Дженнифер Барнс - Фиксер Страница 28

Как и Первая Леди.

— Тэсс, милая, — начала было говорить Джорджия, но я смотрела на Кейса.

— Как он умер? — прошептала я. Отец Вивви убил судью Маркетта, а теперь он был мертв. Я сжала дверцу машины, словно только моя хватка удерживала меня в вертикальном положении.

— Уильям, — хором произнесли Айви и Джорджия. Айви шагнула ко мне, Джорджия — к Кейсу. Кейс взглянул на них, а затем перевел взгляд на меня.

— Он всадил пулю себе в голову.

ГЛАВА 36

Я всё ещё стояла там, когда Кейс сел в машину и уехал, впиваясь пальцами в металлическую дверь. Затем рядом со мной оказалась Айви и опустила руку мне на плечо.

— Мне жаль, что тебе пришлось это услышать, — произнесла она.

Отец Вивви был мертв. Он был мертв. Он всадил пулю себе в голову.

— Отец Вивви покончил с собой, — я произнесла то, о чем думала — это предложение снова и снова повторялось в моей голове. — Это мы сделали.

Айви вытянула руку и опустила её на дверь машины рядом с моей. Пока она этого не сделала, я даже не замечала, что и дверь, и моя рука дрожали.

— Мы в этом не виноваты, — спокойно сказала она. — Ни ты. Ни я.

А кто же тогда?

— Наверное, он понял, — выдавила я. — Он понял, что мы обо всём знаем. Что всё пойдет плохо, — я не могла перестать думать о Вивви. Улыбающейся Вивви, сияющей из-за бейглов в мой первый день в Хардвике.

Я не могла перестать представлять, как её отец поднимает пистолет.

— Мы поговорим об этом позже, — негромко произнесла Айви.

— Вивви, — почти не слыша её слов, выдавила я. — Мне нужно позвонить Вивви. Это она рассказала нам о своём отце. Она решит, что виновата в этом.

В нескольких шагах от нас Джорджия Нолан слегка склонила голову на бок, осмысливая наш разговор.

— Мне начинает казаться, что я что-то упускаю, — Джорджия шагнула к нам. — Айви, ты как-то связана с переводом майора Бхарани?

Тогда-то я наконец поняла, почему Айви хотела поговорить об этом позже. Джорджия не знала — об отце Вивви, о судье Пирсе. Она ничего не знала. Айви ей не рассказала.

Ты никому не должна об этом рассказывать, Тэсс, — предупреждение Айви эхом отдалось в моих мыслях. — Пока мы не разберемся в этом, пока не узнаем, кто именно в этом замешан, мы не можем привлекать к вам внимание.

Я подумала о том, как Джорджия назвала смерть судьи Маркетта возможностью, какой бы трагической она не была.

— С дочерью Бхарани произошел кое-какой инцидент, — Айви ответила на вопрос Джорджии. — Я вмешалась.

Она не стала рассказывать Джорджии о судье Маркетте. Не стала рассказывать ей о Пирсе.

— Айви? — мой голос дрожал эхом всего того, что я не говорила вслух: Почему ты не расскажешь обо всём Джорджии? Почему ты не рассказала президенту, как только я рассказала тебе?

— Всё это было ошибкой, — Айви небрежно провела рукой по своим волосам, глядя на выражение моего лица. — Твоя жизнь должна была быть нормальной, Тэсс, — а потом она добавила, обращаясь скорее к самой себе: — Адам был прав. Мне не стоило привозить тебя сюда.

До того самого момента, когда она произнесла эти слова, я и не осознавала, что я ждала их с тех пор, как увидела свою спальню. К моему горлу подступила тошнота.

Отец Вивви был мертв, у моей сестры были секреты от президента и Первой Леди, и Айви считала, что ошиблась, решив привести меня сюда.

Вот так просто мне снова было тринадцать. Она предложила мне жить с ней, а потом уехала. Я так сильно старалась забыть об этом. Так сильно старалась не чувствовать боль — отталкивать любые слабости, бороться с ними, притупить чувства.

Я не могу здесь находиться. Не могу этого сделать.

Не могу позволить Айви увидеть мои слезы.

Я бросилась бежать — по дороге, минуя агентов из личной охраны президента. Я слышала, как Айви окликнула меня, но я продолжила бежать. Мои ноги ударялись об асфальт. Мне нужно было выбраться. Мне нужно было убраться подальше от всего этого. Айви всё ещё нужно было разобраться с Первой Леди. Она не сможет последовать за мной.

Я ускорила бег. Я бежала так быстро, что в моих волосах плясал ветер, мои мышцы полыхали огнём, и ничего не могло меня коснуться.

Я понятия не имела о том, куда я направляюсь. Я бежала до тех пор, пока не смогла больше бежать, а затем я согнулась, судорожно вздыхая и выдыхая, чувствуя, как воздух обжигает мои легкие. В моём кармане зазвенел телефон.

