Ингрид Нолль - Почтенные леди, или К черту условности! Страница 27

Пока я рассматривала лицо подруги, она проснулась и уставилась мне прямо в глаза.

— Это не честно, — говорит она, скаля зубы. — Спящих нельзя рассматривать, они безоружны.

— Но ведь тебе от меня нечего скрывать, — замечаю я. — Не хочешь ли попробовать встать? Для посещения музея ты, пожалуй, еще нетвердо стоишь на ногах. Но со временем мы решим, продлить ли нам номер на одну ночь или, как запланировали, ехать дальше.

Всего пятнадцать минут Аннелизе потребовалось для того, чтобы умыться, причесаться и одеться в фиолетовое — она захотела пройтись со мной немного на свежем воздухе. И при случае купить мобильный.

— Зачем он тебе? До сего дня мы хорошо обходились без этого всеобщего бедствия! — восклицаю я, но тут же соображаю, что она хочет быть на связи с Эвальдом.

Свой предлог у нее уже наготове.

— Представь, я теряю сознание, и мне срочно нужен врач, или мы попали в аварию! Позвонить, конечно, можно и из отеля, но мы же постоянно в дороге!

Разумеется, у наших неимущих студентов мобильные имелись. Припоминаю, что эту штуку видела даже у моего десятилетнего внука. Иногда я кажусь себе такой старухой и поэтому решительно заявляю подруге:

— Я себе тоже куплю.

Вскоре мы оказываемся у витрины со сладостями. Аннелиза останавливается, я тщетно пытаюсь оттащить ее от этого зрелища.

— Будь же благоразумна, — прошу я, — я не возражаю против сухарей и томатного супа, но марципановые свинки полагается есть только в канун Нового года!

Она протестует:

— Я же не собираюсь покупать. Но ты только посмотри, тут у них прекрасный шоколад!

Да, в самом деле, на витрине лежал шоколад в классической темно-коричневой упаковке. Он пробудил в нас обеих давние воспоминания.

Первый американец, с которым сразу после войны Аннелиза решила завести шашни, стоял на обочине и наливал бензин в бак своего джипа. Она улыбнулась ему и храбро поздоровалась: «How do you do?» Я стеснялась и не знала, чем это закончится. Солдата это явно забавляло, он подергал ее за белокурые косички и назвал «маленькой барышней», а потом вытащил из нагрудного кармана небольшую плитку шоколада. Это был неслыханный подарок, многообещающий, райский, и мы долго не могли успокоиться. Солдат предопределил наше отношение ко всем американцам, — отныне и впредь мы были о них высокого мнения. Позднее появились жевательная резинка и Гленн Миллер, — их мы любили больше всего остального, — и они же служили доказательством безграничных возможностей Америки. Впрочем, Аннелиза была очень способной к обучению и вскоре достигла совершенства в попрошайничестве. Вместе мы основательно облегчили сладкие запасы еще не одного американского солдатика.

Словно читая мои мысли, Аннелиза напевает вполголоса песенку и, вероятно, думает об Эвальде и своих визжащих подошвах из микропористой резины.

Вскоре мы зашли в магазин, оказались в полной растерянности перед огромным выбором мобильных телефонов. Один из них по цвету напоминал озеро Блаутопф, и для меня этого было достаточно, чтобы остановить на нем свой выбор.

— Ты с ума сошла? — возмущается Аннелиза. — Он стоит четыреста пятьдесят девять евро! У них, видимо, есть и бесплатные без основного тарифа и платы за подключение!

— Тут наверняка какой-то подвох, — сомневаюсь я, — если уж покупать, то голубой! Качество для меня всегда было на первом месте.

— Ладно, — соглашается Аннелиза, — поступай как знаешь, если у тебя принципы, но помни, что эти жулики тупо зарабатывают на глупцах типа тебя. В наказание им свой я просто стырю, вот это я и называю бесплатным мобильным.

Из магазина мы ушли с дорогим «Блаутопфом» и вторым, незаметно прикарманенным телефоном для Аннелизы. Ее дорожная сумка пригодилась в очередной раз, а моя теория на счет невидимости пожилых женщин получила еще одно подтверждение. И все же я немного сердилась на Аннелизу.

— Господь праведный все видит, — говорю я прежде, чем каждая из нас пойдет в свою сторону.

Она осеняет себя крестным знамением и отправляется с добычей обратно в отель. Я немного побродила по площади Августинцев и присела на скамью. Вокруг звучала преимущественно французская речь, на ступеньках лестницы разместились студенты. Я наслаждалась жизнью так, будто ко мне вернулась молодость.

