Эльвира Барякина - Ж… замечательных людей Страница 29

– А как же Пи-Пи?

– Мы пойдем в другую комнату. Она ничего не услышит.

Лифчик на лампе, шорты на полу. Дверь скрипнула, и Агнесса едва успела накинуть на Каябяба одеяло.

– Мама… Мне страшно! – На пороге стояла взлохмаченная Пи-Пи.

– Ох ты, боже мой!

Вздохи, увещевания, песенка на ночь. Кажется, уснула.

Агнесса на цыпочках подобралась к кровати и поцеловала Каябяба.

– Прости, она обычно спит крепко, а тут… Он не дал ей договорить. Но когда счастье

достигло кульминации, ручка двери снова задергалась.

– Мам… Меня тошни-и-ит!

Агнесса вернулась в спальню через полчаса. На душе было и сладко, и грустно. В присутствии Каябяба она почему-то не чувствовала себя «жертвой социального насилия». Объяснения этому феномену не было: он просто случился.

Каябяб лежал, закинув руки за голову. Агнесса прикорнула рядом.

– Ты о'кей? Он обнял ее.

– Знаешь, я так бежал к тебе сегодня. Чуть ногу по дороге не сломал. – Каябяб откинул одеяло и показал свою корявую ступню. – Ну, может, не сломал, но погнул основательно…

Агнесса улыбнулась. Она думала о том, что жизнь не так уж плоха; что иногда счастливый билет выпадает и костюмершам… Жалко, конечно, что Каябяб сейчас встанет и уйдет навсегда. Кому нужны тетки с детьми, которых тошнит обломками восковых карандашей?

– Ты уйдешь?

– Нет.

– Это хорошо.

Специально для Пи-Пи Каябяб сделал вид, что он только что явился в гости. Агнесса готовила завтрак, а он играл с ребенком в пожар.

– Давай я буду диспетчер, а ты пострадавший. Какой у тебя адрес?

Пи-Пи наморщила лоб.

– Кажется, не помню.

– Да помнит она все! – крикнула Агнесса из кухни. – Мы с ней сто раз проходили.

– Я улицу знаю и город знаю. А номер дома забыла.

– Ну как же так? – огорчился Каябяб. – Вот будет у тебя дома пожар, ты наберешь 911 и что скажешь?

– Приезжайте на 14-ю улицу к дому, где пожар.

– Каябяб – это особенный человек, – проговорила Агнесса задумчиво. – Умный, интересный, ленивый…

– То есть? – не поняла я.

– Он сказал, что ему будет лень мне изменять. Понимаешь, всю жизнь моя душа была как театральный туалет: мужики туда заходили, гадили, умывали руки и исчезали. А этот – совсем не такой. Он даже детей и театр любит.

Я попыталась поспрашивать про Зэка: как он живет, что думает обо мне, но Агнесса была не в состоянии говорить ни о ком, кроме Каябяба. На всякий случай я не стала особо допытываться, а то она еще сболтнет Зэку, что я им интересуюсь.

ДРУЖБА НАРОДОВ

29 июня 2007 г.

Я не нахожу себе покоя с тех пор, как Папа Жао застукал меня с мужем. По ночам в голове крутятся мысли: что мне делать, если он все-таки заложит меня?

Папа Жао не знает, что Зэк – мой официальный супруг, да и вообще он видел его впервые. Сказать, что я привела друга? Мало ли у меня всяких приятелей? Или лучше вообще отпираться – сказать, что у Жао глюки?

Он вроде не должен выдать меня – иначе самому придется объясняться с Полом… Но он-то в этом случае только работу потеряет, а мне топиться придется.

В конце концов я решила втереться к Папе Жао в доверие.

Одна из моих клиенток как раз собралась в Китай. Я позвонила Жао:

– Тебе чего-нибудь привезти?

Он передал список из 34 наименований – ни одно из них не выглядело приличным.

– Это что? – спросила я.

– Не бойтесь, не наркотики.

Клиентка обещала помочь. Папа Жао тоже в долгу не остался.

– Завтра в ботаническом саду будет фестиваль. Члены нашего общества шарманщиков-любителей будут демонстрировать свои инструменты. Так что приходите.

Папа Жао раскрывал передо мной все новые и новые глубины души. А я-то все думала: почему он предпочитает механическую мясорубку?

Одной на мероприятие идти не хотелось, и я позвала Агнессу. Но ей было не до шарманок. После встречи с Каябябом у нее в голове что-то переклинило, и она сменила ура-феминизм на ах-романтизм.

– Представляешь, я набрала Каябябу ванну, положила туда ароматических солей и лепестков роз. Свечки зажгла…

– А он?

– А у него глаза, как у несчастной собаки. Залез в воду, посидел пять минут. «Долго еще?» – спрашивает.

Я сочувствовала, пытаясь не заржать. Кая-бяб в розовых лепестках – это сила! Мы с Полом как-то обсуждали романтические советы из глянцевых журналов: «встретьте его в одном кружевном фартучке и туфлях на шпильке», «обмажте его взбитыми сливками и слизните»… Представили себя – я в переднике и с голой жопой, а Пол весь в сливках, как пирожное. Так хохотали, чуть с кровати не свалились.

