Вильям Козлов - Жало Скорпиона Страница 28

Артур уже возвращался с прогулки домой, когда со стороны Невского проспекта показалась на набережной Фонтанки «скорая» с синей мигалкой. Остановилась она у другого дома, потом задом попятилась к тому месту, которое указал по телефону Князев. Даже не оглянувшись, он, чуть заметно прихрамывая, вошел в свою парадную и зашагал по каменным ступенькам к себе на третий этаж.

Это был первый «укус» Скорпиона. Потом случались и другие «укусы», даже смертельные. Вот тогда близкие коллеги Артура и прозвали его Скорпионом. Учитывая, что он родился под знаком этого созвездия, прозвище воспринималось Князевым спокойно. А о том, что он мастер спорта по фехтованию, знали лишь Селезнев и Владислав Романов. Нужды носить с собой трость в рабочее время у Артура не было: он достаточно хорошо был вооружен, но поздно вечером, выходя из дома по личным делам, не забывал захватить «жало Скорпиона». В святом граде Петра стало слишком беспокойно, иногда пройдешь несколько кварталов — и не встретишь после одиннадцати вечера ни души. Лишь на Невском, Литейном и других центральных проспектах можно было увидеть людей. Но это были не законопослушные обыватели, скорее — ночные «голуби» и «ястребы». Тот самый контингент больших городов, который предпочитает ночную жизнь: подвыпившие бизнесмены с телохранителями у ресторанов и казино, обтянутые лайкой дорогие проститутки, работающие под бдительным оком сутенеров, юркие кавказцы и азиаты, торгующие наркотиками, крикливые банды подростков, которые могли к любому привязаться, потому что нападали лишь кучей, их опасались даже вышедшие на охоту педерасты, эксгибиционисты, бомжи, рэкетиры, ошивающиеся у ночных ларьков со спиртным.

Сегодня, в прохладный октябрьский вечер, Артур, вышел из дома с тростью. Он давно уже не хромал, нога полностью восстановила свои функции, и он мог владеть ею во время рукопашного боя наравне со здоровой. В тридцать три года на закаленном мужчине даже серьезные раны заживают довольно быстро. Не зарубцовывалась лишь самая страшная рана: смерть Ирины и Наташи. Владея аутотренингом и основами медитации, Артур днем заставлял себя отключаться от тягостных воспоминаний. Но ночью, во сне, застреленные бандитами жена и дочь часто смотрели огромными печальными глазами без зрачков и что-то говорили. Разговоры забывались, лишь он раскрывал утром глаза, а вот черные глаза без зрачков... Глаза тревожили, будто напоминали о чем-то, еще им не сделанном...

Небо над головой было звездным, луна несколько дней назад совсем истончилась и исчезла, а вот Млечный Путь явственно проступил над отражающей его маслянистой черной поверхностью Фонтанкой. Если остановиться на набережной и долго смотреть на небо, то увидишь спутник, иногда и два. Сколько их теперь летает в космосе вокруг планеты Земля! Сотни, тысячи?..

Шел Артур к Кристине Васильевой на Суворовский проспект. Ждать в эту пору троллейбус было безнадежным делом, они и днем-то ходили редко. Зато такси, иномарки то и дело мелькали на Невском, освещенном желтоватыми светильниками. С красочных рекламных щитов улыбались полуобнаженные красотки, мужественные мужчины в ковбойских помятых шляпах и джинсовых куртках с бахромой подносили к губам американские сигареты, с афиш кинотеатров сверкали голыми ягодицами героини эротических фильмов...

Артур с Невского свернул на широкий Литовский проспект и, держа трость под мышкой, зашагал по нему к Некрасовскому рынку, оттуда он и выйдет на Суворовский проспект поближе к Таврическому саду. В голову закралась мысль: коммунисты, точнее, лидеры партии более семидесяти лет внушали народам СССР, что великая держава семимильными шагами идет к светлому коммунизму… Шагали, шагали, а мифического коммунизма так никто и не увидел, да и социализм оказался с гнильцой. А потом, как тухлый арбуз, распался на части Союз, а десятилетиями проклинаемый пропагандой капитализм в одночасье зайцем из шляпы, как это бывает в цирке, выпрыгнул на сцену!..

На Россию обрушился самый уродливый капитализм, все самое худшее стали перенимать у него «новые русские». И скоро о русской мафии заговорил весь мир. Даже в терроризме Россия переплюнула капиталистические страны, а уж о разгуле бессмысленной жестокости и говорить не приходится... Все это Артур Князев испытал на собственной шкуре...

