Стивен Чбоски - Хорошо быть тихоней Страница 28

— Про Лили слышал? — спрашивает он.

— Кто такая?

— Лили Миллер. Не знаю, может, она и не Лили вовсе, но так ее все называли. Училась на класс старше меня.

— Нет, вроде не слышал.

— Я думал, тебе брат рассказывал. Это уже классика жанра.

— Вполне возможно.

— О’кей. Если слышал — скажешь.

— О’кей.

— Так вот. Приходит сюда Лили с одним парнем, который во всех школьных постановках главные роли играл.

— Паркер, что ли?

— Во-во, Паркер. А ты откуда знаешь?

— Моя сестра по нему сохла.

— Ни фига себе!

Мы порядком напились.

— Короче, приходит сюда Лили с этим Паркером. У них же любовь! Он ей даже свой актерский значок подарил или какую-то такую хрень.

С этого момента Патрик так раздухарился, что от смеха прыскал вином после каждой фразы.

— Была у них любимая песня, «Сломанные крылья», что ли, этой команды, как ее, «Мистер Мистер». На самом деле я точно не знаю, но хочу верить, что пелось там про какой-то облом, — это будет в тему.

— Давай дальше, — поторопил я.

— О’кей. О’кей. — Патрик глотнул еще вина. — Короче, гуляли они уже давно и даже, по-моему, перепихнулись не один раз, но в тот вечер у них планировалось нечто улетное. Она бутерброды из дому захватила, а он мафон притащил, чтобы врубить «Сломанные крылья».

Патрик прямо зациклился на этой песне. Битых десять минут ржал.

— О’кей. О’кей. Больше не буду. Короче, устроили они тут пикничок, бутерброды, то-се. Начали обжиматься. Стерео орет, можно переходить к главному — и тут Паркер вспоминает, что презики забыл. А они оба уже нагишом валяются. Обоим невтерпеж. А презика нету. Короче, угадай, что было дальше?

— Не знаю.

— Поставил он ее раком и отымел через пакет от бутербродов!

— НЕТ! — Других слов у меня не было.

— ДА! — отозвался Патрик.

А я:

— БОЖЕ!

— ДА! — подытожил Патрик.

Когда мы отсмеялись и с ног до головы забрызгались вином, Патрик обернулся ко мне:

— А хочешь знать, в чем главная фишка?

— Ну? В чем?

— Ей, как отличнице, доверили толкать речь на вручении аттестатов. Лезет она на сцену, а на трибунах каждая собака про нее знает!

Хохотать уже не было сил. У нас прямо животы схватило. Вот умора! Короче, мы с Патриком рассказали друг другу все прикольные байки, какие только смогли вспомнить.

Был тут один шкет, Барри, который в кружке моделирования изготавливал воздушных змеев. А после уроков привязывал к такому змею петарду и запускал, чтобы в воздухе бабахнуло. Теперь учится на авиадиспетчера.

(Рассказано Патриком со ссылкой на Сэм)

А еще был один парнишка, Чип, так он не один год копил деньги, которые получал к Рождеству и ко дню рождения, а потом на эти деньги приобрел распылитель, клопомор, противогаз и в полном оснащении стал обивать соседские пороги, чтобы его пустили бесплатно травить клопов.

(Рассказано мной со ссылкой на мою сестру)

Был у нас один перец, звали его Карл Керн, по прозвищу, естественно, Ка-Ка. Пошел Ка-Ка на вечеринку и так нажрался, что уже пристроился сзади к хозяйскому псу.

(Рассказано Патриком)

А еще был этот спортсмен, кликуха у него была «Мастур на все руки» — вроде бы застукали его на какой-то пьянке, когда он занимался онанизмом. Ну, ребята по такому поводу кричалку сделали. Придут на стадион и давай орать и в ладоши бить: «Мастур на все руки!..» Хлоп! Хлоп! Хлоп! «Мастур на все руки!»

(Рассказано мной со ссылкой на моего брата)

Потом были еще другие истории, с другими персонажами. Про Стейси Буфер — у той уже в четвертом классе появились сиськи, и кое-кому из мальчишек довелось их пощупать. Про Винсента, который нажрался кислоты и задумал спустить диван в унитаз. Про Шейлу, которая попробовала мастурбировать хот-догом — пришлось в больницу ехать, извлекать сосиску. И так далее и тому подобное.

Под конец я стал думать: с каким чувством эти люди приезжают на встречи одноклассников? Интересно, бывает ли им неловко? Или это относительно невысокая плата за такую известность?

Когда мы, не без помощи кофе и энергетических пастилок, слегка протрезвели, Патрик повез меня домой. Записанный мною сборник гремел зимними песнями. Патрик повернулся ко мне:

— Спасибо, Чарли.

— Не за что.

— Нет, есть за что. За тот случай в кафетерии. Спасибо.

— Не за что.

Мы замолчали. Патрик довез меня до самого дома и даже свернул на подъездную дорожку. На прощание мы обнялись, и Патрик не сразу меня отпустил, а, наоборот, прижал к себе чуть крепче. И приблизил ко мне лицо. И поцеловал. По-настоящему. А потом медленно-медленно отстранился.

