Аласдер Грей - Бедные-несчастные Страница 28

Бакстер положил письмо, вынул носовой платок, сложил в несколько раз (все платки у него были в четверть простыни) и зарылся в него лицом. На мгновение я испугался, что он хочет себя задушить, но затем по сдавленным взрывчатым звукам я понял, что он использует платок для поглощения секрета экзокринных желез. Когда он отнял его от глаз, они необычно блестели.

— А дальше? — спросил я, сгорая от нетерпения. — Что дальше? Следующая запись что-нибудь разъясняет?

— Нет, но из дальнейшего все становится понятно. Оставшиеся записи сделаны спустя недели или даже месяцы после ее романа с Гарри Астли…

— РОМАНА! — вскричал я.

— Успокойся, Свичнет. С ее стороны это было чисто платоническое увлечение. И оно помогло ее умственному развитию, что видно по почерку, который внезапно становится убористым, прямым и ровным; по написанию слов, которое стремительно приближается к словарным нормам; по разграничивающим записи прямым горизонтальным линиям, которые пришли на смену легкомысленным звездочкам. Но ярче всего ее взросление проявляется в содержании записок.

Тут и духовные прозрения восточного мудреца, и аналитическая острота

Дэвида Юма и Адама Смита.

Слушай же!

16. Александрия — Гибралтар: горькая мудрость Астли

Долгие недели меня мучили мысли. Единственным развлечением были споры с Гарри Астли. Он говорит, что я обрету покой, лишь если заключу в объятия его горькую мудрость — и его самого. Я не желаю ни того, ни другого —разве что в яростной схватке. Он говорит, что сильные всегда будут попирать беззащитных, потому что в этом источник их силы. Я отвечаю, что если это верно, то мы должны перестать так жить. Он дал мне книги, где, по его словам, доказано, что это невозможно: «Опыт о законе народонаселения» Мальтуса, «Происхождение видов» Дарвина и «Мученичество человека» Уинвуда Рида. От них у меня болит голова. Сегодня, когда я перевязывала ему руку, он сказал, что год назад овдовел, а потом спросил:

— Ведь вы с Паррингом не состоите в законном браке, правда?

— Как это вы догадались, мистер Астли?

— Прошу вас, зовите меня Гарри.

Его рука почти зажила, хотя большой палец еще плохо двигается — мои зубы оставили круглый шрам у его основания, где они едва не сомкнулись. Он задумчиво сказал:

— Эта отметина у меня навсегда.

— Боюсь, что так, Гарри.

— Могу я считать ее обручальным кольцом? Пойдете ли вы за меня замуж:?

— Нет, Гарри. Я помолвлена с другим.

Он спросил, кто мой жених, и я рассказала ему про Свечку. Когда повязка была готова, он сказал, что знаком со многими знатными дамами, включая герцогиню Сазерлендскую и принцессу Луизу Коннотскую, но не встречал большей аристократки, чем я.

Доктор Хукер сошел с корабля в Марокко, не попрощавшись и не забрав свой Новый Завет. Он дал мне эту книгу, чтобы я обрела покой во Христе, но не вышло. Христос был так же сокрушен всеобщей жестокостью и безразличием, как я. Он тоже с ужасом обнаружил, что в одиночку должен сделать людей лучше, чем они есть. Правда, у него было передо мной преимущество — он мог совершать чудеса. Я спросила доктора Хукера, как бы поступил Христос с моей голодной дочкой и слепым младенцем.

— Христос возвращал слепым зрение, — ответил бедный доктор Хукер, которому явно было не по себе.

— Что бы он для них сделал, если бы НЕ мог вернуть им зрение? — спросила я.

— Прошел бы мимо, как дурная самарянка?

Я думаю, именно поэтому он сегодня покинул «Нежнейшую любовь». Он не хочет жить, как Христос, но в отличие от Гарри Астли не решается об этом заявить.

Астли, Хукер, Парень — все несчастны из-за одного надтреснутого колокольчика-Белл. Беда с Паррингом случилась после того, как я вернулась из Александрии. Я бросилась к нему в каюту и давай давай давай давай парила и парила и парила его, наконец он взмолился, чтобы я перестала, сказал, что больше нет сил, но я заставила его дать больше — только так я могла прогнать мысли об увиденном. Я измочалила его парьбой, измочалилась сама, а потом мысли все-таки вернулись. Я предавалась им дни напролет, не говоря ему ни слова. Вчера вечером глупышка расплакался, стал просить прощения.