На каком-то уровне я понимала, что он звенит. Я достала его, но не ответила на звонок. В конце концов, телефон затих. Я ждала нового звонка. Вместо этого, Айви оставила сообщение.

Я снова пришла в движение, концентрируясь на ритме своих шагов, толчках и натяжении мышц. Я не хотела слушать сообщение Айви. Что она могла сказать? Что нам нужно поговорить? Что она не просто так не рассказала правду никому, даже президенту и Джорджии? Что она не ошиблась, привезя меня сюда?

Что отец Вивви покончил с собой не из-за нас?

Ничего не чувствуя, я покрутила телефон в руках. Очень долго я просто смотрела на него, а затем мои неуклюжие пальцы нащупали клавиатуру. Я набрала номер, который вчера получила от Боди — номер Вивви.

Я звонила, пока не включился автоответчик. У меня не нашлось слов, особенно подходящих. Я повесила трубку.

Прошел час. Возможно, два. Время от времени звонил телефон. Айви. Адам. Боди. И, наконец, номер, который я не узнала. Я задумалась. Наверное, это была Айви. Наверное, мне стоило позволить ему звенеть и дальше. Но что, если это была Вивви?

Я подняла трубку:

— Алло? — у меня пересохло в горле, мой голос охрип.

— Тэсс! — я не сразу узнала голос. — Тэс-с-с-с-с-с, — протяжно повторил Ашер.

— Ашер? — я удивленно подняла бровь. — Ты что пьян?

— Опьянен жизнью, — объявил он. — И, возможно, пина коладой, — затем он пробормотал что-то невнятное. На другом конце провода прозвучали звуки борьбы. Я слышала, как Ашер ойкнул, а через секунду в трубке прозвучал другой голос.

— Ашеру сейчас немного нездоровится.

Генри.

— Разве время не слишком раннее для пьянства? — спросила я, надеясь, что Генри не расслышит хрипоту в моём голосе.

— У Ашера бывают… взлеты и падения, — Генри осторожно подбирал слова. Я вспомнила о том, как Ашер сказал, что забрался на крышу часовни, потому что чем выше поднимаешься, тем меньше становятся все вокруг. — Ты в порядке?

А я-то надеялась, что он не заметит.

— Всё нормально.

Генри был слишком хорошо воспитан, чтобы назвать меня лгуньей. Но его молчание сделало это за него.

— Твоя сестра позвонила Ашеру, — наконец произнес он.

— Моя сестра что?

— Она позвонила, чтобы узнать, не видел ли он тебя. Насколько мы поняли, ты исчезла, — он сделал паузу. — Ну, скорее, это понял я, а Ашер спел ей серенаду из песен восьмидесятых.

Я постаралась не вдумываться в эти слова.

— Она дала Ашеру твой номер. Одному богу известно, как он умудрился его запомнить.

— Тэсс? — голос Ашера звучал слегка — хоть и не слишком — трезвее. — Твоя сестра звонила из-за «Дела»? — я услышала, как он театрально шепчет Генри: — У нас есть «Дело».

Дедушка Генри был мертв. Как и отец Вивви. Моя сестра считала, что привести меня сюда было ошибкой, а Ашер был готов рассказать обо всём Генри. Всё разваливалось на части — а больше всего — я. Я чувствовала себя бесполезной. Беспомощной, бесполезной и слабой.

— Отец Вивви покончил с собой, — я произнесла это вслух — словно это что-то доказывало. Словно если я заставлю себя почувствовать, я смогу хоть как-то совладать с болью.

— Бедная Вивви, — пробормотал Ашер. — Сначала её отец убил Тео, потом покончил с собой.

Ровно через три секунды Генри отнял у Ашера телефон.

— Тэсс, — голос Генри напрягся. — О чём он говорит?

Я открыла рот, но не смогла выдавить ни слова.

— Тэсс?

На этот раз мне удалось произнести разборчивое предложение.

— Генри, вы можете забрать меня? — моё сердце колотилось о ребра. — Нам нужно поговорить.

ГЛАВА 37

Генри Маркетт водил гибридный автомобиль. Когда он подъехал к тротуару, Ашер растянулся на заднем сидении, так что мне пришлось забраться на переднее. Закрыв дверь, я заметила своё отражение в оконном стекле. Мои волосы выбивались из хвостика, некоторые пряди прилипли к моему лбу от пота. Я не смогла рассмотреть своё лицо достаточно хорошо, чтобы понять, выдавало ли оно то, что я могла вот-вот заплакать.

Довольно. С меня хватит. Слёзы бесполезны. Плакать не было смысла. Я сосредоточилась на Генри — и на бесспорном факте, что дела у меня хуже некуда.

Стоило мне увидеть выражение лица Генри — напряженный подбородок, опущенные уголки губ, глаза, в которых читалась смесь кружащихся в его груди эмоций — я знала, что не смогу ему соврать. Генри не был проблемой. Он не был пожаром, который нужно было потушить или ситуацией, с которой нужно разобраться.