, постаралась бы не напугать тебя так!

Гай смотрел на нее во всем великолепии кузничной грязи, а отец ее тем временем вошел через заднюю дверь и теперь переводил взгляд с одного на другую.

– Так, значит, вернулись с войны, мистер Кантрелл, – приветствовал он фронтовика. – Не много осталось вас. А вот моя правая рука теперь… Для девчонки – сущий чемпион. Смею добавить, не мы ей это предложили. Разве женская это работа? Да вот беда – молодые-то парни побежали за воинской славой, только пятки сверкали… а нам, нищим, выбирать уже не приходится.

– Папа! – укоризненно воскликнула Сельма. Последняя фраза перечеркнула все хвалебные слова, но ей ли не знать – отец просто-напросто хорохорится, пряча за этим настоящие чувства.

– Да-да, не перечь, все так и есть, а я говорю то, что думаю, – уперся Эйса Бартли.

– Я считаю, она молодец, что вызвалась помогать вам… – отвечал ему Гай. – Да я и сам не слишком-то чистый…

Для нее он выглядел умопомрачительно. Сельме хотелось, чтобы отец поскорее ушел, оставил их один на один, но тот продолжал смотреть на них, а она не могла отвести глаз от Гая. Он так осунулся, похудел, щеки запали, и ростом вытянулся, стал немного другим, но еще больше похож на брата. А в глазах затаились усталость и мука, он казался таким изможденным…

– Не могу поверить… ты здесь. Последнее письмо пришло только вчера. Ужасное письмо. И вот ты… Какое, должно быть, облегчение для твоей мамы, – добавила Сельма.

– Она еще не знает, – ответил Гай.

– Чего она не знает? – переспросила Сельма – и тут увидела возникшую на пороге леди Хестер… Та, кипя яростью, наблюдала разыгрывавшуюся перед ней сцену.

– Мисс Бартли, я заехала справиться, нет ли у вас новостей от Гая, но, вижу, вы уже возобновили знакомство лично… – Не веря своим глазам, она оторопело разглядывала наряд Сельмы. – Я думала, вы в школе, преподаете…

– Я преподавала, но отцу требовался помощник, – заикаясь, выговорила она, судорожно соображая, уместно ли сейчас сделать книксен.

– Что ж, и он нашел его, насколько я могу судить по вашему виду. Вот уж не ожидала, что мой сын прибудет без предупреждения, но вам, несомненно, удалось перехватить пальму первенства в борьбе за его внимание.

– Я хотел сделать тебе сюрприз, – смутившись, ответил Гай.

– Да, сын мой, тебе это, безусловно, удалось, – холодно произнесла она.

Тут вмешался отец.

– Вы должны быть благодарны, что Господь привел его домой целым и невредимым, – веско сказал он, но обстановку это ничуть не разрядило.

Леди Хестер выпрямилась во весь рост, словно ощетинившись от негодования.