Патриция Хайсмит - Цена соли Страница 28

Тереза стояла, сминая в пальцах незажженную сигарету. Голос Кэрол был спокойным, как это могло бы быть, если бы она говорила с Эбби, подумала Тереза. Кэрол никогда раньше не рассказывала ей так много.

— Но адвокат, он понял?

Кэрол пожала плечами.

— Это адвокат Харджа, не мой. Поэтому сейчас я согласилась на трехмесячную договоренность, потому что не хочу, чтобы ее таскали туда-сюда. Если я буду с ней девять месяцев, а Хардж три — это может начаться и прямо сейчас.

— Ты даже не будешь ее навещать?

Кэрол так долго не отвечала, что Тереза подумала, что она и не ответит.

— Не очень часто. Эта семья не слишком радушная. Я разговариваю с Ринди по телефону каждый день. Иногда она звонит мне.

— Почему эта семья не радушная?

— Им всегда было на меня наплевать. Они выражают мне свое недовольство с тех пор, как Хардж познакомился со мной на балу дебютанток. Они поднаторели в критике всего и вся. Иногда я задаюсь вопросом, кто же сможет с ними поладить.

— За что они тебя критикуют?

— Например, за то, что у меня был мебельный магазин. Но это и года не продлилось. Потом за то, что я не играю в бридж, или за то, что он мне не нравится. Они выбирают самые смешные, самые незначащие поводы.

— Они отвратительны.

— Они не отвратительны. Просто предполагается, что к ним нужно подстроиться. Я знаю, чего бы им хотелось — они бы хотели чистый лист, который они могли бы заполнить. А уже наполненный человек раздражает их неимоверно. А не послушать ли нам музыку? Ты вообще любишь радио?

— Иногда.

Кэрол облокотилась о подоконник.

— А Ринди теперь каждый день смотрит телевизор. Про Хопалонга Кэссиди[11]. До чего ей хотелось отправиться на Запад! Это последняя кукла, которую я для нее купила, Тереза. Я купила ее только потому, что она сказала, что хочет куклу, но на самом деле она их уже переросла.

За спиной Кэрол сигнальный огонь аэропорта бледно мигнул в ночи и погас. Казалось, что голос Кэрол плывет в темноте. И в его более выразительном и глубоком тоне Тереза услышала, насколько сильно Кэрол любит Ринди — наверное, сильнее всех на свете.

— Хардж не очень охотно дает тебе видеться с ней, так ведь?

— Ты правильно поняла, — ответила Кэрол.

— Не понимаю, как он мог быть в тебя так сильно влюблен.

— Это не любовь. Это необъяснимое влечение. Думаю, он хочет контролировать меня. Полагаю, если бы я была намного более сумасбродной, но при этом не имела бы собственного мнения, а еще лучше — жила бы его умом… улавливаешь мысль?

— Да.

— Я никогда ничего не сделала, чтобы поставить его в неловкое положение в обществе, и это все, что его по-настоящему заботит. Есть в клубе одна женщина — я прямо хотела бы, чтоб он на ней женился. Ее жизнь целиком состоит из того, что она либо дает изысканные небольшие обеденные приемы, либо ее выносят из лучших баров вперед ногами. Но она принесла рекламному бизнесу мужа огромный успех, поэтому он только смеется над ее маленькими промашками. Хардж бы не смеялся, он всегда найдет, на что пожаловаться. Думаю, он выбрал меня так же, как выбирал бы ковер для своей гостиной, и этим совершил большую ошибку. Сомневаюсь, что он взаправду способен любить хоть кого-нибудь. Что в нем есть, так это своего рода страсть к обладанию, и она идет рука об руку с его амбициями. Неспособность любить превращается в болезнь, правда? — она посмотрела не Терезу. — А может, это времена такие. Если захотеть, из этого может выйти отличный способ сократить рождаемость и уничтожить нацию. Мужчины пытаются не отставать от собственных разрушительных механизмов.

Тереза ничего не ответила. Этот разговор напомнил ей о тысячах разговоров с Ричардом, о том, как тот смешивал вместе войну, большой бизнес, затеянную Конгрессом охоту на ведьм и, наконец, конкретных людей в одного гигантского врага, которого коллективно ненавидели все. Теперь и Кэрол ударилась туда же. Это потрясло Терезу до глубины души, до тех глубин, где слов просто не существовало, особенно таких тревожащих, как «смерть», «гибель» или «убийство». Эти слова почему-то относились к будущему, а здесь — здесь было настоящее. Не находящее выражения в словах беспокойство, жажда знать, знать хоть что-то наверняка, стиснула ее горло так, что какое-то мгновение она едва могла дышать. «Так ты думаешь, ты думаешь..» — вот так это начиналось. «Ты думаешь, мы когда-нибудь обе трагически умрем, кто-то внезапно выключит нас, словно свет?» Но даже такой вопрос не был достаточно конкретным. Возможно, это утверждение в итоге сводилось вот к чему: «Я не хочу умереть, даже не узнав тебя. Ты чувствуешь то же самое, Кэрол?» Она могла бы озвучить последний вопрос, но объяснить все, что к нему привело, не могла.

