Пол Остер - Музыка случая Страница 27

— Ты болтаешь, как Флауэр. Выиграл по лотерейному билету и решил, что он избранник Божий.

— Я говорю не о Боге. Бог тут ни при чем.

— Это всего лишь другое название. Ты веришь в тайные нити. Ты пытаешься убедить себя, будто в жизни все неспроста и не зря. Мне без разницы, как ты это называешь — Бог, удача, гармония, — все одно и то же дерьмо. Просто-напросто способ отвернуться от фактов, нежелание видеть вещи такими, какие они есть.

— Ты, Нэш, считаешь себя умным, но ты ни черта не понимаешь.

— Ладно. Не понимаю. Но и ты тоже, Джек. Мы с тобой парочка дураков — я и ты, — парочка идиотов, и влипли мы по уши. Сейчас нам нужно выровнять счет. Если не будем валять дурака, то через двадцать семь дней мы уйдем отсюда. Не хочу сказать, что здесь весело, но, может быть, мы извлечем из этого какой-то урок.

— Ты не должен был этого делать, Джим. Вот и все, что я хочу тебе сказать. С той минуты, когда ты спер этих человечков, все полетело к черту.

Нэш устало вздохнул, поднялся со стула и достал из кармана фигурки. Потом он подошел к Поцци и поднес фигурки поближе к его лицу.

— Посмотри хорошенько, — сказал он, — и скажи мне, что ты видишь.

— Черт возьми, — сказал Поцци. — Кому нужны эти игры?

— Просто посмотри, — твердо сказал Нэш. — Давай, Джек, говори — что у меня в руке?

Поцци смотрел на Нэша глазами измученного больного. Потом неохотно повиновался.

— Это Флауэр и Стоун, — сказал он.

— Флауэр и Стоун? Мне казалось, Флауэр и Стоун немного побольше. Я серьезно, Джек, смотри сюда — эти двое росточком по полтора дюйма.

— Ладно, пусть они не настоящие Флауэр и Стоун. Пусть это их копия.

— Это кусок дерева. Дурацкая деревяшка. Так или нет, Джек?

— Как скажешь.

— Но ты все равно веришь, что в этих деревяшках силы больше, чем в нас с тобой, — ведь так? Ты даже думаешь, будто в них столько силы, что из-за них ты проиграл.

— Я этого не говорил. Я сказал только, что не нужно было красть. В любое другое время — может быть, но только не во время игры.

— Но я уже это сделал. И теперь всякий раз, как только ты их видишь, тебе становится страшно, ведь так? Они тебя будто заколдовали.

— Вроде того.

— Что, по-твоему, я должен теперь с ними сделать? Вернуть хозяевам? Тебе станет от этого легче?

— Поздно. Что сломалось, то сломалось.

— На свете все можно поправить, приятель. Хороший мальчик-католик должен бы это знать. Съешь правильную пилюлю, и все будет хорошо.

— Не морочь мне голову. Я уже даже не понимаю, что за хрень ты несешь.

— Ты просто сиди и смотри. Пять минут, и не о чем будет говорить.

Не сказав больше ни слова, Нэш отправился в кухню, достал противень, газету и коробок спичек. Потом вернулся в гостиную и поставил противень на пол, возле Поцци, в нескольких дюймах от его ног. Потом опустился на корточки, поставил Флауэра и Стоуна в центр. Оторвал от газеты лист, разорвал его на полоски, скатал из каждой полоски шарик. Потом, очень аккуратно, уложил шарики вокруг деревянных фигурок. Потом на секунду прервался, посмотрел в глаза Поцци, но тот ничего не сказал, и Нэш зажег спичку. Он поднес ее по очереди к каждому шарику, и бумажные шарики разгорелись, а потом огонь перекинулся на фигурки, и краска затрещала и вспыхнула. Дерево под краской оказалось рыхлым и мягким и легко поддалось огню. Флауэр и Стоун почернели, съежились в пожиравшем их тело огне, и не прошло и минуты, как от двух фигурок не осталось и следа.

Нэш показал на пепел, оставшийся в центре противня, и сказал:

— Видишь? Ничего не случилось. Если знать магическую формулу, ничто тебе не помеха.

Поцци наконец оторвал взгляд от пола и посмотрел на Нэша.

— Ты сумасшедший, — сказал он. — Надеюсь, ты это знаешь.

— Если я сумасшедший, то и ты, дружочек, не лучше. По крайней мере, из-за них ты можешь больше не переживать. Уже хорошо, правда? Мы вместе пройдем этот путь до конца, Джек. До самого распоследнего конца.

