Александр Ройко - Не повторяется такое никогда! Страница 29

— Вот, коль ты уж согласился, — обратился он к Григорию, открывая комсомольский билет, — то я даю тебе деньги и… — и вдруг он замолчал, тупо уставившись в документ.

— Чего ты застыл, как истукан? — засмеялся Кирзонян. — Что ты там увидел?

Морозевич продолжал молчать. Он вынул из комсомольского билета справку и долго её изучал. Наконец, он каким-то осипшим, видно от волнения голосом протянул:

— Ёлки-палки. Ну и дела. Как же это так?

— Что ещё случилось?

— Понимаешь, в Бресте на таможне мне дали справку для обмена денег на всю группу, — начал объяснять Андрей. — Мы спешили на поезд. Правда, потом полдня сидели в пограничном зале…

— Да знаю я эту твою историю, — махнул рукой Кирзонян. — Ты же мне её уже рассказывал. — Ну, дали тебе эту справку — ну и что?

— Ты не понял. Повторяю, мне дали справку на всю группу. Понимаешь, одну бумажку на целых 300 рублей.

— Что!? — изумился Григорий. — Да не может такого быть! А ну, покажи.

Андрей протянул ему злосчастную справку. Теперь уже Кирзонян тупо уставился на эту бумажку, вертя её в руках, изучая даже обратную сторону.

— Да, вот это номер, — протянул он, наконец-то. — Я даже не представлял себе, что такое может быть.

— Ты не представлял, а я и не знал. Я думал, что так и надо. Да ещё мы спешили, — уныло тянул Андрей.

— Да ладно тебе о спешке рассказывать. Ты даже не представляешь себе, какая это бесценная бумажка.

— Чем это она бесценная?

— Да тем, что на неё можно поменять 300 рублей. А это целых 1000 марок — наши почти две зарплаты. Ты себе представляешь сколько всего можно накупить на эти "лишние" марки.

— Так 300 рублей ещё нужно провезти через границу.

— Попробуем, — решительно сказал Кирзонян. — Многие провозят не только деньги, но и золото. Вот в этом случае уже "шкурка вычинки стоит". А справку эту храни как зеницу ока. Я через три месяца ухожу в отпуск и постараюсь провезти деньги.

— А сейчас то мне что делать? Деньги то заканчиваются.

— А, ерунда. Если закончатся, то я тебе одолжу. А через несколько дней уже и зарплата будет. Только никому об этой справке ни слова.

— Да это понятно. Я вот только думаю, как же ребята из моей группы поменяют свои 30 рублей. У них ведь тоже, наверное, сейчас туго с марками.

— Ничего, как-нибудь поменяют. Помогут им в таком экстренном случае. Кроме того, в ГДР часто наведываются поляки. Они скупают в основном золото, но и деньги тоже меняют. А рубли в Польше ценятся.

— Странно, — протянул Андрей. — Во Франкфурте-на-Одере разговор заходил об этих справках. Но никому не пришло в голову что-либо выяснить о них более подробно.

— Вот и ты не бери в голову, — завершил их беседу Кирзонян.

Вернувшись к себе, Андрей долго размышлял обо всех перипетиях происшедших с ним и сотоварищами по пути в ГДР. Он просил Господа прекратить подобные испытания в дальнейшем и помочь ему просто нормально без излишних приключений нести свою службу наравне с другими служащими и военнослужащими Советской Армии.

Морозевич не стал одалживать деньги у Кирзоняна — не хотелось быть обязанным тому ещё и в этом вопросе. Он просто решил в эти несколько дней, оставшихся до получки поэкономнее расходовать имеющиеся у него. И в начале июля Андрей, наконец-то, получил свою первую зарплату за границей. И в получении зарплаты тоже была своя отличительность от аналогичных событий в Советском Союзе, точнее, наверное, на гражданке — аванса в воинских частях не платили, выплачивали все деньги за месяц один раз. Но, когда Андрей расписывался в получении денег, его вновь удивило одно обстоятельство — денег на его взгляд было очень много. Он уже знал свой оклад в марках и ожидал получить примерно на 20 % меньше оклада — ведь он находился в Борстеле с 6-го июня, то есть неполный месяц, да ещё 6 число попадало на воскресенье. Однако получил он сумму даже больше, чем его установленный оклад. После получения денег он спросил Кирзоняна:

— Слушай, а что, здесь тоже есть какие-то премиальные?

— Какие ещё премиальные? Никаких премиальных здесь нет — голый оклад. Он, конечно не маленький, но никаких премий не должно было быть. Я ещё понимаю премию по итогам года, а сейчас нет.

— Тогда странно, — протянул Андрей.

— Что странно?

— Дело в том, что я получил сумму большую, чем мой оклад. А я то работал меньше месяца.