– Агнесса, на фига тебе эти лепестки?

– Я хочу, чтобы у нас были красивые отношения!

Объяснять что-либо бесполезно.

Еще у ворот я услышала карусельные звуки шарманок. Причем не одной, а сразу нескольких: они перекрывали друг друга, как репетирующие студенты консерватории.

Народу было полно. Члены общества шарманщиков – в пикейных жилетах и шляпах-канотье – крутили ручки музыкальных ящиков. Только агрегат Папы Жао работал на ножном приводе: рядом с огромной шарманкой стоял ве-лотренажер, на котором трудился взмыленный подросток. Рядом помещался ящичек с корявой надписью: «Покрутить шарманку– $3».

Медные трубы сияли на солнце; под бравурную музыку на сцену выезжали деревянные лошадки, разворачивались и уезжали. Дети смотрели во все глаза.

– Мам, смотри! – верещал какой-то мальчишка. – Это дедушка телевизора!

Пока желающие играли на шарманке, Папа Жао расставлял товар в палатке сувениров.

– У меня самая лучшая шарманка во всем обществе, – сообщил он, не поднимая взгляда. – Девятнадцатый век, Австрия, ручная работа.

– А что за музыка? – спросила я. – Что-то восточное?

Папа Жао даже оторопел.

– Это гимн Китайской Народной Республики!

Он был явно разочарован во мне. Некоторое время Жао бормотал что-то себе под нос, а потом все-таки решил дать мне еще один шанс.

– Вы можете помочь мне с сувенирами?

Я оглядела разложенные на прилавке игрушечные шарманки.

– Могу, наверное. А что нужно делать?

– Стойте в сторонке, вон там, в кустах, и когда я спрошу: «Сколько?», кричите: «Двадцать пять!»

Что он имел в виду, я поняла через минуту, когда к сувенирной палатке подошел мужчина с дочкой. Девчонка висела у него на руке и канючила: «Папа, купи шарманку, купи шарманку!»

– Почем они у вас? – устало спросил мужик.

Жао сдвинул канотье на затылок.

– Мардж! Сколько?

– Двадцать пять! – отозвалась я. Он приложил руку к уху.

– Не слышу!

– Двадцать пять!

– А?

– Двадцать пять!!!

– С вас двадцать долларов, сэр!

Мужика надо было видеть. Осознав, что он может надуть глухого прадавца, он тут же вытащил кошелек.

– Вот деньги. Спасибо. Пойдем, дочка. Довольно осклабившись, Папа Жао сунул двадцатку в карман. Точно таким же способом мы продали еще четыре игрушки, и каждый раз покупатель был уверен, что совершает сделку века.

Коммерция сроднила нас с Жао лучше, чем совместное преступление. Я попросила у него записать китайский гимн на мобильник. Он рассказал мне два анекдота, из которых следовало, что китайцы – самый умный и предприимчивый народ.

– Белые тоже иногда умные попадаются, – из вежливости добавил Папа Жао. – Мистер Пол, например. Вы, Мардж, хотя бы понимаете, как вам повезло?

– Понимаю.

– А вы с другим мужиком гулять пошли… Позор, между прочим.

Про свои грехи Папа Жао напрочь забыл.

– Да у меня ничего с ним не было! – оправдывалась я.

– То-то он первым делом в ванную пошел. Пришлось на ходу изобретать историю о

том, что Зэк – это мой клиент, что у него семья, что его жена сидела в машине, пока он ходил писать. Жао недоверчиво слушал.

– Что на это скажет мистер Пол – ума не приложу.

Я не успела ответить: на меня кто-то налетел, поднял в воздух и поцеловал.

– Привет, дорогая!

Это был Зэк. Вокруг прыгала Пи-Пи.

– А нас мама отправила гулять. Сказала, что ты будешь здесь.

Я оглянулась на Папу Жао. У него был взгляд Председателя Мао, разоблачившего врага народа.

Сбежала. Зря, конечно: нужно было вести себя как ни в чем не бывало.

Поспрашиваю у знакомых: может, у кого есть связи с китайской мафией? А то они уж который год ищут Папу Жао – надо помочь ребятам.

ИГРЫ СО ЗВЕЗДАМИ

1 июля 2007 г.

Нормальные женщины часами думают о любимых мужиках, а ненормальные – о ненавистных тетках. Следят за ними, пытаясь найти ответы на «Как она могла?!»

Орла написала в блоге, что у нее взял интервью какой-то журнал. И тут меня озарило.

Мысль была гнусная, но интересная: я написала Орле письмо, представилась журналисткой польской газеты «Psia Krew»[17] и попросила ответить на вопросы редакции.

Я очень надеялась, что меня разоблачат и не дадут совершить задуманное: ничего подобного! Орла с охотой согласилась. Сейчас читаю распечатку нашего разговора по ICQ: