Мария Арбатова - Дегустация Индии Страница 27

Великий Гауди говорил, что особенно продумывает крыши домов своих зданий потому, что их разглядывают ангелы. В Индии людям по фигу, какими их разглядят сверху, потому что боги не сверху, а рядом и внутри. Отношения с ними не вертикальны, а горизонтальны.

В нереальном дорожном движении, в котором быстрее едет тот, у кого громче гудок, наш автомобиль метался между лупоглазых «амбассадоров». Между автобусов, посадка и высадка из которых происходила прямо на ходу, а четырехзначные номера потрясали. Между подмигивающими вело– и моторикшами, велосипедистами, телегами с быками, верблюдами и лошадьми.

Наш водитель торопился к банкету, но пробки в это время были медленны и неазартны. В жарких странах у людей в принципе нет таких внутренних часов, как у нас. Жизнь течет как воды Ганга, водители едут, едут... а потом передумывают. Останавливаются у тротуара и начинают или что-то пить, или что-то болтать.

При каждой остановке автомобиля в окно бьется очередной просящий милостыню. Кроме профессиональных нищих, среди них встречаются странствующие монахи, блуждающие от монастыря к монастырю с посохом и пустой кружкой, куда им насыпают и наливают еду.

В основном монахи в оранжевом, с полосками белого цвета на лице. Нищий от монаха отличается по энергетике, по тому, как он на тебя смотрит. Подать милостыню святому человеку означает подсластить свою карму.

Все, от президента до неприкасаемого, в Индии корректируют свою жизнь с помощью астрологов. Без совета с астрологом не запускают даже космические корабли, правда, я думаю, что их нигде без астрологов не запускают, только стесняются об этом говорить. В Индии в 2004 году астрологи сказали, что заключенные в это время браки не будут счастливыми: страна полгода не женилась, и резко упали цены на свадебное золото!

Разглядывая толпу по дороге, обратила внимание, что масса детей одета в разную форму.

– У всех частных школ своя форма, – пояснил студент-непалец, – на самом деле у них разная не только форма, но в зависимости от штата и религии они даже поют разный гимн перед занятиями...

У Шумита тоже была своя школьная форма: свитер, галстук... и отдельный школьный гимн.

А потом в магазине тканей мне рассказали, что GINGHAM – это название черно-белой клетки на ткани для школьной формы. И оно произошло из староиндийского слова GING-GANG, означающего «полосатый». И что школьная форма в некоторых регионах такая дорогая, что... старшеклассники-тамилы продают ее, «чтобы купить камуфляж и яд, перед тем как уйти в джунгли к Прабхакарану, в террористическую организацию „Тигры освобождения Тамил Илама“».

И, уйдя туда, они не церемонятся ни с «врагами», ни с собой, бойко глотая цианид при аресте. Их лидер Велупиллаи Прабхакаран дал зарок не курить и не употреблять спиртное, «пока не освободит свою родину»; он держит при себе живого леопарда и носит на шейном шнурке капсулу с ядом, чтобы отравиться, попав в руки врагов.

Сына Индиры Ганди, Раджива, ставшего премьер-министром после гибели матери, убила террористка-камикадзе именно из «тигров». После этого Индия постоянно помогает Шри-Ланке в борьбе с «Тиграми освобождения»... вот куда заходит разговор об Индии, даже если начинаешь его со школьной формы.

Вернувшись, мы с Леной оказались на банкете, а директор Русского культурного центра – Федор Розовский оказался моим знакомым по глубокой юности. Он отвел в сторону и сказал:

– Запомни, самое опасное для туриста здесь вода, фрукты, мороженое и дорожное движение!

Воды я «боялась как огня». Особенно трогательно в этом свете выглядел городской сервис, когда индиец, подавая воду, отвинчивал крышку и из лучших побуждений протирал горлышко пальцем, словно стряхивал с него пыль. Пить после этого можно было только под дулом пистолета.

– В Русском центре можно есть и пить все подряд без опасений, – заверил Федор Розовский, – даже мороженое.

За стойкой бара парень тщательно сушил стаканы после мытья. Не знаю уж, каким способом, но Федор как-то донес до его сознания, что для российского организма опасна любая капля некипяченой местной воды. Мне, например, за все это время не удалось донести это до сознания Шумита.

– Ты понимаешь, что индийская вода опасна для русского организма? – спрашивала я.

– Нет...

– А верить в это готов?

– Как я могу понять, будучи индийцем? А верить придется, иначе от тебя покоя не будет, – покорно соглашался он.