— За что? — спросила я. Похоже, он не поверил тому, что мои слезы и черные мысли вызваны видом нищих в Александрии, и решил, что причина — он сам, толкнувший меня на проституцию в Германии. Я рассмеялась и сказала, что ничего подобного и в помине не было, что деньги были его собственные, я взяла их у него, когда он заснул в ночь после выигрыша. Поначалу он не верил, потом надулся и долго повторял: «МОИ деньги! МОИ деньги!» Я попыталась утешить его новой парьбой, но с криком «НЕ ПОКОРЮСЬ!» он вывернулся и лег спиной ко мне, ногами на подушку. И всю ночь я то и дело слышала бормотанье, исходившее от изножья кровати: «МОИ деньги. МОИ деньги».

Гарри злой, ему нравится, что люди жестоко поступают и жестоко страдают, и он хочет убедить меня в том, что зло необходимо. Если он своего добьется, я тоже стану злая. Я его слушаю, потому что мне надо знать все, что знает он. Он такой же искренний, как Бог, и рассказывает вещи, которых Бог никогда не рассказывал, — все это я должна изменить, поэтому записываю для памяти.

ЖЕНСКАЯ ПРA3ДНОСТЬ. Наполеон считал женщину наградой и отдыхом воина. В Англии жена — это публичное украшение и частный увеселительный сад богатого землевладельца, промышленника или профессора. Ей заказаны радости материнства, ибо после тяжких родов ее потомство ласкают и воспитывают служанки. Считается, что животное удовольствие грудного вскармливания унижает ее достоинство, что сам половой акт унижает ее достоинство, — и при всем том она такое же никчемное, несвободное и несчастное существо, как одалиска в турецком гареме. Если умной женщине из этого сословия не достанется сверх обычного чуткий муж, ее жизнь может стать такой же тяжкой, как жизнь ланкаширских ткачих, медленно гибнущих от удушья. Вот почему вы должны выйти за меня, Белла. Вы будете моей рабыней только номинально, но не на деле.

ВОСПИТАНИЕ. Беднейшие из детей учатся у собственных родителей попрошайничать, лгать и воровать — иначе им не выжить. Состоятельные родители втолковывают детям, что нельзя лгать, красть и убивать, что праздность и азартная игра — пороки. Затем они посылают детей в школы, где те жестоко страдают, если не умеют скрывать свои мысли и чувства, где их учат восхищаться убийцами и грабителями вроде Ахилла, Улисса, Вильгельма Завоевателя и Генриха Восьмого. Тем самым их готовят к жизни в стране, гдебогатые люди протаскивают через парламент законы, лишающие бедных их жилищ и средств к существованию, где незаработанный доход можно увеличить азартной игрой на бирже, где тот, кто больше всех имеет, меньше всех работает и развлекается охотой, скачками и втягиванием своей страны в войну. Мир представляется вам ужасным, Белла, потому что вы не извращены ему под стать должным воспитанием.

СОРТА ЛЮДЕЙ. Люди делятся на два сорта. Счастливей всех те невинные, кто считает каждое явление и каждого человека в основе своей хорошим. Так думает большинство детей, и так думали вы, пока Хукер, вопреки моему противодействию, вас не просветил. Второй и самый многочисленный сорт составляют легкомысленные оптимисты — люди, способные на умственный трюк, позволяющий им не испытывать неудобств при виде голода и несчастий. Они полагают, что обездоленные заслужили свои беды, или что нация, к которой принадлежат они сами, лечит, а не причиняет эти страдания, или что Бог, Природа, История в один прекрасный день сделают все как надо. К этому сорту принадлежит доктор Хукер, и я рад, что его риторика не заслонила от ваших глаз факты. К третьему, самому редкому сорту относятся те, кто понимает, что человеческая жизнь есть по сути своей тяжкая болезнь, которую может излечить только смерть. Нам хватает сил жить сознательно среди живущих слепо. Мы — циники.

—Должен быть и четвертый сорт, — перебила я, — потому что я больше не невинное дитя и меня одинаково не устраивает то, что говорит доктор Хукер, и то, что говорите вы.

— Вы ищете путь, которого не существует.

— Уж лучше я буду искать до конца своих дней, чем стану глупым ребенком или эгоисткой — неважно, оптимистического или цинического толка, — сказала я. — И мужа своего я тоже отправлю на поиски.

— Нелегко ему с вами придется.

ИСТОРИЯ. Крупные нации создаются в результате успешных грабительских походов, и поскольку история большей частью пишется сторонниками завоевателей, она обычно утверждает, что ограбленным стало от их потерь только лучше и что они должны быть за них благодарны. Грабеж: случается и внутри страны. Король Генрих Восьмой ограбил английские монастыри, которые одни в ту эпоху открывали больницы и школы, давали приют бездомным. Английские историки признают, что король Генрих был жадным, вспыльчивым и жестоким, но говорят, что при этом он сделал массу добра. Они принадлежат к сословию, которое обогатилось за счет церковных земель.