Грэм Грин - Путешествия с тетушкой Страница 29

Тетушка, очевидно, сейчас обсуждает какие-то важные для нее дела с генералом Абдулом. Она встретила своего приемного сына в Милане гораздо теплее, чем она встречает меня. Она, прощаясь с Вордсвортом в Париже, посылала ему воздушные поцелуи, и в глазах у нее стояли слезы. У нее свой мир, в который мне доступа нет, и лучше мне было оставаться с моими георгинами и прахом матушки, которая – если можно верить тетушке – вовсе не была моей матерью. И так я сидел в отеле «Западный Берлин», проливая пьяные слезы от жалости к себе, и завидовал мужчинам, которые танцевали, положив руки на плечи друг другу.

– Уедем отсюда, – сказал я шоферу, когда он вернулся за столик. – Допивайте пиво, и поедем.

– Вам не понравилось? – спросил он, когда мы поднимались на холм по дороге в отель.

– Я просто устал, в этом все дело. Я хочу лечь спать.

Возле отеля путь нам преградили две полицейские машины. Пожилой человек с тростью, висящей на левой руке, выбираясь из машины, поставил на землю правую негнущуюся ногу, как раз когда мы подъехали.

Шофер сказал мне с почтительным ужасом:

– Это полковник Хаким.

На полковнике был классический серый костюм из фланели в белую полоску, и я заметил небольшие седые усы. Он был похож на ветерана армии или флота, выходящего из автомобиля у своего клуба.

– Очень большой человек, – сказал шофер, – к грекам хорошо относится.

Я прошел в отель мимо полковника. Администратор стоял в дверях явно для того, чтобы встретить его. Я для него был столь незначительной особой, что он даже не посторонился, чтобы дать мне пройти, и не ответил, когда я пожелал ему доброй ночи. Мне пришлось обойти его. Я поднялся в лифте на пятый этаж. Увидев свет под дверью тетушкиного номера, я постучался и вошел. В ночной кофточке она сидела очень прямо в постели и читала роман в яркой бумажной обложке.

– Знакомился со Стамбулом, – сказал я.

– Я тоже.

Шторы были раздвинуты, и внизу под нами лежал город с его тысячами огней. Она положила книжку рядом с собой. На обложке была изображена обнаженная молодая женщина. Она лежала в постели, из спины у нее торчал нож. Рядом стоял мужчина со зверским лицом и красной феской на голове. Книга называлась «Турецкие услады».

– Погружаюсь в местную атмосферу, – сказала она.

– Этот человек в феске и есть убийца?

– Нет, это полицейский. Неприятный тип по имени полковник Хаким.

– Как странно… Дело в том, что…

– Убийство произошло в этом самом отеле «Пера палас», но тут очень много перевранных деталей, как обычно у романистов. В девушку влюблен агент британской секретной службы, несгибаемый человек с чувствительной душой по имени Эмис, и в последний вечер перед убийством он пригласил ее на обед в ресторан «У Абдуллы» – помнишь, мы там завтракали? Потом следует любовная сцена в Святой Софии и покушение на жизнь Эмиса в Голубой мечети. Мы с тобой словно совершили литературное паломничество.

– Вряд ли это имеет отношение к литературе.

– Ты все же сын своего отца. Он все пытался заставить меня читать Вальтера Скотта, особенно «Роб Роя», но я всегда предпочитала такое вот чтение. Действие развертывается гораздо быстрее и описаний куда меньше.

– И этот Эмис убил ее?

– Нет, конечно, но его подозревает полковник Хаким, который использует очень жестокие методы ведения допроса, – сказала она со смаком.

Раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

– Может, это наконец генерал Абдул, – сказала она, – хотя вряд ли он станет звонить так поздно.

– Говорит портье. Мисс Бертрам у себя?

– Да. А в чем дело?

– Простите, что вынужден ее побеспокоить, но ее хочет видеть полковник Хаким.

– В такой поздний час? Абсолютно невозможно. Что случилось?

– Он уже поднимается к вам. – В трубке послышались гудки.

– Полковник Хаким сейчас идет к вам, – сказал я.

– Полковник Хаким?

– Невымышленный полковник Хаким. Он тоже полицейский чин.

– Полицейский чин? Снова? Я готова поверить, что вернулись старые времена. Времена мистера Висконти. Генри, будь любезен, открой мой чемодан. Зеленый. Там лежит светлое пальто. Желтовато-коричневое, с меховым воротником.

– Да, тетушка. Оно здесь.

– А под ним в картонной коробке свеча, декоративная свеча.

– Нашел коробку.

– Достань свечу, но смотри, будь осторожен – она довольно тяжелая. Поставь ее сюда, на тумбочку, и зажги. При свечах я выгляжу гораздо лучше.

