Людмила Петрушевская - Дикие животные сказки (сборник) Страница 29

И вдруг Салатница услышал окуркин вопрос:

— Как из единицы интеграл?

Мусоровоз не поверил своим ушам.

Отдаленно он слыхал это слово «интеграл», то ли по радио, а то ли шофер так матерился. Во всяком случае, это было давно. Как из единицы интеграл, вот это да.

— Чо? — откликнулся мусоровоз Салатница.

— Как «Зенит» сыграл? — повторил окурок.

В это же время, привлеченный солнцем и морем, из мусоровоза стал выбираться народ: пакеты, банки, битые расчески, шелуха, вылез даже противогаз времен второй мировой войны, затряс хоботом и высморкался.

— Как всегда, — задумчиво ответил мусоровоз. — Три-ноль в нашу пользу.

Окурок сказал:

— А, — и снова ушел в море, утянутый мелким прибоем, закачался на волне и поднырнул.

Противогаз же увидел на поверхности медузу и затрубил:

— Каска, каска! Боевая подруга! Погоны, портянки, кальсоны! Взвод, к газовой атаке товсь! Ах ты каска! Я никогда на тебя не мог налезть! Неспетая песня!

Медуза с испугу нырнула и тут же опустилась к морским огурцам, а окурок сверху все спрашивал:

— Он че, слон? Глаза большие, а сам без ушей.

А резиновая подошва, проплывавшая мимо, отвечала:

— Салатница, он таких чудных привозит. Я сама, когда ушла из большого футбола, как-то с ним прокатилась. Это просто отстой! Чума, кто там был. Весело ехали, один тазик все пел «я твой, я твой».

25. Скандал

Однажды дары моря затеяли конкурс по народной игре в куличики (песка на дне навалом). Особенность конкурса состояла в том, что куличики должны были быть с начинкой. Даров моря явилось много: пять устриц, штук десять мидий (они все время аплодировали), одна усатая креветка и немеряное количество разной мелкой шелупони. Усатая креветка лепила куличики, а шелупонь изображала начинку по условиям конкурса.

Неприятности начались с того, что уже на десятом куличе вся начинка начала расползаться и почесала по своим делам в разные стороны, шевеля ресничками. Только одна инфузория-туфелька закопошилась, не вылезла, и ей-то и была вручена награда, золотая звезда (по виду крышка от бутылки). Не зная куда деваться из-под крышки, туфелька еле слышно заорала, тут мидии опять дружно стали хлопать, подумав, что победительница произнесла речь.

Тарарам поднялся ужасный, туфелька вызвала по мобильнику скорую помощь, выступила в ночном эфире программы «Спаситечки» и в результате действительно прославилась. Усатая креветка выступала с объяснениями и тоже прославилась.

Окурок сказал медузе, которая сидела на дне в компании морских огурцов:

— Мало я ей врезал тогда давно по лбу, этой креветке буденновской.

Морские огурцы даже слегка посторонились.

26. Угадай морковь

Однажды медуза участвовала в телевизионном конкурсе «Угадай морковь» и выиграла горелую спичку, третий приз.

Вручение даже снимали для газеты.

Далее неизвестно было, что вообще с этим фантом делать.

Пока что разговорились.

Горелая спичка, спокойно плывя подмышкой у медузы, сказала:

— Я девочка с плеером вечером уши веером! Я любила и была любима, вы это просекаете?

Медуза отвечала так:

— Супер!

Спичка, однако, продолжала:

— Но он теперь уже просто лужа. Был клевый огарок. И ни фитилька, ничего! Сгорел от меня! Я была буквально рядом! Представляешь? Камбэк фак!

Медуза не знала что и посоветовать.

— Но я, — продолжала спичка, — подожгла моим огнем случайно скатерть! Она вся зажглася! При этом я не лесбиянка, учти!

— Ну, — поразилась медуза. Ей было тяжело волочь вертлявую спичку.

— Вообще все сгорело к одной матери, — восхищенно подпрыгнула спичка. — Я тогда плюнула и пошла на телевидение младшим переходящим призом.

— Ага, — откликнулась медуза и подула себе на разгоряченный лоб.

— Может, меня вообще потом присудят катеру, я не знаю. Танкеру.

Так заявила спичка. Потом она легко вздохнула и сказала:

— Так что я с тобой ненадолго. Скоро перейду к кому не знаю. Да, это так. Но не бери в голову.

— Вы сейчас сходите? — осторожно спросила медуза.

— Я на следующей остановке, — отвечала горелая спичка.

И тут медуза ее выронила из-под локтя.

Спичка встала колом, огляделась, а потом заплясала к берегу.

