Владимир Крупин - Во всю ивановскую (сборник рассказов) Страница 28

— Я не боюсь, но…

— Ветер и солнце — наши враги, а бесконечное расщепление веществ — наше спасение. Радиация не действует на нас, но люди от нее гибнут. Если бы они использовали для энергии ветер и солнце, тогда бы я испугался первый. Успокойся. Живи. Люди специально для нас перегораживают реки, они решили затопить свои пространства, убить все живое, оставив нам мокрые болота, полные студня из лягушек. Они поняли, что мы всесильны, что мы разбросаны всюду, но мы едины. Мы всегда опередим инстинктом и скоростью действия, о, мы еще увидим холодные, шевелящиеся змеиные сплетения на развалинах столиц. Ты хочешь уйти, когда их безумие, их жадность дошли до предела, они перестали ценить чужие жизни, у них нет понятия чужой боли, мы отдали им эти свои качества, нет, нет, живи, Змея!

И вот Змея возвращалась. Способная мысленно перемещаться в пространстве, она почему-то решила в этот раз проверить лично побольше мест гнездований, даже не столько именно этих мест, сколько пространств меж ними. Все было лучше, чем она предполагала. Глядя узкими сухими главами, она видела всюду знаки разрухи и катастрофы: брошенную технику, опустевшие, одичалые поля, вырубленные и как будто в панике брошенные леса, пустые деревни и поселки, ржавые рельсы железных дорог, обветренные трещины асфальтовых и всюду свалки мусора. И везде навстречу Змее выходили из нор и укромных мест ее соплеменницы, легкий свист постоянно звучал всюду, и где бы ни находились люди, за ними спокойно и выжидательно следили змеиные взгляды.

Приближалась осень. Шло перемещение змей на юг, многие готовились пережить холода на севере. Но и они были всегда готовы впиться зубами в жертву.

По пути было большое поле. Змея не любила его: оно было тщательно вспахано, давало ежегодные урожаи, а кроме всего, в глубине своей оно было пропитано кровью давней битвы. О, змеи чуют кровь на земле, как акулы в океане, за многие, многие расстояния, но это была особая кровь, она не могла напитать никого, но от нее исходила явная угроза, и змеи предпочитали обползать это поде стороной. Однажды она увидела, а потом всегда знала, что люди приходят сюда, приносят цветы, некоторые даже, уединившись, стоят на коленях. И получают силы, но не те, не телесные, которые получают змеи питаясь кровью, а особые силы — силы мужества. Все-таки Змея, зная, что за ней наблюдают, ее путь следят тысячи и тысячи змей, решилась ползти напрямик и

Уже в самом начало она ощутила в себе глухое сопротивление, как сигнал опасности завибрировал в ной спинной мускул. Но она заставила себя продвигаться дальше.

И здесь Змея увидела Его! Он шел легкой, летящей походкой, седые волосы непокрытой головы и борода серебрились в закатных лучах. Что ж! Мгновенно к Змее пришло решение — эта смерть будет почетнее любой, она с такой скоростью согнала тело в спираль, что над нею взлетели опавшие листья. Он приближался. Еще, еще… Вот! Она с силой, содрогаясь всем телом, оттолкнулась и… была отброшена непонятной упругой волной, ей показалось, что это сжатый воздух. Она еще напряглась и снова отшатнулась. Он удалялся. Все так же летящей была походка, все так же бодро и размеренно касался земли Его посох.

Змея, делая огромные прыжки по обочине, догнала Его и хотела кинуться сзади, со спины. И вновь — прозрачная, отбрасывающая стена. Тогда пусть Он убьет ее, решила Змея. Она вновь по обочине обогнала Его и вытянулась поперек дороги. Он приблизился и засмеялся.

— Иди и скажи Змию, что я вернулся, чтобы он явился ко мне с повинной позади всех змей, скажи, что времена смены шкур, времена вашей угрозы прошли. Вам не дано больше затмевать маяки и сбивать с дороги корабли. Скоро я коснусь посохом вашей жертвенной чаши и превращу ваш яд в песок. Вы были посланы в наказание и испытание, но вы решили, что предела злу нет. Предел есть. Он в нашей силе наступать на вас. Иди!

Он пошел дальше. Он даже не наступил на нее, Он переступил ее, как переступают брошенную за ненадобностью дубину. Змея, извернувшись, рванулась к Нему, но получила такой удар, что очнулась не скоро. В бессильной злобе, корчась от позора, она, открыв страшную пасть, вцепилась зубами в огромный камень на перекрестии дорог и услышала, как ломаются зубы, как хлещет из их полости сверкающий густой яд.

Того же дня, вечером, только еще более поздним, Змея была у Змия. Он знал о встрече ее с Ним. Он только хотел многое уточнить. — Его посох был металлический? Может быть, это был сумасшедший змеелов, один из тех, кому мы дали возможность оправдывать нашу злобу десятью каплями яда в год?