Перед выходом из дома он позвонил молодой женщине, поэтому она сразу открыла дверь. Кристина была в коротком белом махровом халате с разбросанными по нему голубыми васильками. На стройных ногах отороченные мехом шлепанцы. От нее пахло лавандой, очевидно, недавно приняла ванну, хотя волосы и не были мокрыми. Как Артур ни старался относиться к ней деловито-вежливо, глаза его помимо воли скользили по соблазнительным линиям ее бедер, груди. Халат ничуть не скрывал ее прелести. Припухлые розовые губы, глубокая синева глаз, свежесть гладкой кожи вызывали желание дотронуться до нее, прикоснуться к золотым густым волосам, спускающимся тяжелой волной на плечи.

Она сразу провела его на кухню, где уже негромко посвистывал на плите чайник, на столе стояли кофейные чашки, вазочка с сахарным песком, плетеная хлебница с печеньем «крекер», банка сгущенки. Она знала, что Князев предпочитает кофе с молоком.

— У меня есть водка, вино «Сандрина»? — сказала она, усаживаясь на белую табуретку у занавешенного окна.          

— На ночь спиртное? — улыбнулся он. — Я вообще мало пью.

— Это относится ко всем суперменам? — улыбнулась она, наливая в чашечки с растворимым кофе кипяток. — В американских боевиках рыцари плаща и кинжала — так, кажется, в старину называли шпионов? — пьют, курят, сквернословят...

— Мне не нравится это слово — супермен, — поморщился Артур, отпивая из чашки горячий кофе. И я никогда им не подражал. Даже в детстве.

— Это я так, к слову, — немного смутилась Кристина. — Вы действительно, Артур, не походите на киношных суперменов. Да они мне не очень-то и нравятся: женщине еще можно простить кокетство, но когда здоровенный, сильный мужчина откровенно демонстрирует свои бицепсы — это раздражает. Вы обратили внимание, что Шварценеггер и Сталлоне почти во всех фильмах играют до половины обнаженными? Мол, смотрите все, какой я могучий и сильный! Неужели не понимают, что это противно?

— А миллионам мужчин и женщин это очень нравится. Кино — массовое искусство, — усмехнулся Артур.

— Это мы еще в школе проход...

— Кристина Евгеньевна...

— Мы же договорились без отчества? Впрочем, я поняла, что вы хотите сказать... Вы ведь по делу пришли? — Она пытливо заглянула ему в глаза и уже в который раз поразилась их переливчатому изумрудному цвету.

Он промолчал, да не смог бы внятно ответить, потому что как раз положил в рот печенье.

— Как идут мои... шпионские дела? Это вас интересует?

— Такая наша с вами работа, — счел нужным произнести он.

— Ваша, Артур, работа, ваша, — с ноткой горечи ответила она. — Моя работа — компьютеры, лазерные принтеры, мониторы, ксероксы... В моем компьютерном хозяйстве даже есть электронная мышь, которая помогает вылавливать ошибки...

— Мышь? — тупо удивился Князев. Компьютеры мало волновали его, хотя к его работе они тоже имели отношение: через компьютеры он узнавал нужные данные о бандитах и их главарях. Теперь все сведения о преступлениях и преступниках поступали в банки компьютеров. Но для этого и существовали программисты, которые ловко извлекали из красивых белых машин с телевизионным цветным экраном и клавишами, как у пишущей машинки, информацию.

— Вам все это неинтересно, — вздохнула Кристина. — А в Америке детективы и сами работают с компьютерами... Ведь там появились компьютерные воры, которые отыскивают коды и пароли в банках и переводят на свои тайные счета огромные суммы.

Об этом что-то промелькнуло в печати и по телевидению, но особенно не задело внимания Князева.

— Мне очень интересно, что поделывает наш подопечный Арнольд Шишкарев? — спросил он, понимая, что этими словами отнюдь не вызовет восторга у Васильевой.

— Хорошо, Артур, я вас сейчас порадую... — язвительно произнесла она. — Арнольд Семенович очень интеллигентно ухаживает за мной: приглашает в рестораны, дарит красные розы, причем сразу по десятку и больше...

— Богатый человек! — вставил Артур.

— Я слышу в вашем голосе нотки осуждения? — округлила хитрые глаза Кристина. — По-моему, теперь слыть богатым совсем не предосудительно. Или в вас говорит зависть? Скажите, когда вы последний раз дарили женщине розы? Или хотя бы гвоздики?

— Дальше, — нарочито равнодушным голосом произнес Артур, хотя слова Кристины его задели: мог бы купить если не букет, то хотя бы три розы, раз она их так любит...

— Приглашает на свою дачу в Комарово, обещал к следующему лету сделать там бассейн с подогревом, чтобы не бегать в плохую погоду купаться на залив. Напрашивался и ко мне в гости...