— Прости.

— Ладно. Все нормально.

— Нет, в самом деле. Прости.

— Да ладно. Ничего страшного.

— Ну что ж, — выговорил он, — спасибо.

И опять меня обнял. И наклонился, чтобы еще раз поцеловать. Я не сопротивлялся. Сам не знаю почему.

Мы еще посидели в машине. И только целовались. Но недолго. Через некоторое время взгляд у него прояснился после той пелены тусклости и неподвижности, которая появилась то ли от вина, то ли от кофе, то ли от бессонницы. А потом он заплакал. Потом завел речь про Брэда.

Я дал ему выговориться. Друзья для того и существуют.

Счастливо.

Чарли

Дорогой друг!

После той ночи на меня чуть ли не каждое утро накатывает вялость, головная боль и удушье. Мы с Патриком много времени проводим вместе. Часто поддаем. Точнее, поддает в основном Патрик, а мне достаточно пригубить.

Просто мне больно видеть, как он мучается. Тем более что я ничего не могу поделать — разве что создать «эффект присутствия». И хочу ему помочь, а не могу. Вот и таскаюсь за ним как привязанный, когда он загорается желанием показать мне свой мир.

Как-то вечером повез он меня в этот парк, ну, куда приходят мужчины, чтобы найти себе партнера. Патрик объяснил: если хочешь, чтобы к тебе не приставали, отводи глаза. А если задержишь на ком-нибудь взгляд, это будет означать, что ты согласен вступить в анонимные отношения. Переговоров никто не ведет. Просто уточняют, куда можно пойти. Через некоторое время Патрик высмотрел кого-то, кто ему понравился. Предложил оставить мне сигареты, а когда я отказался, похлопал меня по плечу и ушел с тем парнем.

Сел я на скамейку, огляделся. Вокруг не люди, а тени. На земле. У дерева. На дорожке.

И мертвая тишина. Прошло несколько минут, я закурил и тут же услышал шепот:

— У тебя сигаретки не найдется?

Обернулся — и вижу в полутьме незнакомого человека.

— Да, конечно, — говорю. И протягиваю ему сигарету.

— А огонек, — спрашивает, — есть?

— Да, конечно. — Чиркаю для него спичку.

И тут он, вместо того чтобы наклониться и прикурить, загораживает ладонью, как щитком, горящую спичку вместе с моей рукой — на ветру все так делают. Но ветра не было. Думаю, он просто хотел коснуться моей руки, потому что прикуривал он дольше, чем требовалось. Может, хотел, чтобы я при свете пламени разглядел его лицо. И убедился, как он хорош собой. Не знаю. Мне он показался знакомым. Только я не мог сообразить, где его видел. Задул он спичку.

— Спасибо. — Выдохнул дым.

— Не за что, — отвечаю.

— Не возражаешь, — спрашивает, — если я присяду?

— Да нет.

Присел. И заговорил. Голос! Голос знакомый. Короче, закурил я очередную сигарету, вгляделся в его лицо, пораскинул мозгами — и вспомнил. Это же спортивный обозреватель из теленовостей!

— Чудесный вечер, — говорит.

А я глазам своим не верю! Видимо, я кивнул, потому что он продолжил разговор. О спорте! Почему, мол, плохо быть в бейсболе назначенным хиттером, и как баскетбол сделался коммерческим предприятием, и какие студенческие футбольные команды считаются перспективными. Он даже упомянул моего брата! Клянусь! А я только спросил:

— Ну и как вам работа на телевидении?

Наверно, я что-то не то сказал: он вскочил как ужаленный и поспешил скрыться. Я расстроился, потому что не успел его расспросить, есть ли у моего брата шанс выбиться в профессионалы.

Или еще был случай: Патрик повез меня туда, где можно купить ампулушки, чтобы вдыхать для расслабления. В тот раз ампулушек в продаже не было, но парень за прилавком сказал, что у него есть кое-что покруче. Патрик повелся. Купил какой-то флакончик аэрозоля. Мы подышали и — клянусь — оба едва не окочурились от разрыва сердца.

В общем, Патрик меня куда только не возил — без него я бы и не узнал о таких местах. К примеру, на одной из центральных улиц есть некий караоке-бар. Есть некий танцевальный клуб. В одном из спорткомплексов есть туалет. Всякие такие места. Иногда Патрик снимает какого-нибудь парня. Иногда нет. Говорит, всегда есть сомнения насчет безопасности. Мало ли что. Вот так заклеит кого-нибудь, а потом ходит чернее тучи. Смотреть жалко, потому что в начале вечера он всегда бывает в приподнятом настроении. Повторяет, что ощущает свободу. Но чувствует, что сегодня вечером решится его судьба. И всякое такое. Нет-нет да и вспомнит Брэда. А иногда вовсе не вспоминает. Но он довольно быстро утрачивает интерес к этим злачным местам, да и «дури» хватает ненадолго.