Ник Хорнби - Мой мальчик Страница 28

Глава 21

На следующее утро Маркус снова пошел в школу. Кажется, никто и не заметил его вчерашнего отсутствия: классная руководительница знала, что он должен был пойти к миссис Моррисон во время обеда, а миссис Сэндфорд, учительница истории, его не замечала даже тогда, когда он был в классе. Другие дети, может, и поняли, что он прогулял, но если они с ним не разговаривают, то откуда ему об этом знать?

Он наткнулся на Элли на перемене. На ней был свитер с Куртом Кобэйном, а рядом стояла подружка из класса.

— Курт Кобэйн не играет за "Манчестер Юнайтед", — сообщил он ей.

Девочка из ее класса разразилась безудержным смехом.

— Да ты что! — сказала Элли с притворным ужасом. — Неужели они его выгнали?

Маркус на минутку смешался: может быть, Элли действительно думала, что он футболист? Но потом он понял, что это одна из тех шуток, которые до него не доходят.

— Ха-ха, — сказал он, и не думая смеяться. Именно это и нужно было сделать в такой ситуации, и он обрадовался, что в кои-то веки попал в точку. — Нет, он играет в… поет в "Нирване".

— Спасибо, что сказал.

— Пожалуйста. У моего друга есть один их альбом — "Nevermind".

— Он у всех есть. Могу поспорить, что нового альбома у него нет.

— Может, и есть. У него много чего есть.

— В каком он классе? Не знала, что кому-то в этой школе нравится "Нирвана".

— Он уже закончил школу. Он уже, вообще-то, взрослый. "Нирвана" — это гранж? Не знаю, какого я мнения о гранже. — Да, Маркус и вправду не знал. Уилл дал ему послушать кое-что накануне — ничего подобного он раньше не слушал. Сначала, кроме шума и криков, он не мог различить ничего, но потом были и тихие места, и в конце концов он разобрал мелодию. Ему показалось, что такая музыка никогда не полюбится ему так же, как Джони, Боб или Моцарт, но зато теперь ему стало ясно, почему она может нравиться людям вроде Элли.

Девочки переглянулись и рассмеялись еще громче, чем в первый раз.

— А какого мнения, ты можешь о нем быть? — спросила подруга Элли.

— Ну, — сказал Маркус, — грохота, конечно, много, но ритм хороший, и картинка на обложке очень интересная. — На картинке был изображен маленький ребенок, плывущий под водой за долларовой бумажкой. Уилл что-то сказал о картинке, но Маркус забыл что. — Мне кажется, у нее есть значение. Что-то насчет общества.

Девочки посмотрели на него, потом друг на друга и засмеялись.

— Ты такой смешной, — сказала подружка Элли. — Ты кто такой?

— Я Маркус.

— Маркус. Крутое имя.

— Ты так полагаешь? — Маркус особенно не раздумывал над своим именем, но уж точно не считал его крутым.

— Нет, — сказала подружка Элли, и они снова засмеялись. — Пока, Маркус.

— Пока.

За последние недели это был самый длинный его разговор в школе.

— Один — ноль в нашу пользу, — сказал Уилл, когда Маркус рассказал ему про Элли и ее подружку. — Правда, твоя Элли мне не очень нравится.

Иногда Маркус не понимал ни слова из того, что говорил Уилл, и в таких случаях он просто пропускал это мимо ушей.

— Они сказали, что я смешной.

— Ты очень смешной, просто со смеху умереть. Только я не знаю, достаточно ли этого для того, чтобы построить нормальные отношения с девушкой.

— А можно мне пригласить Элли в гости?

— Не уверен, что она придет.

— Почему нет?

— Ну… Не думаю, что она… Сколько ей лет?

— Не знаю. Лет пятнадцать?

— Не думаю, что пятнадцатилетние девчонки общаются с двенадцатилетними мальчиками. Могу поспорить, что ее парню лет двадцать пять, он ездит на "Харлей Дэвидсоне"[47] и работает администратором какой-нибудь рок-группы. Он набьет тебе морду. Раздавит, как козявку, парень.

Маркус об этом не подумал.

— Я не хочу с ней встречаться. Я знаю, что она никогда не пойдет на свидание с таким, как я. Но мы ведь можем просто прийти сюда послушать твои диски "Нирваны", правда?

— Она их, наверное, уже все слышала.

Уилл начал раздражать Маркуса. Почему он не хочет, чтобы у него были друзья?

— Ладно, забудем.

— Извини меня, Маркус. Я рад, что ты сегодня поговорил с Элли, действительно рад. Но двухминутный разговор с кем-то, кто просто смеется над тобой… Не вижу у этих отношений будущего, понимаешь меня?

Маркус его почти не слышал. Элли и ее подружка сказали, что он смешной, а если у него получилось рассмешить их однажды, он сможет сделать это снова.

