Арто Паасилинна - Сын Бога Грома Страница 26

Рутья жестом велел ему замолчать.

— Вы полагаете, что я просто так поменялся телами с Сампсой Ронкайненом? Просто потому, что мне понравились его руки, ноги или, например, голова? — Рутья постучал пальцем по голове Сампсы. — Нет! Я сделал это, потому что хочу сохранить тайну древней религии и своего божественного происхождения. Никто не смеет насмехаться над Богом грома, а я знаю, что если мы начнем кричать о своей вере на всех углах и площадях, все начнут насмехаться над Богом грома да и над остальными финскими богами.

— Но ведь в Финляндии свобода вероисповедания! Любой может провозгласить что угодно, — возразил владелец рекламного агентства Келтайуури.

Госпожа Суваскорпи ответила за Рутью, что в Финляндии и в самом деле свобода вероисповедания, но так же хорошо известно, что финны — народ упертый и недоверчивый и ко всему новому и странному, а в данном случае старому и забытому, отнесутся с насмешками и издевками. Она пояснила, что старо-новую веру можно лишь тогда предать гласности, когда она тайно распространится в широких народных кругах.

Рутья согласно кивнул: вот верные слова настоящего ученика.

Хуйкка Туукканен снова затушил окурок, на этот раз о подошву собственного ботинка.

— То есть налоговый инспектор имеет в виду, что мы должны действовать, как коммунисты в свое время? Организовывать конспиративные кружки и печатать листовки в подпольных типографиях? Как-то это все не очень…

— А что ты имеешь против коммунистов? — повысил голос Рутья.

Он уже успел узнать, что коммунисты были в основном из рабочих и что они провозглашали идеи экономического равенства. По мнению коммунистов, каждому надо давать по потребностям, а не по тому, сколько каждый сможет заработать. Все орудия труда они считали общими, никто из частных лиц не мог их использовать для личного обогащения. Рутья считал эти мысли очень правильными.

Хуйкка Туукканен оскорбился.

— Так ведь известно, что коммунисты были атеистами и вообще сбродом… Я-то думал, что попал в порядочную компанию, где затевается приличное дело, а оказалось — дерьмо! Извините, я и в самом деле считаю, что дерьмо! Я пошел…

Владелец рекламного агентства Келтайуури извинился за неподобающее поведение журналиста Хуйкки Туукканена.

Туукканен собрался уходить, и никто не стал его задерживать. Тряхнув головой, он попросил у Рутьи фотографию на память.

— Хочу фотку на память о тебе. Я верю в тебя, но мне и правда пора идти. Дела не ждут, некогда мне здесь сидеть, штаны просиживать. Если у тебя найдется хотя бы фотография на паспорт этого Сампсы, дай мне.

Подходящая фотография нашлась в архиве Ронкайнена. На ней Сампса протягивал какие-то документы клиенту. Похоже, на фотографии был запечатлен момент вручения Сертификата происхождения покупателю, поскольку кроме Сампсы и клиента на ней была запечатлена старинная софа. Желая поскорее отделаться от Хуйкки Туукканена, Рутья отдал ему фотографию Сампсы. Тот сунул ее в карман и ушел.

После его ухода госпожа Суваскорпи еще раз проветрила комнату.

Келтайуури вышел в туалет, откуда послышалось сдержанное журчание.

Нотариус Мялкюнен остался беседовать с инспектором Суваскорпи. Он говорил ей, что ни за что не ввязался бы в эту историю, если бы не происшествие с молнией в его кабинете. Он рассказал, что молния словно бритвой обрезала галстук.

— Можно подумать, что у этой молнии были мозги.

— Не знаю ни одного рекламного менеджера, у которого не было бы запора или поноса, — констатировал господин Келтайуури, вернувшись из туалета. — И почему так в жизни складывается?..

В продолжение собрания владелец рекламного агентства снова попросил слова. Он сказал, что, несмотря на то что его идея масштабной кампании была отвергнута — во всяком случае, пока, — он желал бы представить уважаемой публике расчет бюджета на покрытие затрат такой кампании. Он прикинул цифры к сегодняшней встрече.

Согласно расчетам господина Келтайуури, за антикварный магазин со всем его содержимым можно выручить примерно двести тысяч марок. Барахло в любом случае придется продать, ведь помещение планируется превратить в зал для жертвоприношений.