— Ты — молодое поколение, — сказал Кэрол. — У тебя есть что сказать? — Она присела на глайдер.

— Полагаю, главное, это не бояться, — Тереза повернулась и увидела, что Кэрол улыбается. — Ты улыбаешься, потому что думаешь, я боюсь, так?

— Ты почти такая же хрупкая, как эта спичка, — Кэрол прикурила сигарету и секунду подержала спичку горящей. — Но дай тебе волю — и ты сможешь спалить дом дотла, не так ли?

— Или даже город.

— Но ты боишься поехать со мной в маленькое путешествие. Ты боишься, потому что думаешь, что у тебя недостаточно денег.

— Не в этом дело.

— У тебя странные принципы, Тереза. Я попросила тебя поехать со мной, потому что мне приятно твое общество. Я подумала, что поездка пойдет на пользу и тебе, и твоей работе. Но тебе надо было все испортить своей глупой гордостью насчет денег. Как и с той сумкой, что ты мне подарила. Уму непостижимо! Почему тебе не взять ее назад, если тебе нужны деньги? Мне сумочка вообще-то не нужна. Но я понимаю, что тебе было приятно мне ее подарить. Понимаешь, это то же самое. Только в моем предложении есть смысл, а в твоем решении — нет, — Кэрол прошла мимо и снова повернулась к Терезе — нога была выставлена вперед, голова поднята вверх, короткие светлые волосы лежали спокойной волной, словно волосы античной статуи. — Сама подумай, разве это не смешно?

Тереза улыбалась.

— Мне наплевать на деньги, — сказала она спокойно.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала, — ответила Тереза. — У меня есть деньги для поездки. Так что я поеду.

Кэрол уставилась на нее. Тереза увидела, как угрюмое выражение сходит с ее лица, а затем Кэрол тоже начала улыбаться, удивленно и немного недоверчиво.

— Что ж, хорошо, — сказала Кэрол. — Я очень рада.

— И я очень рада.

— И что привело к такому счастливому повороту?

«А то она не знает», — подумала Тереза.

— Тебе, кажется, не все равно, поеду я или нет, — просто ответила Тереза.

— Конечно, не все равно. Я же сама тебя пригласила, разве нет? — ответила Кэрол, все еще улыбаясь, а потом балетным движением развернулась на носочках, повернулась к Терезе спиной и пошла к зеленой комнате.

Тереза посмотрела ей вслед. Руки Кэрол были засунуты в карманы, ее мокасины слегка постукивали по полу при каждом шаге. Тереза взглянула на пустой дверной проем. «Вот точно в такой же манере Кэрол вышла бы из комнаты, — подумала она, — если бы я сказала, что не поеду». Она подняла свою наполовину пустую кофейную чашечку, а затем снова опустила ее на место.

Она тоже вышла и пошла по коридору к двери комнаты Кэрол.

— Что ты делаешь?

Кэрол склонилась над туалетным столиком и что-то писала.

— Что я делаю? — она встала и сунула листок в карман. Сейчас она улыбалась, и в ее глазах светилась такая же улыбка, как тогда на кухне с Эбби. — Так, кое-что, — сказала Кэрол. — А давай включим музыку.

— Хорошо, — лицо Терезы расплылось в улыбке.

— Почему бы тебе сначала не приготовиться ко сну? Знаешь, что уже поздно?

— С тобой всегда время летит незаметно.

— Это комплимент?

— Мне сегодня совсем не хочется спать.

Кэрол пошла по коридору в зеленую комнату.

— Захочется. У тебя уже круги под глазами.

Тереза быстро разделась в комнате с двумя кроватями. В другой комнате фонограф играл песню «Ты создана для объятий»[12]. И тут зазвонил телефон. Тереза открыла верхний ящик бюро. Там ничего не было, за исключением пары мужских носовых платков, старой щетки для одежды и ключа. В уголке лежали какие-то бумаги. Тереза взяла в руки заламинированную карточку. Это были старые права Харджа. Харджесс Фостер Эйрд. Возраст: 37. Рост: 5' 81/2''. Вес: 168. Волосы: светлые. Глаза: голубые. Она уже все это знала. Олдсмобиль 1950 года. Цвет: темно-синий. Тереза положила карточку назад и закрыла ящик. Она подошла к двери и прислушалась.

— Мне жаль, Тесси, но в итоге я тут застряла, — Кэрол говорила с сожалением, но ее голос был счастливым. — Это хорошая вечеринка?.. Ну, я не одета и я устала.

Тереза подошла к тумбочке и взяла из коробки сигарету. Филип Моррис. Их туда положила Кэрол, не горничная, поняла Тереза, потому что Кэрол помнила, что она их любит. Тереза стояла обнаженная и слушала музыку. Этой песни она не знала.