Свеча была необыкновенно тяжелая, и я едва не выронил ее. Я решил, что для устойчивости в основание свечи вделан свинец. Большой алый брусок, высотой в фут, был с четырех сторон украшен геральдическими значками и завитушками. Понадобилось немало искусства, чтобы отлить все это в воске, которому суждено было так быстро сгореть. Я зажег фитиль.

– А теперь потуши свет, – сказала тетушка.

Она оправила кофту и взбила подушку. В дверь постучали, и вошел полковник Хаким.

Он остановился в дверях и поклонился.

– Мисс Бертрам? – спросил он.

– Да. А вы полковник Хаким?

– Да. Я должен извиниться перед вами за такой поздний визит без предупреждения. – Он говорил по-английски с еле уловимым акцентом. – Мне кажется, у нас есть общий знакомый, генерал Абдул. Разрешите мне сесть.

– Конечно. Прошу вас. Кресло у туалетного столика самое удобное. Это мой племянник Генри Пуллинг.

– Добрый вечер, мистер Пуллинг. Я надеюсь, вам понравился дансинг в отеле «Западный Берлин»? Веселое место, почти неизвестное туристам. Могу я зажечь свет, мисс Бертрам?

– Я бы попросила вас этого не делать. У меня слабые глаза, и я предпочитаю поэтому читать при свече.

– Очень красивая свеча.

– Их делают в Венеции. Это гербы их четырех дожей, самых великих, но только не спрашивайте меня их имена. Как поживает генерал Абдул? Я надеялась повидать его.

– Боюсь, что генерал Абдул тяжело болен.

Прежде чем сесть в кресло, полковник Хаким повесил палку, зацепив ее ручкой за зеркало. Он наклонился к тетушке, слегка вытянув шею, что придало почтительность всей его позе. Объяснялось, однако, все просто – в правом ухе, как я заметил, у него был маленький слуховой аппарат.

– Насколько я понимаю, генерал Абдул был вашим большим другом… и другом мистера Висконти? – сказал он.

– Вы хорошо осведомлены, полковник, – сказала тетушка с обворожительной улыбкой.

– Такая у меня работа – совать нос в чуждые дела.

– Чужие.

– Эх, давно не говорил по-английски.

– Вы следили за мной, когда я ездил в «Западный Берлин»? – спросил я.

– Нет, но это я посоветовал шоферу отвезти вас туда, – ответил полковник. – Мне казалось, вам будет интересно, и потому я надеялся, что вы пробудете там подольше. Фешенебельные ночные клубы здесь очень банальные, без местной экзотики. Они мало чем отличаются от парижских или лондонских, с той только разницей, что там шоу получше. Я, естественно, велел шоферу отвезти вас сперва в какое-нибудь другое место. Но разве угадаешь?

– Расскажите мне про генерала Абдула, – нетерпеливо прервала его тетушка. – Что с ним случилось?

Полковник Хаким наклонился к тетушке еще больше и сказал, понизив голос, будто выдавал какой-то секрет:

– Он был застрелен, когда пытался бежать.

– Бежать?! – воскликнула тетушка. – Бежать от кого?

– От меня.

Полковник Хаким скромно потупил глаза и поправил слуховой аппарат. Затем наступила долгая пауза. Казалось, никто не находил слов. Даже тетушка пребывала в замешательстве. Она откинулась на подушку, слегка приоткрыв рот. Полковник достал из кармана жестяную коробочку.

– Ментоловые пастилки. Прошу прощения. Совсем замучила астма. – Он положил пастилку под язык и принялся сосать.

Снова наступило молчание, которое наконец нарушила тетушка.

– От этих пастилок мало пользы, – сказала она.

– Мне думается, дело в самоощущении. Астма относится к нервным болезням. А пастилки как бы смягчают приступ. Но, наверное, только потому, что я верю, что они смягчают.

Чувствовалось, что ему трудно говорить из-за одышки.

– У меня обычно начинается обострение, когда дело, которым я занимаюсь, достигает кульминации.

– Мистер Висконти тоже страдал от астмы, – сказала тетушка. – Его вылечили гипнозом.

– Я бы не хотел отдать себя целиком в чужие руки.

– Мистер Висконти, разумеется, сам держал в руках гипнотизера.

– Тогда другое дело, – сказал одобрительно полковник Хаким. – А где сейчас мистер Висконти?

– Представления не имею.

– Генерал Абдул тоже не имел. Нам эти сведения нужны исключительно для архива «Интерпола». Дело более чем тридцатилетней давности. Я спросил вас между прочим. Лично я не заинтересован. Не это цель моего допроса.

– А вы меня допрашиваете?

– В каком-то смысле да. Надеюсь, форма вас устраивает. Мы нашли ваше письмо, адресованное генералу Абдулу. Там речь идет о вкладе, который он вам рекомендовал сделать. Вы писали ему о том, что находите целесообразным поместить вклад пока в Европе, притом анонимно. Но что и это связано с какими-то трудностями.