Ольга Погодина-Кузьмина - Адамово яблоко (журнальный вариант) Страница 28

Дорошевский воззрился на неё с тем выражением злой неприязни, с каким мужчины, презирающие противоположный пол, смотрят на женщин, осмеливающихся им возражать. Марьяна чувствовала, что повела разговор, может быть, излишне жёстко, но отступать не собиралась.

— Я знаю, что вы сами начинали как манекенщик, и, наверное, сочувствуете людям этой профессии, — продолжала она. — Но наш холдинг — не благотворительная организация и не фонд помощи потенциальным безработным.

— Стратегию развития в нашей фирме принято обсуждать в рамках, определенных уставом, — он смотрел так, словно намеревался силой взгляда поджечь её волосы.

— Да, знаю, что лично я являюсь всего лишь рядовым акционером и не могу диктовать условия, — пожала плечами Марьяна. — Но холдинг — ваш крупнейший заказчик. Безусловно, в ближайшее время я поставлю вопрос о вашей деятельности перед советом директоров. И вы, как руководитель, должны прояснить для меня некоторые пункты, чтобы я сознавала, какую позицию мне занять.

На его лице мелькнуло новое выражение — словно он понял нечто важное, не сказанное вслух.

— А именно, какие пункты нужно прояснить? — поинтересовался он, приняв вдруг свободную позу и вытянув в проход свои длинные ноги в ботинках с логотипом бельгийского дизайнера, вещи которого Марьяна также иногда покупала для себя.

— Не знаю, — ответила она, не одобряя вытянутых ног. — Подумайте сами. Подумайте над своими методами руководства, и к чему они могут привести. Я уважаю вас как специалиста, но многое мне не понятно. Может быть, мне вообще не понятно присутствие вашей фирмы в составе холдинга и даже в этом здании. Потому что специфика вашего бизнеса негативно отражается на нашем реноме.

Помолчав с полминуты, он поднялся, холодно кивнул.

— Мне так и не стала ясна суть ваших претензий, но я подумаю над этим.

— А я обдумаю необходимость нашего дальнейшего сотрудничества, — парировала Марьяна, чувствуя, что совсем уж перегибает палку.

Глава 4. СЕМЕЙНЫЙ ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ

Наша человеческая природа была бы слишком слаба и жалка, если бы мы по необходимости всегда должны были покорствовать всякому любовному хотению; мы были бы слишком несчастны, если, будучи охвачены любовью, мы не могли бы прежде всего помышлять о добропорядочности, благоговейно чтя и сохраняя узы дружбы и родства.

Первые рабочие дни, как и всегда после длительного отсутствия, Георгию пришлось полностью посвятить решению накопившихся проблем. Руководитель отдела по работе с клиентами попался на получении крупного отката, против холдинга было возбуждено ещё два сложных судебных дела, а при оценке имущества компании, как и предсказывал Георгий, начали распиливаться в воздухе значительные активы. За три дня он провел четыре рабочих совещания, в пятницу они с партнерами просидели в офисе почти до полуночи, разбирая текущую повестку. Поэтому к Игорю он выбрался только в субботу днем по дороге в Озёрное.

Отпустив Вадика на два часа, он прошел через перегороженный шлагбаумом благоустроенный двор, поднялся по чистенькой лестнице.

Игорь ждал его в дверях, прислонившись к стене, изображая неправедно обиженную невинность. Небольшая по метражу квартира, обставленная стандартной мебелью, напоминала гостиничный номер. Но здесь было всё необходимое — вместительный шкаф в прихожей, диван и плазма в совмещенной с кухней гостиной, двуспальная кровать.

В комнатах ещё стоял запах свежего ремонта, но Игорь уже навел повсюду свой беспорядок — на диван были свалены вещи из раскрытых чемоданов, полная окурков пепельница и грязные стаканы украшали кухонный стол. Георгий поднял с пола бутылку.

— Виски глушишь? А это что за гадость в помойном ведре?

Мальчик сложил руки на груди.

— Салат с креветками и рыба. Наш вчерашний романтический ужин.

— Ну что делать, заяц, работа не волк, — Георгий потянул его за ворот футболки. — Иди-ка сюда. Подожди, я сниму пиджак.

— Ты такой отглаженный. Постригся, — заметил Игорь, пока он раздевался. — Красиво выглядишь. Потом уедешь?

— Уеду. А сейчас хочу тебя всего.

Когда они уже были в постели, Игорь сделал вдруг странный жест — взял его руку и прижал к своему горлу. Георгий отнял руку.

— Что ещё за новости?

— Просто чтобы чувствовать, что ты здесь.

С ним снова было очень хорошо, как вернуться домой после утомительной поездки. Георгий Максимович всем своим существом ощущал горячую, плотскую радость его близости. Но позже, раскинув руки и ноги на кровати, сквозь медлительную дрему слушая ропот телевизора, он отчего-то вспомнил увязших в сладком клее мушек, агонию которых как-то наблюдал в спальне Рослика.