Вечером мы вчетвером снова сидели в ресторане и изучали меню.

— Аннелизе сегодня можно будет съесть лишь небольшую порцию томатного супа, поэтому предлагаю и нам воздержаться от обжорства и не искушать ее, — строго призношу я. — Поедим сегодня что-нибудь простенькое. Для себя я выбрала красное тальятелле с моцареллой.

Студенты разочарованно посмотрели на меня, послушно кивнули и снова погрузились в перечень заманчивых кулинарных предложений.

— Так и быть, — говорю, пересиливая подступающий приступ жадности, — если вы объясните, как пользоваться мобильным телефоном, можете выбрать что-нибудь по собственному усмотрению.

Вот так и получилось, что Аннелиза прихлебывала свой супчик, я ела макароны, а молодежь гуляла по полной программе:

Картофельный суп-пюре с луком-пореем с рыбными клецками и трюфельным маслом.

Запеченный молочный теленок с тыквенным пюре и сельдереем двух сортов.

«Виноградный супчик» со сладким кремом сабайон.

Поскольку Аннелизе явно полегчало, мы решили на следующий день отправиться в путь. В самый последний момент в наши планы вмешалось непредвиденное обстоятельство.

— Собственно, я хотела попасть в Эльзас только для того, чтобы покутить, — заявила Аннелиза. — Но поскольку в ближайшие дни мне это заказано, то мы могли бы сразу ехать на север, там можно попробовать жареного картофеля с селедкой.

Ее слова меня насторожили. Неужели подруга вознамерилась сократить наше путешествие? Эвальд незримо сопровождает нас в поездке, он ночует между Аннелизой и мной на месте, отводимом гостям, и мешает нам обеим.

Этой ночью он мне даже явился в странном сне: три фигуры, как на картине Каспара Давида Фридриха, над скалистым обрывом на фоне причудливых меловых скал, но все они удивительного цвета, как вода в озере Блаутопф. Эвальд указывает на глубины и говорит в своей неподражаемой галантной манере умудренного пожилого человека: «Милому слабому полу положено уступать дорогу!»

Я долго не могла снова заснуть и все размышляла, что означает этот сон. В сущности, у Эвальда имелись основания посягать на жизнь Аннелизы и мою, поскольку нам известно о причине смерти Бернадетты и мы могли бы его шантажировать. Или мои опасения высосаны из пальца? С кровати напротив в этот момент послышался стон.

На следующий день ночные тени развеялись без следа, не оставив воспоминаний, но возникла другая напасть — дождь лил как из ведра.

— Кто-нибудь слышал прогноз погоды? — спрашивает Аннелиза, поскольку следить за погодой тоже входило в обязанности наших сопровождающих. Оба мобильных телефона лежали на столе, где был накрыт завтрак.

— До нас сегодня добрался циклон из Скандинавии; здесь на юге все последующие дни, к сожалению, будут дождливыми, — печально докладывает Рикарда. — На севере, напротив, солнечно, но ветрено.

— Тогда все ясно, — заключает Аннелиза. — Едем на Зюльт!

Но прежде она хотела разобраться в мобильном. И была сильно разочарована. Моритц установил, что в телефоне нет пин-карты, и телефон вообще не зарегистрирован. Вместе с подругой он отправился в филиал «Телекома», чтобы все уладить.

Через час мы в машине. «Дворники» скользят по стеклу, издавая отвратительные скребущие звуки. Плохая погода ничуть не повлияла на настроение Аннелизы. Она принялась напевать, и мы подхватили. К моему удивлению, Рикарда знала все слова из «Высоко на желтой повозке». Снаружи лил дождь, но в салоне было уютно. Потренировавшись в пении, мы достали свои мобильные телефоны и стали практиковаться — одну за другой посылали друг другу эсэмэски. Вскоре я попробовала позвонить Руди.

— Я тебя еле слышу, ты откуда звонишь? — поинтересовался он.

— Приблизительно в районе Франкфуртского креста, — отвечаю я, — едем в машине к острову Зюльт.

— В таком случае самое время сделать остановку на чашечку кофе в Висбадене, — произносит он. — В такую погоду хозяин и собаку не выпустит, что уж говорить о двух пожилых леди!

19

Когда я вступила на порог моего бывшего магазина «Золотое дно» в Висбадене, меня охватили воспоминания. Первая мысль была об искренне любимом мною Перси, которому я сильно благодарна за все, что он для меня сделал. Без его помощи я вряд ли смогла бы освоиться и успешно работать в такой специфической области в относительно зрелом возрасте, да что говорить, без него я не могла бы позволить себе играть роль мецената в нашем маленьком туристическом коллективе.