— Можно полагать, что какой-нибудь коммерческий банк выделит триста-пятьсот тысяч марок в качестве спонсорской помощи. Разумеется, в случае удачного исхода кампании данный банк будет иметь право использовать в собственной рекламе наклейки с изображением сына Бога грома и тому подобное. А Паара может стать их талисманом. Если же кампания не задастся и, несмотря на рекламу, финны не проникнутся ново-старой верой, нам не придется ничего компенсировать банку, они сами будут отвечать за свои расходы. Так что никакого риска со стороны банка для сына Бога грома нет.

Господин Келтайуури полистал свои записи.

— Да, важно не забыть про Министерство образования. Полагаю, они смогут выделить около двухсот тысяч марок из Молодежного и Культурного фондов. О глобальной финансовой поддержке с их стороны пока рано говорить, ведь проект находится в зачаточном состоянии.

Докладчик убрал записи в карман и продолжил речь:

— Я упомянул всего несколько примеров источников финансирования. Можно рассмотреть, например, вооруженные силы. Тогда солдаты будут носить на касках несмываемые и огнестойкие наклейки со стилизованным изображением сына Бога грома и надписью типа «Идут сыновья Бога грома».

— А что на это скажут капелланы? — поинтересовался нотариус Мялкюнен. — В финской армии официальная религия — лютеранство, а не вера в Бога грома.

Но господин Келтайуури лишь отмахнулся от такого вопроса:

— Знаем мы этих капелланов. Больших приспособленцев еще поискать надо. Во время Зимней войны они молили Бога о спасении армии, обороняющей родную страну. Во время войны-продолжения просили дать силы для нападения. А в конце войны просили Бога защитить демобилизованных. Так что это они тоже без проблем проглотят.

Господин Келтайуури упомянул еще такие организации, как Автомобильный союз, Лыжня Финляндии, различные женские и другие объединения, которые сочтут за честь финансово поддержать красивую национальную идею.

Рутья поблагодарил владельца рекламного агентства и сказал, что вскоре им, возможно, придется прибегнуть к его организаторским способностям.

Затем сын Бога грома закрыл собрание. Участники разошлись.

Владелец рекламного агентства Келтайуури и нотариус Мялкюнен зашли в ближайший бар пропустить по кружечке пива.

— У меня такое чувство, что мы сейчас переживаем поворотный момент истории страны, — произнес Келтайуури, отхлебнув пива.

— Да, да. В историческое время живем, — поддержал его Мялкюнен.

глава 17

С помощью Мялкюнена и Келтайуури Рутья довольно быстро распродал все запасы антикварного магазина. Он продал все, кроме старой крестьянской утвари, поскольку считал, что она пригодится при исполнении шаманских ритуалов. И еще сохранил с таким трудом собранные Сампсой прялки, поскольку полагал, что они ему особенно дороги.

Покупателем стали Объединенные антикварные склады Конала. От сделки, как и предполагал Келтайуури, выручили около двухсот тысяч марок. Рутья решил, что потом он непременно компенсирует Сампсе ущерб. Но с этим можно не торопиться. Сначала следовало выполнить основную миссию и вернуть финнов в лоно истинной веры. А уж потом, возвратившись на небеса, позаботиться о доходах Сампсы — метнет молнию или придумает еще что-нибудь.

Налоговый инспектор Суваскорпи помогла Рутье, найдя высокопрофессионального и не очень дорогого каменщика, который сумел поставить посреди гостиной отличную печку, необходимую для церемонии жертвоприношений. А каменщик, в свою очередь, привел умелого специалиста по сооружению системы вентиляции, канализации и водоснабжения. Каменщика звали Сивакка, его товарища — Ханнула. Они оба были ярыми коммунистами и активными членами Профсоюза рабочих строительных профессий. Они договорились о подряде.

В свободное от работы время они обычно беседовали о машинах, политике и женщинах. И в том, и в другом, и в третьем их больше всего интересовали силуэты, линии и фигуры. Обоим было около пятидесяти лет.

Нотариус Мялкюнен добился необходимого разрешения для проведения дополнительного дымохода. Ханнула подготовил необходимые чертежи. Согласно его задумке, отделанный медным листом дымоход должен проходить по верхней стороне печи, затем по потолку и через отверстие около окна — на улицу. Труба огибала дом, шла по стене вдоль заднего двора, по фасаду и далее поднималась на крышу. Чтобы получить необходимое разрешение, Мялкюнену пришлось заплатить около тысячи пятисот марок взяток и сводить ответственное за выдачу разрешения лицо в ресторан. После этого Сивакка и Ханнула смогли приступить к работе.