— Да ты что! — прищурился Кирзонян. — И сколько же ты получил?

Морозевич назвал сумму.

— Ого, — присвистнул коллега. — У тебя оклад, конечно, немного выше, чем у меня. Но это, действительно, много.

Тут как раз из штаба вышел майор Лукшин.

— Борис Михайлович можно вас спросить? — обратился к нему Андрей и рассказал о ситуации с деньгами. — Что-то здесь не так, я ведь работаю в гарнизоне всего лишь с 7-го июня.

— Сколько дней вы пробыли в Цербсте?

— 6 дней.

— А какого числа пересекли границу?

— Во Франкфурте я был уже утром 27 мая.

— Тогда всё понятно. Правильно вы получили.

— Как так?

— А вот так. Вы зачисляетесь на работу и получаете жалованье с того дня как пересекли границу ГДР.

— Это здорово, конечно. Но почему так?

— Ну, как почему? Вы сюда ехали работать. И не ваша вина, если вы будете где-то болтаться, ожидая, когда же за вами приедут. А вас, так вообще, промурыжили 10 дней. А вы то в чём повинны? Нет, здесь как раз всё справедливо. Поступил в части сигнал, что прибыли служащие, так не копайтесь, не ждите случая, когда во Франкфурт какая-нибудь машина соберётся ехать, а сразу поезжайте, забирайте служащего и заставляйте его, так сказать, пахать на благо гарнизона. А нет, так платите ему деньги за простой.

После разговора с Лукшиным Андрей подумал о том, что в армии всё-таки гораздо более умно и строго всё поставлено. Андрей был рад, что всё выяснил. Однако по случаю, через несколько дней он зашёл в канцелярию и обратился к её начальнику, старшему лейтенанту Клюеву:

— Товарищ старший лейтенант, вы можете мне сказать, когда я зачислен в часть на должность начальника теплохозяйства? Это не секретные данные?

— Какие в этом вопросе могут быть секреты. Вы имеете полное право это знать. Если, не ошибаюсь, ваша фамилия Морозевич.

— Так точно.

Клюев отыскал трудовую книжку Андрея и прочитал запись: "Принят на должность начальника теплохозяйства 27 мая 1976-го года".

— Но меня же в это время не было здесь?

— А это не важно. И сама запись сделана тоже, конечно, позже — уже в средине июня, но и это тоже не имеет значения. Главное, что вы въехали на территорию ГДР именно в этот день. По аналогичной дате и оформляются все — и военнослужащие и служащие. Так что можете спокойно работать. Стаж у вас идёт.

Андрей поблагодарил лейтенанта и уже окончательно успокоенный вышел.

ГЛАВА 16. Зной и прохлада

Тем временем ремонт котельных постепенно приближался к своему завершению. Андрей уже довольно неплохо освоился в городке. Кроме своих подчинённых он уже неплохо знал ребят из параллельных служб, с которыми им часто приходилось контачить, а также познакомился с некоторыми молодыми офицерами. Со службами Кирзоняна и Горшкова он работал плечо к плечу — и тем, и другим периодически требовалась сварка, а Морозевичу нужны были электрики для отключения-подключения электрооборудования в котельных или сантехники для профилактических работ или прочистки канализации в котельных. В отношении санитарно-технического хозяйства Андрей выяснил одну интересную деталь. Ещё в Союзе, перед отъездом он полагал, что будет полностью отвечать за систему отопления и подогрева горячей воды. В отношении отопления всё было верно — он отвечал и за котельные, и за теплотрассы, а также и за радиаторы в домах с запорной арматурой. Поскольку ранее он не работал в подобной системе, то думал, что и вся система горячего водоснабжения тоже его. Но это было верно только частично, поскольку он отвечал, естественно, за нагревательные теплообменники — бойлеры горячей воды в котельных и трубопроводы горячей воды. Но за последние только частично, только до разводящей гребёнки в подвалах домов. Далее — это уже парафия сантехников. Запорная арматура на гребёнке, трубопроводы горячей воды в домах и запорная арматура перед водораспределительными приборами уже была в ведении Григория Кирзоняна. Сначала Морозевичу это было как-то непривычно, но позже он выяснил, что и в Союзе сантехники тоже отвечают за всю систему водоснабжения в домах. А вот у немцев это было не так. В следующем году Андрею долго пришлось контачить с немецкими рабочими, и у них он выяснил, что у них эти службы раздельные. Если, например, поступает вызов о разгерметизации трубопровода в каком-нибудь доме, то, приехав на место аварии, рабочий немецкой службы, потрогав трубу горячего водоснабжения и ощутив тепло, может сказать: "Это не моё, вызывайте теплотехников. Мы ремонтируем только трубопроводы холодной воды". Вот такие были особенности их служб.