Как прое*** всё - Иванов Дмитрий Страница 28

Да, герой должен умереть, чтобы его признали героем. Вдруг читатель спросит, почему? Откуда взялась эта догма? Отвечу. Потому что это правильно. Потому что это догма, блять! Запишите в тетрадки. Хороший герой – это мертвый герой. Он получает бессмертие в обмен на жизнь. Все честно. Живой герой – это не герой, это его эмбрион. Вампилов утонул – его Сарафанов и Зилов, наоборот, всплыли. Шпаликов повесился – но до сих пор шагает по Москве, и даже стоит при входе во ВГИК, гляньте. Клычкова убили, но, когда он стоял у сосны и ждал пули в затылок, я уверен, он улыбался. Потому что он думал: я умру, но никуда не денется любовь. К зверю, птице и человеку.

Все честно, все правильно.

Сергей Михалков

Вот только придется что-то сделать с Сергеем Михалковым. Потому что на этом месте читатель, вероятно, может спросить: позвольте, а как же Сергей Михалков? Я могу, конечно, прикинуться Есениным и сказать: а что Михалков? Но читатель может настаивать: позвольте, тут нестыковка какая-то. С одной стороны, Михалков-старший, как известно, автор Гимна СССР, стихов про ментов, любимец режима и так далее. Но с другой – на его стихах детских много людей выросло хороших, да и стихи неплохие; попробуйте написать стихи про ментов, еще неизвестно, как у вас это получится, а у него получалось.

Как же так? Получается, с одной стороны, он не герой, а с другой стороны – он хороший поэт. А поэт – герой. То есть поэт должен им быть. Даже детский поэт должен быть героем. Иначе во что детям верить?

Придется разъяснить читателю это узкое место.

Все дело в жертве. Всем пожертвовал – всё получил. Сверху. Откуда-то. Чуть поменьше, чем всем, пожертвовал – чуть поменьше, чем всё, получил. Сверху. Все это очень просто устроено на самом деле. Все дело в жертве. Да, написал Сергей Михалков стихи хорошие, детские. Талант у него был, но что он с ним сделал? Он его проебал. Кто знает, что бы он написал, если бы пожертвовал не мелочь, которую все равно в кошельке носить тяжело, а все бы отдал, с кошельком вместе? Может, он написал бы не про ментов, а про людей? Может, он написал бы не Гимн СССР, а гимн всего вообще? Но для этого надо было отдать все. А он не мог, потому что хотел и рифмовать, и жить по-человечески, быть обласканным и музой, и властью, а так не бывает, потому что женщины моногамны, и две женщины одного мужчину ласкать одновременно не станут, если только это не порно. Но искусство – не порно, а порно – не искусство. Да, имел тиражи, как у Снуп Дога. Но путь большого поэта проебал. Все честно, все правильно. Нет с Сергеем Михалковым никакой нестыковки.

Три белых коня

Теперь, когда миф о том, что враги поэта – власти, развеян, пришло время сказать правду, кто же на самом деле враги поэта. И вот она, правда. Она страшная, потому что правда. Есть три белых коня, читатель. Они топчут поэта своими белыми ногами всю его короткую жизнь. Имя этим коням – Любовь, Водка и Слава. Получается, правда, что это не три коня, а три кобылы, но это не главное. Как ведут себя три этих коня или кобылы, удобно рассмотреть на примере Шпаликова, раз уж он все равно появился в этом тексте.

У Геннадия Шпаликова, поэта и героя, была любовь. И не одна, конечно. Герои полигамны. Но одна любовь была вообще сильная. Он любил актрису Инну Гулая. Она была очень красивая снаружи и очень на голову ёбнутая, как это обычно бывает с актрисами. Бодрый толстячок, кинорежиссер Сергей Соловьев, любит рассказывать, какая у них – у Гулая со Шпаликовым – любовь была всесокрушающая, и еще любит рассказывать, что он дружил и пил со Шпаликовым, и всегда в этих рассказах называет его Генкой: «Генка пришел ко мне и говорит – я не пойму, кончилась оттепель или нет, давай выпьем, что ли, Сережка. А я говорю ему, Генка, давай».