Он увидел их на следующий день. Они стояли у автомата с газировкой и обсуждали всякого, кому хватало храбрости подойти и опустить в него монетку. Маркус понаблюдал за ними немного перед тем, как подойти.

— Привет, Элли.

— Маркус! Дорогой мой!

Маркус решил не думать, что это может означать, и пропустил фразу мимо ушей.

— Элли, а сколько лет твоему парню?

Он задал всего один вопрос, а девчонки уже смеялись. Он понял, что способен их рассмешить.

— Сто два года.

— Ха-ха, — снова правильно отреагировал он.

— Девять.

— Ха-ха.

— Зачем это тебе? Почему ты вообще думаешь, что у меня есть парень?

— Мой друг Уилл сказал, что ему, наверно, лет двадцать пять, он ездит на "Харлей Дэвидсоне" и раздавит меня, как козявку.

— О-о-о-о, Маркус! — Элли обхватила его за шею и потрепала по голове. — Я ему не позволю.

— Хорошо. Спасибо. Должен признаться, я немного занервничал, когда он это сказал.

Снова смех. Подружка Элли уставилась на него, как будто он был самым интересным человеком из всех, кого она встречала.

— А сколько лет твоей девушке? Она, видимо, тоже хочет меня убить, да? — Теперь они смеялись не переставая. Нельзя было понять, когда кончался один взрыв смеха и начинался другой.

— Нет, потому что у меня нет девушки.

— Не могу в это поверить. У такого симпатичного парня, как ты? Придется нам это исправить.

— Спасибо, не надо. Сейчас мне девушка не нужна. Мне кажется, я еще не готов к этому.

— Разумно.

Внезапно рядом с ними возникла миссис Моррисон.

— Элли, в мой кабинет, быстро!

— Я не сниму этот свитер.

— Мы поговорим об этом в моем кабинете.

— Не о чем тут говорить.

— Ты будешь спорить со мной в присутствии всех?

Элли пожала плечами:

— Я не против, если вы не против.

Элли действительно было наплевать, и это было видно. Многие ребята делали вид, будто им наплевать, но мгновенно превращались в паинек, как только учитель им что-нибудь говорил. Элли же вела себя так при любых обстоятельствах, и миссис Моррисон ничего не могла с ней поделать. Но с Маркусом она могла сделать что угодно, и подружка Элли, казалось, тоже не хотела затевать ссору с миссис Моррисон. В Элли было что-то такое, чего не было в них, или в них было нечто, чего не было у нее, — одно их двух.

— Зои, Маркус, я хочу поговорить с Элли наедине. И, кстати, Маркус, с тобой мы тоже кое о чем не договорили, не правда ли?

— Да, миссис Моррисон. — На секунду Элли встретилась с ним взглядом и улыбнулась, и в эту секунду ему действительно показалось, что они — спевшаяся троица. Или треугольник, где Элли — вершина, а он и Зои — углы основания.

— Ну, идите.

И они ушли.

Элли и Зои нашли его на большой перемене. Когда они вошли, он сидел за партой, ел бутерброды и слушал, как Фрэнки Болл и Джулиет Лоуренс обсуждают какого-то парня из девятого класса.

— Вот он где, посмотри!

— Ага-а-а-а! Маркус!

Практически, все в классе отвлеклись от своих дел и уставились на них. Было видно, что все они подумали: "Элли и Маркус????????" Даже Ники и Марк, которые уже несколько недель с ним не разговаривали и притворялись, будто не знакомы с Маркусом, оторвались от своего "геймбоя"; Маркус надеялся, что благодаря этому один из них проиграет партию. Он чувствовал себя превосходно. Если бы сам Курт Кобэйн вошел в класс в поисках Маркуca, челюсти его одноклассников не смогли бы отвалиться ниже.

— А вы на что уставились? Маркус — наш друг, правда, Маркус?

— Да, — сказал Маркус. Какими бы ни были его отношения с Зои и Элли, "да" было единственно верным ответом.

— Тогда давай, пойдем. Не собираешься же ты проторчать здесь всю перемену? Пойдем к нам в класс. С этими сидеть никакого толку. Занудные уроды.

Маркус заметил, как некоторые из них покраснели, но никто не сказал ни слова. И не мог сказать, если только не хотел поссориться с Элли, а этого никто из присутствующих точно не хотел. Какой смысл? Даже миссис Моррисон не могла переспорить Элли; так какие же шансы были у Фрэнки Болл и всех остальных?

— Хорошо, — сказал Маркус. — Подожди минутку.

Он попросил их подождать, потому что просто хотел растянуть этот момент на подольше: не было никакой гарантии, что Элли и Зои еще раз снова придут за ним, а даже если и придут, то объявят на весь мир или хотя бы на ту его часть, что поглощала бутерброды в этом классе, что он их друг, а все остальные — просто занудные уроды. На это рассчитывать не приходилось. Но теперь, попросив их подождать, он не представлял, почему они, собственно, должны его ждать.