Он сел на постели и стряхнул с себя дремоту.

— У тебя тут какой-то остров Цирцеи… дай мне полотенце, пойду в душ.

— Подожди, полежим ещё, — пробормотал Игорь, обследуя пальцами его спину — копчик, позвонки, лопатки. — Хочешь, выпить принесу? Утопим проблемы в алкоголе.

— Нет, малыш, мне надо ехать. Меня уже ждут.

Игорь удержал его за руку.

— А ты позвони и скажи, что не приедешь. Скажи, что заболел.

Георгий на секунду поддался этому русалочьему шепоту и тут же оказался лежащим на спине. Быстрым движением Игорь оседлал его, прижал к подушкам.

— Можешь же ты заболеть? А я за тобой буду ухаживать… Там же никто так хорошо не будет за тобой ухаживать? Там же, куда ты поедешь, нет таких роскошных парней с обложки, готовых для тебя на всё?

Это была новая тактика, куда более успешная, чем обиженный вид. Георгию пришлось сделать усилие, чтобы отстранить его и подняться.

В ванной не было туалетной бумаги, мыло кисло на бортике раковины, полотенце, брошенное на пол, сочилось водой. Здесь Георгий как-то особенно ясно ощутил нежелание Игоря обживать пространство съемной квартиры. Возможно, причиной этого была не только безалаберность, но и неприятие предлагаемых правил игры.

Возвратившись в спальню, Георгий сказал:

— Кстати, здесь в доме наверняка есть приходящая уборщица. Спроси завтра у консьержа. Договорись, чтобы раз или два в неделю наводила у тебя порядок. Раз уж ты сам не в состоянии. Слышишь меня?

Игорь курил, лежа в кровати. Он посмотрел на Георгия чужим, тяжелым взглядом.

— Ты тоже будешь приходить раз или два в неделю? Вот так, на полчаса? Потрахаться?

— Проводи меня, — велел Георгий, решив не отвечать на эту реплику.

Игорь нехотя встал, натянул на голое тело джинсы, пошел за ним к двери.

— Да, и сходи в торговый центр, купи нормальные полотенца, туалетную бумагу и всё прочее, — Георгий достал деньги. — Вот, возьми.

Тот взял купюру двумя пальцами, изобразил идиотское оживление на лице.

— О, супер! Я тогда тоже сегодня поеду туда, где меня ждут! Тут советовали пару ночных заведений. Говорят, я буду просто нарасхват.

— Игорь, мне это не нравится, — нахмурился Георгий, надевая пальто. — Ты отлично знаешь, я не выношу подобных сцен и разного рода выяснений. Каникулы закончились, нужно это понимать. Ты здоровый парень призывного возраста, а ведешь себя как избалованный младенец. Всё, я завтра позвоню…

— Лучше бы совсем не приезжал, чем так! — заявил вдруг Игорь.

— В самом деле? Что ж, есть о чем задуматься.

Игорь молчал, упрямо сжав губы, и Георгий вышел на лестницу, начал спускаться вниз с чувством досады на него и на себя.

Мальчик догнал его через два пролета.

— Прости меня… Я как дурак, довожу тебя, а ты злишься. Просто не хочу, чтобы ты уходил. У меня сразу настроение портится, и жизнь теряет смысл, и всякое такое. Когда приедешь?

Он ловил взгляд Георгия с виноватым и жалобным видом, но тот всё ещё был раздражен, и не хотел принимать раскаяния.

— Я позвоню, — ответил сдержанно и вдруг заметил, что мальчик стоит перед ним босиком.

На секунду Георгий ощутил, будто сам ступил озябшими ступнями на холодный бетон лестницы.

— Заболеть хочешь? Ну-ка, марш в квартиру! — прикрикнул он почти грубо, внезапно осознав, насколько глубоко застряла в его сердце заноза нежности. — Заеду завтра, — пообещал он, тут же понимая, как нелепо выглядит со стороны окна хорошо одетый состоятельный мужчина в расцвете лет, целующий на лестнице полуголого парня.

В Озёрном жизнь шла прежним, заведенным при Павле, порядком. Нелюбезный охранник сражался с автоматикой ворот, дворник-таджик чистил дорожки в заснеженном парке. Входные двери перед Георгием открыла горничная, но Марьяна сразу же появилась в холле.

На ней было маленькое черное платье с неглубоким декольте, жакет в стиле Одри Хепберн. Пару дней назад она сделала совсем короткую стрижку, освежила цвет волос, и заостренные черты лица обрели вдруг милую женственность. Сейчас Георгий готов был уверенно ответить на вопрос, над которым всё чаще задумывался в последнее время — что бы произошло, если бы он оказался с Марьяной в спальне наедине.