Русскоязычных на банкете было море, русских – не меньше. В Дели два наших посольских городка за высокими заборами. Там живет, наверное, около тысячи человек: работники посольства, их жены, дети... Свои магазины, аптеки и врачи.

Какой-то очень милый пожилой профессор поймал меня за рукав и долго истязал фотографиями и подробностями своего многолетнего брака с москвичкой. Через полчаса истязаний, сложив его ответы на вопросы, я поняла, что собеседник так достал жену и детей, что они выслали его на историческую родину.

Однако профессор хорохорился изо всех сил и хвастался огромными сбережениями, а чтобы подтвердить их, периодически бросал паре официантов рупии, из-за которых они дрались, как дети на уроке за конфету, оглядываясь на начальство, как на учительницу.

– Я сказал им, что если будут хорошо обслуживать русских, получат от меня большие чаевые, – шепнул он мне, словно официанты понимали по-русски.

Собственно, это были не вполне официанты, а контингент обслуги Русского центра, которая днем мыла пальмовые листья в саду, на фуршетах помогала обслуживать, а при выезде из-за ограды центра любого русского сотрудника вытягивалась и отдавала честь. Последнее, как я потом поняла, слегка сносило крышу сотрудникам, и, кивая отдающим честь, они бессознательно репетировали колонизаторскую осанку.

В Индии ужасно большое население и представители нижних каст сражаются за рабочие места, применяя все способы, в том числе и угодливость. В душе они, ясное дело, презирают иностранных работодателей и слагают о них анекдоты. Я бы даже поучаствовала в этом, видя, что отдавание чести все-таки медленно, но верно парализует в русских чувство юмора.

Обещание чаевых привело к тому, что оба официанта сосредоточились исключительно на обслуживании меня и профессора и каждые две минуты пытались наперегонки отнять у меня то стакан, то тарелку и заменить на чистые. Кончилось тем, что один, почти в крикетовой подаче, опередил второго и вылил на меня полстакана апельсинового сока, как Жириновский на Немцова.

Не дожидаясь, когда это будет томатный или вишневый сок, я тихонечко улизнула от профессора, после чего он ловко поймал новую русскую жертву и предъявил ей на бис историю своего брака. Индийский контингент уже научился от него уворачиваться. Однако в этом рассказе была такая тоска по России, по молодости, по счастью... с которой я потом часто сталкивалась у местных славистов, учившихся в МГУ и в Университете Патриса Лумумбы.

– Шумит, а почему ты поехал учиться в Россию? – как-то спросила я.

– Россия для интеллигентного индийца – страна мечты... страна очень хороших, открытых и честных людей, – отвечал он.

Что можно было на это сказать, ведь ровно те же слова я могла сказать о том, что такое Индия для интеллигентного русского.

Все пожилые профессора на банкете знали тетю Шумита Калпану Датта и на сообщение о том, что мой бой-френд ее племянник, не сговариваясь, замечали, что я на нее внешне похожа.

Есть страны, приезжая в которые ты не нужен никому, кроме уличных собак, и то если у тебя в руках бутерброд. А есть страны, которые готовятся к твоему приезду на астральном плане. Главным организатором конференции была Ранжана, которая писала обо мне в местные энциклопедии и переводила мои тексты.

Патриарх местной славистики профессор Кумар, как выяснилось, не только близко дружил с сыном Калпаны Датты Шураджем, пропившим драгоценности Шумита, но и снимался в его дипломном фильме во ВГИКе! Вся профессура лично знала Калпану и, не вдаваясь в подробности моей собственной биографии, давала мне понять, что я уже почти индийская жена из очень престижной семьи.

Начальник Русского центра напоминал, как мы с ним резвились на даче моей подруги в старших классах школы. Да еще и рассказывал, что первый секретарь посольства – сын моей первой и блистательной визави по ток-шоу «Я сама» Ирины Хрисанфовой. Одним словом, Индия оказалась для меня целиком «блатной страной». То есть к концу второго дня появилось ощущение, что в смысле «общего прошлого» я просто на территории СНГ.

Даже те, кто не знал Калпану Датта лично, знали о том, что она была женой создателя Компартии Индии. Тем более что приближалось празднование столетия со дня его рождения.

По биографии дяди Шумита Пуран Чанд Джоши можно писать роман.

В историю страны он вошел как коммунист-донкихот. Посидев в тюрьме, как все борцы за свободу, Джоши основал Коммунистическую партию Индии в 1935 году и стал ее генеральным секретарем. Тогда в партии было 500 членов, в 41-м году – 5000, а когда его выгнали из партии – уже 90 000 членов.