Нодар Джин - Я есть кто Я есть Страница 28

Знания, за которые платят, запоминаются дольше.

В городе, кишащем ворами, всегда можно найти взяточников среди судей и полицейских.

Невозможно думать сразу о двух вещах. Думайте о Торе, думайте хотя бы о собственном деле, и дурным мыслям не останется места в вашей голове.

В доме неискренних родителей дети неуправляемы.

в) Другие цадцики

Рабби Бунам сказал своим хасидам: «Величайшее из прегрешений отдельного человека заключается отнюдь не в тех грехах, которые он свершает: соблазн велик, а воля наша слаба! Величайшее из прегрешений в том, что каждое мгновение человек может повернуться к Богу, но не поворачивается».

Кто-то пожаловался Бунаму: «Талмуд учит, будто если человек не стремится к почестям, почести сами настигают его. Но я вот со всех ног бегу от почестей, а они, увы, и не думают меня нагонять». «Причина в том', — ответил цаддик, — что ты то и дело оглядываешься».

Склонившись над умирающим Рабби Бунамом, жена его горько всхлипывала. Он проговорил: «Стоит ли плакать? Вся моя жизнь была дана мне именно для того, чтобы научиться умереть».

Рабби Бунам сказал однажды в старости, уже будучи слепым: «Я не хотел бы поменяться сейчас местами с отцом Авраамом. Что пользы Господу, если бы праотец Авраам стал таким же, как слепой Бунам, а слепой Бунам, — таким, как Авраам?».

Рабби Зуся заметил незадолго до своей смерти: «В грядущем мире меня не спросят: „Почему ты не был Моисеем?“ Меня спросят: „Почему ты не был Зусей?“».

Один хассид спросил Злочевского маггида: «Сказано: Каждый во Израиле должен возгласить: „Когда же дело мое приблизится к делу моих отцов, — Авраама, Исаака и Яакова?“ Как это понимать? Вправе ли мы допустить, что сможем сравняться с праотцами?»

Маггид объяснил: «Отцы наши прокладывали новые пути в служении Богу, — каждый сообразно своему характеру: один — посредством любви, другой — мужества, третий — великолепия. Так и мы, каждый из нас, в согласии со своей природой, призваны вносить новый свет в учение и служение. Не повторять уже совершенное, но делать что еще не сделано. С рождением каждого человека входит в мир нечто новое, чего еще не было, нечто первозданное и неповторимое. Долг каждого во Израиле знать и не забывать, что он в мире единственен в своем качестве и что никогда еще не появлялось никого ему подобного. Ибо если б уже был подобный ему человек, то не было бы необходимости в нем самом. Каждый — новое создание в мире, и каждый должен довести собственное своеобразие до совершенства. Непонимание этой истины и есть причина непришествия Мессии».

Рабби Энох из Александрова говорил: «Многие народы земли верят, что имеются два мира: тот и этот. Различие же между народами в том, что если большинство полагает, будто один мир отделен и обособлен от другого, Израиль признает, что оба мира составляют одно целое». (Комментарий М.Бубера: «В своей сокровеннейшей сущности оба мира составляют единый мир. Они только как бы разошлись в разные стороны. Но они должны вновь стать единством, каким они являются в своей сокровеннейшей сущности. Чтобы воссоединить оба мира, сотворен человек. Он способствует достижению этого единства, живя единой священной жизнью с миром, в котором он находится».)

Однажды Рабби Пинхасу из Кореца рассказали о страшной нищете, в которой живут неимущие. Погрузившись в горестные мысли, слушал он эти рассказы. Потом поднял голову. «Помогите впустить Бога в этот мир, — сказал он, — и все уладится». (Комментарий М.Бубера: «Но разве можно впустить Бога в мир? Не святотатственна и не дерзка ли эта мысль? Как дерзает земной червь притязать на то, что во власти лишь Бога? В этом вопросе доктрина иудаизма снова противостоит доктринам других религий, и вновь наиболее глубокое выражение эта противоположность находит в хасидизме. Именно в том и заключается Божья милость, что Он как бы передает Себя в руки человеку. Бог хочет заявиться в Свой мир, но хочет Он появиться в нем именно с помощью человека. В этом и заключается мистерия нашего бытия, сверхчеловеческая возможность человеческого рода».)

Рабби Мендель из Коцка поразил однажды ученых мужей, навестивших его, вопросом: «Где обитает Господь?» Они встретили его слова смехом: «Что вы говорите, Рабби! Разве весь этот мир не исполнен Его славы?». Тогда Рабби Мендель сам же и ответил на свой вопрос: «Бог обитает там, куда Его впускают».

Сказал Рабби Пинхас: «Сны — это отходы мозга. А все науки в мире — это отходы Торы, и этим очищается Тора, как очищается мозг ото сна. Сказано: „Когда Господь вернет пленных в Сион, мы будем, как во сне“. Ибо тогда откроется, что все науки появились лишь во имя Торы, а все изгнания — во имя очищения Израиля. И все горести — словно сон».

