Ирина Кузяева - Лесовка (Завершено) Страница 27

Ягодка попыталась взбрыкнуть, понимая, что как минимум будет помыта и не ошиблась. Для начала Самойлов впихнул кошку в душевую кабину, дал команду пустить воду на самую мощную силу. Ягодка носилась в закрытом пространстве, как белка в колесе, стараясь найти убежище от мощного потока.

- Говори или хуже будет! - орал Константин, стараясь перекричать шум воды. - Нет? Тогда я сейчас прикажу отключить холодную воду.

Кошка продолжала в панике метаться по душевой кабине. Молча. Самойлов решил перейти от угроз к действиям.

Вода начала становиться теплее, теплее, еще теплее, медленно и неотвратимо нагреваясь. Кабина наполнялась паром и видимость, того что происходило внутри, ухудшилось. Черный комок перестал врезаться в стекло и стекать на пол. Константин заволновался и выключил воду, открыл дверцу, комната стала наполняться теплым паром. Ягодки не было видно.

- Ты там жива? Эй, ты где? - он откровенно начал паниковать.

Кошка столько раз помогала и спасала его, а он утопил ее, сварив, заживо.

- Пшш!

Черная молния метнулась из плотного белого марева, растопырив когти, ее глаза обещали страшную месть и мучительную смерть. Самойлов от неожиданности испугался и не успел среагировать, закрыться. Ягодка вцепилась ему в лицо, глубоко и цепко вонзив острые когти в кожу. Он почувствовал себя рыбой, пойманной на тысячи крючков. Раздались крики, вопли, мат. Самойлов мотал головой из стороны в сторону, врезаясь во все на свете. Он крепко вцепился в шерсть противницы, которая тоже подвывала от боли. С кошки водопадом стекала вода, попадала в рот, нос и глаза Константина. При очередном повороте, он поскользнулся на мокром полу и полетел в широкую ванну. Приземление было жесткое для обоих, но борьба продолжалась. Никто не сдавал позиции. Несмотря на суматоху, у Константина в голове возник план. Он, правильно рассчитав, лег под кран и дал команду наполнить ванну холодной водой. Их окатила мощная струя, приятно охлаждая кровавые царапины на лице от когтей и противно обволакивая и без того трясущееся маленькое черное тельце.

Кошка ослабила хватку и хотела дать деру, но Самойлов не отпустил. Ягодке осталось извиваться, как уж на сковороде. Константин поднялся на ноги, схватил махровое полотенце и закутал в него шипящий комок. Кошка не сдавалась, визжала и сопротивлялась, норовя дать отпор. То и дело из полотенца высовывались лапы с острыми, как скальпель, когтями. Константин старался не обращать внимания на боль от царапин и укусов, закутывал юркие конечности обратно.

Вода в ванной послушно наполнялась. Самойлову казалось, что это длится слишком медленно, Ягодке - слишком быстро. Он заметил, что кошка стала ослабевать и это придавало ему сил. Когда воды набралось больше половины, Константин дал команду включить все возможные функции, какие смог вспомнить. А их было не мало! Вода забурлила и запенилась.

Ягодка почти выбилась из сил, когда Самойлов погрузил ее в бурлящий водоворот, оставив на поверхности только голову.

- Будешь говорить? - орал Константин.

В ответ кошка расслабилась, перестала бороться, ее желтые глаза обреченно смотрели, потухшие и стеклянные.

'Может вправду у меня в лесу крыша поехала? 'Испуган и истощен', как говорил Федор. Разыгравшееся воображение намного реальнее, чем кикиморы, гигантские пиявки, говорящие кошки' - и тут от своей догадливости Самойлов почувствовал себя таким гадом и сволочью! Хоть топись.

Он произнес несколько слов, вода успокоилась и начала сливаться. Кошку трясло, как в лихорадке. Константин распутал ее из полотенца и посадил на тумбочку.

- Прости! - убитым голосом пробормотал он. - Я псих, и ты не виновата, что у меня были галлюцинации. Представляешь, я был уверен, что ты говорящая, а уж, что мне еще мерещилось лучше и не рассказывать.

Самойлов посмотрел на себя в зеркало - растрепанный, исцарапанный, не бритый, под глазами синяки. Как есть - псих.

А уж запах от него, как от тухлой селедки весь день пролежавшей под лучами палящего солнца. Самойлов решил принять душ - помыться и освежить голову.

Он закрылся в кабинке, почувствовав, как вода творила чудеса, исцеляя и успокаивая.

Вымывшись, он отдал приказ остановить воду, но не тут-то было. Она продолжала литься. Пришлось повторить команду еще раз двадцать, прежде чем Самойлов понял, что произошла какая-то неполадка в системе. На этот случай было предусмотрено ручное управление и, немного поковырявшись, Константин остановил поток воды. Гордый и довольный своей находчивостью, он повернулся к дверце душевой кабины, чтобы выйти и вызвать мастера. Дернул, не открывается. Только тут он почуял подвох.