К середине четвертой недели погода начала меняться. Ненастные, жаркие дни закончились, потянуло первым осенним холодом, и теперь почти каждое утро, выходя на работу, им приходилось надевать свитера. Исчезли жуки, исчезли тучи москитов и комаров, донимавших их все это время, а от того, что лес заиграл новыми красками — всеми оттенками красного, оранжевого и желтого, — веселее становилось смотреть и на все остальное. Дождь продолжал иногда портить им жизнь — что правда, то правда, но и дождь был лучше, чем жара, и в дождь они не бросали работу. У них были прорезиненные пончо и бейсбольные кепки, а такая одежда неплохо их защищала даже от ливня. Самое важное было продолжать работать, отрабатывать свои десять часов, важно было не нарушать графика. До сих пор они не взяли себе ни одного выходного и не боялись никаких мелких дождей. Как ни странно, Поцци рвался теперь вперед больше, чем Нэш. Рвался потому, что ему больше, чем Нэшу, хотелось, чтобы все скорее закончилось, и даже в самые дождливые, самые непогожие дни на работу он выходил без возражений. Он в какой-то степени даже радовался плохой погоде, и тем больше, чем она была хуже, потому что погода была плохая не только для них, но и для Меркса, и не было для Поцци лучше зрелища, чем вид старого охранника, который бродил поодаль, кривоногий, в желтом дождевике, под большим черным зонтом, все глубже и глубже увязая в грязи. С наслаждением он смотрел на эти его страдания. Это было что-то вроде небольшой компенсации, утешительного приза за все то, что он вынужден был здесь терпеть.

Но проблемы из-за дождей все же возникли. В последнюю неделю сентября случилась гроза, после которой почти треть траншеи оказалась размытой. К тому времени они уже уложили примерно семьсот камней и собирались дней через десять-двенадцать завершить первый ряд. Но гроза пробушевала над полем всю ночь, и всю ночь хлестал такой ливень, что на следующее утро, когда они вышли, вода в траншее стояла на несколько дюймов. Укладывать камни было нельзя, сначала нужно было дождаться, пока не высохнет грязь, а все их прежние старания, вся их скрупулезная, тщательная подготовка траншеи пошла насмарку. Дно траншеи от края до края превратилось в сплошное месиво. Три дня потом они, чтобы не потерять часов, только развозили камни, а когда наконец дно подсохло, еще два дня восстанавливали площадку. Именно в ту неделю отношения между Поцци и Мерксом дошли до взрыва. В результате стихийных бедствий Мерксу вдруг снова пришлось стать у них бригадиром, но вместо того, чтобы стоять и наблюдать за ними с безопасного расстояния (как ему и было положено), он для пущего тщания болтался рядом, во все совал нос и без конца донимал замечаниями и инструкциями. Поцци он надоел уже в первой же половине первого же дня, а потом начал раздражаться и Нэш, ожидавший, что после обеда тот все же угомонится. Протерпев часа три-четыре, Поцци наконец не выдержал.

— Ну ты, советчик, — сказал он, бросая лопату и с отвращением глядя на Меркса. — Если ты такой мастер на хрен, то что ж сам-то не работаешь?

Меркс, застигнутый врасплох, ответил не сразу.

— Это не входит в мои обязанности, — помолчав, сказал он негромко. — Это, парни, ваша работа. Я приставлен здесь только следить, чтобы вы не напортачили.

— Да ну? — не сдавался Поцци. — А с какой такой стати ты тут корчишь из себя невесть что, картофельная твоя башка? Какого хрена торчишь тут руки в карманы, пока мы надрываемся? А ну, тыква ходячая, отвечай давай. Назови хоть одну причину.

— Запросто, — сказал Меркс, не сумев скрыть улыбки. — Вы в карты играете, а я нет.

Как показалось Нэшу, случилось все из-за улыбки. От нее лицо Меркса вдруг искривилось в гримасе настоящего, истинного презрения, и в следующую секунду Поцци уже пошел на него с кулаками. По меньшей мере один раз он Меркса достал, потому что, когда Нэш его все-таки оттащил, в углу рта у старика была кровь. Поцци орал, вырывался, размахивал кулаками еще, вероятно, с минуту, однако Нэш держал крепко, и в конце концов парень утихомирился. Меркс тем временем отошел в сторону и стоял, зажимая ранку платком.

— Ладно, — сказал он потом. — Будем считать, у мальца сдали нервы. Кто-то спокойно принимает, что заслужил, кто-то нет. Только я вам вот что скажу: чтобы такого больше не было. В другой раз вам с рук не сойдет. — Он посмотрел на часы и добавил: — Думаю, на сегодня хватит. Уже почти пять, продолжать нет смысла, пусть лучше некоторые сначала немного поостынут. — И, махнув, как всегда, на прощанье, Меркс повернулся, зашагал через поле и вскоре исчез в лесу.

Нэш по достоинству оценил выдержку Меркса. На его месте мало кто удержался бы, чтобы не дать сдачи, а Кельвин не стал даже защищаться. Возможно, это тоже было своего рода оскорбление — он словно дал понять Поцци, мол, сколько тот ни старайся, драться с ним он не станет, — но факт оставался фактом: весь инцидент был исчерпан быстро на удивление. Учитывая, что тут могло у них выйти, это можно было считать просто чудом. Это понимал даже Поцци, и по тому, как он упорно в тот вечер старался избегать этой темы, Нэш понял, что на самом деле ему стыдно и он радуется, что так обошлось.