Рабби Шнеур — Залман спросил у нового ученика: «Что такое Бог?» Ученик ничего не ответил. Учитель спросил во второй и в третий раз. «Отчего же ты молчишь?» — сказал Рабби. «Оттого, что не знаю». «А я разве знаю? — воскликнул Рабби. — Но я вынужден спрашивать, ибо дело обстоит так, что нельзя не признать: Он существует явственно, а кроме Него ничто не существует явственно. Вот что такое Бог».

Рабби из Ружина говорил: «Мессия объявится прежде всего в России». Рассказывают также: «Один из хасидов Рабби Мотла из Чернобыля, дяди Ружинского Рабби, поехал к своему учителю и по дороге остановился в гостинице. Когда он молился, как обычно, повернувшись лицом к стене, внезапно появился за его спиной человек и заговорил: „Дали земные измерил я пядью, но такого изгнания, как в России, не видел“. Обернулся хасид и увидел, что человек этот направился к дому Рабби Мотла и вошел внутрь. Но когда он последовал за ним и заглянул в дом, то его там не нашел. И никто ничего о нем не знал».

Спросили Рабби Авраама Яакова: «Наши мудрецы говаривали: „Нет вещи, которой бы не было места… Если так, то и всякому человеку есть свое место. Отчего же иногда людям так тесно?“ Цаддик ответил: „Оттого, что каждый хочет занять место другого“».

Рабби Нахум сказал как-то стоявшим вокруг хасидам: «Если б мы все могли повесить наши страдания на гвоздь и было бы нам позволено взять любые на выбор, каждый снова взял бы свои, так как прочие показались бы ему хуже».

Одному хасиду жилось так тесно в своей крохотной лачужке, что когда стало уже совсем невтерпеж, он обратился за советом к цаддику: «Ребе! У нас в доме так много детей и родственников, что нам с женой негде повернуться!» «Если у тебя есть коза, втащи ее к себе под крышу», — посоветовал цаддик. Крайне изумленный, хасид, однако, не посмел пререкаться. Наутро, выполнив наказ цад-дика, горемыка снова прибежал к нему: «Ребе! Стало хуже!» «Если у тебя есть цыплята, загони в свою лачужку», — ответил цаддик. И снова хасид не посмел сказать в ответ лишнего слова, однако через день после того, как по всему его дому забегали цыплята, путаясь в ногах и забив собою все углы, он еще раз заявился к цаддику, на этот раз уже полубезумный. «Ну что, сын мой, трудно?» — спросил цаддик. «Конец света!» — застонал хасид. «Ну и отлично! А теперь возвращайся домой, прогони козу и всех цыплят, а завтра приди ко мне снова». Назавтра хасид вошел к цаддику с сияющим лицом: «Ребе! Тысячу благословений! Лачужка моя теперь — как дворец!».

Как-то раз одного цаддика попросили выиграть в суде дело, касавшееся большой суммы денег. Когда он выполнил свою задачу, тяжущийся вручил ему в награду жалких десять рублей. Цаддик бросил взгляд на деньги и затем спросил наивным голосом: «Что это такое?» «Это деньги», — ответил тот. «А что с ними делать?» «На эти деньги можно купить какую-нибудь штучку, продать ее с выгодой и заиметь денег побольше». «Если так, — проговорил цаддик, — мне они не нужны». Он собрался было вернуть монеты, но делец остановил его: «Нет, нет. Если деньги эти не нужны тебе, отдай их жене». «А что делать с ними ей?» «Она может купить еду и одежду, а также всякую домашнюю утварь». «Ах вот как! — воскликнул цаддик и сделал вид, будто его только что осенило. — В таком случае ты должен дать мне больше».

Как-то раз в голодное время некий цаддик вызвался достать денег, которых хватило бы для того, чтобы прокормить всю общину. Он заявился с этою просьбой к какому-то богачу, славившемуся вспыльчивостью и крутым нравом. Вместо денег цаддик удостоился от него лишь сильной пощечины. Святой муж остолбенел, но затем произнес мягким голосом: «Да, сын мой, я это заслужил. А теперь поговорим о моих бедняках: сколько ты можешь им выделить?».

Однажды навестил цаддика некий богатый скупец. Указав пальцем на окно, цаддик спросил: «Что ты видишь через стекло?» «Людей», — ответил тот. Затем цаддик взял его за руку и подвел к зеркалу: «А что ты видишь здесь?» «Себя», — ответил тот. Цаддик проговорил: «Смотри, и то, и другое — стекло, но зеркальное стекло покрыто серебром. Получается, что как-только примешиваешь к чему-нибудь серебро, видишь уже только себя».