Медуза же вернулась к морским огурцам, радуясь, что ей не достался суперприз, утюг.

В условиях прибоя стирка и глаженье проходят сами собой то и дело, волна так причешет, что никакого утюга не надо.

Свой портрет с горелой спичкой (типа свобода на баррикадах) медуза потом, однако, видела. Он пробирался в виде лоскута мокрой газеты по направлению к проливу Каттегат.

— Чао, чикса, — сказал этот обрывок.

— Плыви, — ответила медуза.

27. Показ мод

Однажды медуза была приглашена на кастинг (отбор), который проходил в море у пирса. Кастинг проводила резиновая подошва, которая сказала:

— Набираем моделей, размеры 90-60-90! Таков стандарт! А что у нас?

Медуза ответила:

— Я же в юбочке. У меня наоборот, 60-90-60. Резиновая подошва подумала и решила:

— Наша задача — найти нестандартных! Уау! У вобл отродясь нет фигуры, у каракатиц вообще. Одна я с талией тут красавица, но мне не разорваться же!

И подошва покрутила нижней частью.

Медузу отобрали для показа и сказали, что стилист и визажист ей сейчас сделает мэйкап и хайр.

Всем командовала горелая спичка. Она посмотрела на струсившую медузу и произнесла:

— Хайр ноль. Но это модно, супер. У меня тоже такая стрижка.

И она погладила себя по обугленной головке.

Затем спичка накрасила медузе рот, глаза и ногти черным, и вот это и оказался мэйкап.

Для красоты медузе дали в руки цветок актинию, сидящую на пустой консервной банке, и горелая спичка сказала:

— Суперски!

Однако, когда медуза стала демонстрировать очки в оправе от Кензо (стекла от баковского завода стройматериалов), цветок актиния проглотил дужку очков и никак не желал ее отдать сбежавшимся сотрудникам.

Зрители жутко смеялись и хлопали, показ удался.

28. Мэйд ин Чайна

Однажды медуза с новой подругой рыбой отправилась чартерным рейсом куда-то, купили путевки в агентстве горящих путешествий.

Ехали-ехали, высадились, кругом местные, все в черной коже, экзоты.

Пошли на дно. Там сидят какие-то членистоногие (явно), скребут клешнями и торгуют китайской кожаной курткой. Куртка причем красного цвета.

Медуза потрогала, действительно кожа. Щупальца стали красные.

Брюхоногие загалдели:

— Девушка, в магазине это дороже! Берите, последняя!

Рыба решилась и померила куртку, оказалось дико велико, в итоге исчезла где-то в рукаве.

Медуза померила — тоже дико велико, долго болталась в районе третьей пуговицы, пока нашла выход.

Не купила.

Тогда эти раки выкинули на прилавок лампочку:

— Последняя, не прогадаете! — завопили они. — Гля, какое стекло, все отражается! Китайская!

Медуза потрогала лампочку, а сама все искала глазами подругу рыбу.

Членистоногие тоже забили тревогу и выкурили рыбу из кармана куртки, где она заблудилась.

Рыба стала красная как семга.

Домой, к морским огурцам, еле добрались.

По прибытии их встретила резиновая подошва:

— Ну и где вы были, такого цвета стали? — спросила она напрямик. — У красных, что ли?

— По-моему, да, — ответила рыба. — Там продавали все китайское.

— Уау! Да и я китайская! А живу как дура тут! — закричала подошва и сделала косые глазки.

Морские огурцы из вежливости тоже скривились.

— Вообще все в мире китайское! — продолжала резиновая подошва. — Кроме турецкого!

Морские огурцы перекосились еще больше.

29. Тридцатая ездка

Большой труженик, ас ночных полетов, мусоровоз по кличке «Салатница» сделал свою тридцатую ездку и отметил это дело на бензозаправке.

И подзадержался.

А что, небо голубое, теплый ветерок свистит и качает репейником, а ароматы земли! Пахнет мазутом, соляркой и девяносто пятым!

А промасленные тряпки лежат, на все готовые!

— Полковник! — заорал кто-то изнутри мусоровоза, из самого салона. — Народ беспокоится! Мы в трансе, елки! Че стоим? Мы свои срока отпахали!

— Ну ты, але, олигофрен! — поддержал орущего чей-то хриплый бас. — Ты там, в люле! У нас стрелка настафырена, мы с илдыма амдернямские! Давай чуй сымо-сымо! А то как закунявим по щам!

Мусоровоз вздохнул (что с них взять, ошкомёлки общества) и дал по газам.

Выехали на базу, к берегу моря.

И только Салатница приподнял салон, как началось!

Первыми сошли пустые пластиковые бутылки, а за ними и весь народ высыпал на волю.