Локтем он протер запотевшее стекло и первым делом обратил внимание на черную кошку. Она сидела напротив него и ухмылялась.

'Бред', - подумал Самойлов и занялся самовнушением, - 'я абсолютно здоров, а это абсолютно обычная кошка'.

Словно заклинание, он повторил установку несколько раз, глаза опустились вниз и он увидел, что дверь кабины заперта изнутри на швабру, с деревянной палкой.

Кошка!

Он снова посмотрел в желтые глаза и все понял, она мстит. И эта месть ему не понравится.

- Попался, ничтожный! Готовься унижаться! - злорадно плюнула черная бестия.

- Что за глупые игры? Открывай немедленно!

- И не подумаю, смерд! Ты сможешь выйти отсюда только после того, как принесешь мне самые искренние извинения!

- Да ни за что! Ты подставила меня, выставила идиотом, психом. Я даже сам в какой-то момент подумал, что чокнулся. Кто ты вообще такая? Самовлюбленное волосатое животное!

- Ах, так! Ерничаешь. Ну, ничего, скоро ты у меня по-другому заговоришь.

Этот хладнокровный тон не сулил Константину ничего хорошего.

Кошка, тем временем, подошла к душевой кабине, запрыгнула на тумбу и махнула головой, приглашая взглянуть Самойлова на боковую часть кабины. Он подошел, вжался в стекло, ломая глаза в указанном направлении.

Точно. Именно там, сбоку душевой располагалось сердце кабины. И сейчас провода, по которым совсем недавно бегал ток, словно кровь по венам, были жестоко вырваны и раскурочены.

'И как только током не шибануло, кошару? Ух, доберусь до нее!', - мечтал Константин и прикидывал, услышит его Федор, если заорать, или нет.

Кошка будто угадала его мыли, и спросила:

- Интересно, а если соединить синий провод с красным, что получится?

- Ладно, - испугался Самойлов, не представляя, что может произойти после таких безумных действий, - извини, а теперь выпусти меня, будь лапочкой, открой дверку.

- Вот еще! Думаешь, я поверила в твое раскаяние? Думаешь, этого достаточно? - кошка злорадно засмеялась. - Умоляй меня о пощаде! На коленях! Пресмыкайся! Бейся головой о пол!

- Размечталась, - заупрямился Самойлов и тут же пожалел об этом.

Кошка сомкнула два проводка и что-то пробубнила. Сверху на Константина полилась довольно горячая вода, не кипяток, но с перебором температуры. Кошка продолжала эксперименты, запустив ледяную воду. Все тело Кости пронзили тысячи ледяных иголочек. Внезапно пытка 'сварись или замерзни' закончилась.

- Ну, что мышь в мышеловке, готов к раскаянию?

- Готов, - отстучал зубами Самойлов.

- Тогда на колени и повторяй.

- Я - Константин, жалкий дегенерат с куриными мозгами, карманная шавка, задница слона, гнилое яблоко, вонючий помет, особь, только с рецисивными признаками...

Самойлов около пяти минут расшаркивался в извинениях, стучался лбом об пол кабины, повторял за кошкой унизительные выражения на свой счет, потом придумывал их сам. Да так увлекся, что не заметил, как дверь открылась. Одним прыжком Константин оказался на свободе и застыл в выжидающей позе. Кошки нигде не было.

Долго искать не стал, потому что все тело дрожало от холода. Он полез в ящик за сухими полотенцами и не заметил, как на полке возле зеркала завибрировала упаковка зубочисток.

Чпок!

Пластиковая крышка поддалась натиску изнутри и острые деревянные палочки вырвались на свободу.

- Что за шум? - он обернулся на звук. - ААА!

Десятки иголок больно впились в тело. Самойлов, потрясенный вероломством кошки, замахал полотенцем, спасаясь от иглоукалывания. От несправедливости хотелось подать в суд. Теперь Константин имел на кошку не просто зуб, а целую крокодилью пасть.

Черная бестия притаилась наверху высокого шкафчика и хохотала от души, отмечая праздник на своей улице.

- Кость, у тебя все в порядке? - раздался за дверью встревоженный голос Жбанова, который вошел в квартиру и услышал странный шум и крики.

Зубочистки тут же прекратили иглоукалывание противника и безвольно ссыпались на мокрый пол.

- Да, все нормально, - выдавил из себя Самойлов, - я просто пел.

- Ясно, - успокоился друг и прошествовал с авоськами, набитыми всякой всячиной, на кухню.

Константин с Ягодкой пялились друг на друга, не решаясь продолжать боевые действия, как и идти на мировую, слишком уж все далеко зашло.