Шпаликов пил и в итоге спился, а Соловьев пил, но в итоге не спился и теперь всем рассказывает про Генку. Так и хочется спросить Соловьева: какой он тебе, на хуй, Генка, буженина ты кинематографическая? Он тебе не приятель, не ровня.

Но одну вещь про «любовь всесокрушающую» толстячок Соловьев однажды рассказал и правда хорошую. Инна Гулая много раз выгоняла со скандалом Шпаликова из квартиры, в которой они жили, а чтобы вернуться не мог, вызывала слесаря и меняла замок. Потом они мирились, и Гулая отдавала Шпаликову не только себя, но и ключ от нового замка. Потом опять выгоняла его и опять меняла замок, потом опять мирились. Через некоторое время вся дверь в их квартиру сверху донизу была унизана замками. Эта дверь… Любовь. Да.

Любовь герою – первый враг. Она и сводит героя в могилу. Любовь – вот первый конь белый. Герою кажется, что он оседлал коня. А на самом деле это конь оседлал его. А с конем на спине ни скакать, ни жить невозможно. Если в больницу поступает герой в тяжелом состоянии, первый возможный диагноз, который должны проверить врачи, это любовь.

Второй белый конь – Водка. Горячка не случайно названа белой, а не золотой или багряной, как лес в стихах Пушкина. Про то, что алкоголь делает с человеком, написано немало специальной литературы, да и про то, что алкоголь делает с поэтом, тоже написано немало специальной литературы. Но как-то не сказано главное. Так бывает – когда написано многое, но не сказано главное. Первая жена Шпаликова, Рязанцева, с трогательной улыбкой как-то вспоминала: «Гена хотел, чтобы каждый день был праздником, но это редко получалось». Обращу внимание читателя на эти замечательные слова – «редко получалось». Но все-таки получалось! Вот что значит герой. Понятно, почему «редко» – для того, чтобы всегда был праздник, нужны деньги и нужны участники праздника. От последних можно отказаться и бухать в одиночку – трудно, грустно, но можно, да и не трудно и не грустно на самом деле, если настроиться правильно. От денег отказаться сложней, их нужно зарабатывать, а работа не волк. Но можно одалживать – тоже немного унизительно, хотя на самом деле не очень, еще неизвестно, кто унижается больше – поэт, который одалживает, или тот, кто одалживает поэту и потом будет считать, что поэт ему должен, а ведь поэт никому, кроме Бога, ничего не должен. Вот что главное – праздник. Алкоголь – это праздник. Синька возвращает человека в детство, когда каждый день – праздник. Много выше в этом тексте уже было сказано, что только пидарасу хорошо быть большим. Герою хорошо быть маленьким, чтобы деревья были большими. Мама красивая. Папа починит. Лето, каникулы. Лена. Вот бы ее потрогать за ноги. На ногах у нее, когда на них светит солнце, видны тоненькие такие волосики. Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось. Конечно, редко получалось (у всех, кто это пробовал) сделать так, чтобы лето не кончалось. А мчались за всеми, кто это пробовал, чаще всего не лето, а менты или «скорая» психиатрическая. Вот ответ – герои пьют не потому, что это приятно, это на самом деле неприятно – бухать, а ощущения, муки совести после – и вовсе ужасны.

Герои пьют и не потому, что считают синьку геройством. Герои всегда понимают отчетливо, что это слабость, сопливость – бухать, это отступление, драп, хорошо, что отступать есть куда, страна большая. Герои пьют и не потому, что таким образом рассчитывают произвести хорошее впечатление на женщину, они понимают, что облеванный икающий человек не может такое впечатление произвести. И уж, конечно, герои не рассчитывают, что синька поможет им совершить подвиг или стихи написать хорошие. Герой знает: подвиги и стихи совершать нужно трезвым, на чистяке – так тяжелей и страшней, но они получаются зато настоящими, стихи и подвиги.

Герой пьет, потому что он знает, чувствует: нет, не такой должна быть жизнь, какой ее сделали люди и теперь считают нормальной, не такой, блять, ну не такой. Она должна быть сплошным карнавалом бразильским. Человек рожден не для того, чтобы в семь утра ехать в метро с лицом зомби, а обратно в семь вечера ехать с лицом зомби, которого отпустило, то есть с лицом трупа. Если нет праздника, зачем тогда жить? Герой искренне этого не понимает, вот в чем дело.