— Нет, Великий, это Он, его посох — обыкновенная прямая ветвь орешника. Ты думаешь, меня отбрасывало электричество? Нет, это была неведомая сила.

Проклятье! И тогда, когда мы создали и расширяем но просто район нашего влияния, но добились своей, неподконтрольной людям, территории! Куда Он шел?

— Не знаю. Там было три дороги. Когда я очнулась, Его не было.

— Я думаю, Он не с этой Земли. Здесь все боятся нас.

— Это был Он же, из тех времен, когда никто не знал о других мирах.

— Но Он мог знать.

— Кто может знать больше нас? Если мы признаем это, мы обречены.

— Вот поэтому для нас лучше, что Он не с этой Земли. Пусть так считают во всех змеиных пределах. Мы укрепим охрану чаши настолько, что даже случайный человек, оказавшийся вблизи, исчезнет бесследно. О-о, сегодня, в разгар полнолуния, тревожный вечер. Я спросил тебя, куда он ушел, неспроста. Люди не могут поглощать расстояние, как мы. Ты встретила Его в поле, а с севера пришло страшное сообщение. Там тоже ссылаются на Него, говоря, что Он учинил явление Света. Свет сам по себе не страшен нашим узким глазам, но это был особый свет. Он озарил все настолько, что даже жилища слепых кротов оказались озарены. Мало того! Этот Свет делил всех не на старых и молодых, не на самцов и самок, не на черных и белых, не на умных и глупых, нет! Все делились на злых и добрых. Добрые радовались, воздевая руки, злые падали на землю и ползли прочь от страха. Самые злые змеи превратились в бессильные плети. На кишку они были похожи! — закричал Змий. — На кишку, полную смертельной дрожи!

Все так же вправо и влево раскачивались у его трона кобры. Вот подошел полуночный час. Подползла сзади и встала на смену новая пара кобр. Только вдруг заметила Змея, что эти кобры качаются чаще и не в такт. Змий поднял голову. Кобры попали в ритм и выровнялись.

— Птицы распелись среди ночи! — Небо стало бездонным, каждый листочек трепетал от счастья, — вот какой был свет! Крысы дохли от разрыва сердца, никакой твари не осталось даже малой темной щели, чтоб скрыться, вот какой был свет! Если такой свет будет здесь, яд и впрямь станет песком, которым посыпают дорожки.

— Великий! — наконец решилась Змея. — Ты мог бы говорить с ним для начала о дележе Земли. Ты мудр. Обмани Его. Признай Его силу, проси для нас условий существования. Обещай служить ему.

— Боюсь что Он не согласится.

— Ты сказал слово «боюсь», Великий.

— Да, — четко произнес Змий, — боюсь, что Он не согласится… Так. Тебе следует продолжать свое дело пополнения и воспитания выводков.

— Слушаюсь. Великий, те, кто испугались Света, принесут плохое потомство.

— Их убьют, я уже распорядился.

— Мои зубы, они не скоро отрастут.

— У нас достаточно запасов свежей крови, чтобы помочь тебе.

От входа, стремительно извиваясь легким бронзовым телом, приблизилась отмеченная особой метой медянка. Склоняла голову.

— Говори, — велел Змий.

— Великий и высокомудрый, на наши сигналы вновь нет ответа.

— Продолжайте. Не давайте вырваться в космос никаким сигналам, кроме наших.

Медянка исчезла.

— Я поняла, — сказала Змея, — ты пытаешься связаться с другими змеями других миров. А вдруг их там нет?

— Молчи! Трижды молчи! Молчи всегда об этом! Иначе тебе не дожить до новых зубов. Прости, но даже с тобой я прибегаю к угрозе. Змеи есть везде, запомни это и втолковывай каждым новым поколениям. Везде, всюду и всегда. От древности, когда наши мудрецы решили взять власть посредством зла, прикинувшегося добром, от внушения, что смысл жизни в борьбе, а не в самоусовершенствовании, до этих тревожных дней не было в этом мире сплоченнее нас, увереннее нас, и это надо продолжать и усилить. Не жалеть яда на новые, подчиняющие тело и мысли, ритмы, на бесовские страсти к вину и плотской любви, к деньгам, к власти, к успеху, ничего не жалеть! Охранять плантации наркотических растений! Убивать внезапно и без всякой системы! Тех, кто помнит прошлое, кусать не до смерти, но до потери памяти. Заставить их голодать, бросать недостроенное, ссориться и грызть друг друга, заставить их уничтожать все запасы пищи и топлива, заставить их и дальше безумствовать в разложении вещества, в сжигании для энергии отходов природы… Пусть они задохнутся в дыму и копоти своего прогресса, пусть отравятся радиацией, пусть живут и думают, что они живут! Нет, Он не сможет ничего сделать, мы так многое успели, что Он пришел слишком поздно. О, видимо, Ему есть кого молить, мы тоже будем крепнуть.