Альфред Бестер - Обманщики Страница 29

Последнее абсолютно необходимо, ты поймешь это и сам, узнав, какая ставка сейчас на кону.

– И какая же?

– Пусть Тритон сохраняет свою монополию на мета. Мы можем – во всяком случае некоторое время – платить их несуразные цены, но скупка собственности, попытка прибрать к рукам всю Солнечную – этому нужно положить конец и как можно скорее. Через пятьдесят лет они скупят нас с потрохами.

– Так что, вы хотите тянуть время и торговаться?

– Как только твоя мафия утихомирится, а ты и Деми будете в безопасности, мы вытащим из рукава своего туза, Да-мо Юн-гуна, и тогда наши карты могут – при благоприятных обстоятельствах – оказаться выигрышными. Но даже в самом плохом случае получится нечто вроде пата, и у нас будет время придумать что-нибудь еще.

И тут он взорвался бешеной, нерассуждающей яростью.

– А колебал я вас всех со всеми этими говенными девичьими забавами!

Сделки! Паты! Торговаться они, видите ли, будут! Да можете вы понять, что имеете дело со взрослыми мужиками, которые давно в игрушки не играют? Мы натягиваем вас и вышвыриваем, и вся любовь и сиськи набок. Ты что, и меня держишь за какую-то там карту в рукаве?

– Роуг!

– А я не карта, я дважды король маори.

– Бога ради, Уинтер...

– Ладно, все будет так, как ты сказала – за одним маленьким исключением. На Ганимеде я не стану и пытаться покончить с мафией, мне ведь в лицо рассмеются. Вы, бабы, не понимаете того, что понятно любому дураку. Нет, я призову их к бою, и каждый солдат-маори будет в восторге.

Ты понимаешь меня, драгоценная Брюнхильда? Мафия получает заказ на погром Тритона.

Придя к такому решению, он пулей вылетел из моей студии. Я посмотрела на Барбару. Ход событий вызывал очень мало восторга, а моя в них роль – еще меньше.

– Может, и стоило тебя послушать.

– Неужели мы никогда не перейдем на партеногенез? – вопросила она. – Могут же тли, ну а мы-то чем хуже?

– Держись около него, Garda. Помощь нужна?

– Обойдусь, – жестко улыбнулась Барбара, а затем добавила:

– А я еще хотела поделиться с ним добычей из своей побирушечной банки,

СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА

На войне и в любви стратегия дозволена.

Там часто тактика, где мы ошибку зрим.

Я вылетел из этой студии, буквально булькая от негодования: задним умом, к которому вы, Одесса, относитесь со странным предубеждением, я прекрасно понимаю все дальнейшие свои ляпы и промахи. Я там орал что-то насчет погрома Тритона. Господи, да я бы взял заказ на погром всей Солнечной, если бы это вернуло мою Деми!.. Где она? Куда она запряталась?

Как она? В безопасности ли она? Я ничего не знал и не знал даже, где можно что-нибудь узнать. Перспектива вырисовывалась какая-то бесперспективная.

Я вернулся в свою ротонду Beaux Arts, переоделся в практически невесомый комбинезон, покидал в дорожную сумку кое-что из вещей, опять же самых легких – двести фунтов это макс. разр. вес на одного пасс., включая и багаж, и собственное его бренн, тело, – накрутил на шею пси-кошке платочек в горошек (чтобы ей было чем заняться) и пошлепал в зоопарк, к Найдж Энглунд.

– Ветеринарная лечебница за углом, – сообщила Найдж.

– Она здорова.

– А почему шея завязана?

– Для ее развлечения. Киска любит пятнышки.

Найдж окинула взглядом мое походное обмундирование.

– Собрался куда-нибудь?

– У-гу.

– И даришь свою якобыкошку зоопарку? Слушай, Роуг, мы по горло наелись всеми этими домашними животными, которые надоели хозяевам. Ты не представляешь себе, сколько нам их таскают – зеблюды, собадилы, кенгопарды. Аквариумы переполнены – лещуки, бестеры...

– Я хочу пристроить ее к тебе.

– Да? А почему не в гостиницу для зверей?

– Не могу довериться, Найдж, никому, кроме тебя. Моя кошка ультраособая. Вдруг она подцепит в этой ночлежке какую-нибудь гадость?

Просто не хочу рисковать.

– А что в ней такого особого?

– Пятая поправка.

– Тоже мне. Как ее хоть звать-то?

– Же... – Я закусил язык, сообразив, что Найдж спрашивает не фамилию Деми, а имя пси-кошки, которого я к тому же не знал. – Нет у нее имени. Я называю ее просто «Мадам».

Найдж видит меня насквозь, но эта наглая ложь прошла почему-то без комментариев.

– Посмотрю, есть ли у нас место.

Она потыкала клавиатуру компьютера, и на экране вспыхнула надпись:

«1/2 O.K.».

– Я не хочу, чтобы мадам жила вместе с кем-то, – испугался я. – Еще покалечится в драке. Неужели у вас нет одноместных номеров?

– Попробуем снова, – сказала Найдж. – Эти штуки отвечают иногда не на те вопросы, которые им задаешь. – Теперь компьютер дал направление в зону 3, корпус 2, клетку 7. – Ну вот, твоя подружка сможет испытать все радости одиночного заключения по соседству с кроликами. Что она ест?

– Все, что угодно, лишь бы с круглыми пятнышками. Икру красную, икру черную, а также...

– Ничего, удовлетворится пестрой фасолью и просом, пусть и за то спасибо скажет. Когда возвращаешься?

– Не знаю.

– Не важно. Сообщи мисс Джероукс, что она может забрать кошку, когда угодно, – лишь бы уплатила по счету.

Меня буквально вымело из ее кабинета – с фигурально говоря, стрелой в, фигурально говоря, заднице. Это же надо, с какой скоростью разносятся сплетни!

Оттуда – в один из моих банков (я пользуюсь тремя в надежде надуть налоговое начальство) за аккредитивом на две тысячи. Две тысячи даже в купюрах что-то весят. А я и так был на опасной грани тех самых двухсот фунтов макс., еще несколько унций – и можно оказаться за этой гранью.

Я хотел получить аккредитив на тисненом пергаменте банка «Орб и К» – шараги настолько классной – они ведь даже чеканят собственные золотые монеты в пятьдесят соверенов – что вся Солнечная знает их бумагу (предмет головной боли и отчаяния для фальшивомонетчиков) и пресмыкается перед ней.

И персонал там соответствующий, ребята настолько высокомерные, что прямо носом лампочки сшибают, могу привести отличный пример. Как-то я погасил у них чек, а затем, выйдя уже из банка, обнаружил, что по какой-то таинственной ошибке то ли машин, то ли людей получил на сотню больше положенного. Ну, я – девушка честная, а посему вернулся и попытался вернуть эту сотню, на что получил от элегантного кассира гордый ответ:

«Извините, сэр, но банк не принимает никаких претензий, если клиент отошел от окошка».

Так что я представился и попросил выдать мне «фракционируемый» аккредитив, чтобы иметь возможность брать с него не все деньги сразу, а по частям. Кассир (другой) понажимал клавиши, и черти бы меня драли, если на экране не появилась надпись «1/2 O.K.». Как видно, я уже запутался, сколько в какой банк положил – знак благоприятный, ведь если я сам не могу уследить за своими капиталами, как же справиться с этим налоговому управлению? Пришлось согласиться на тысячу, куда мне, собственно, больше?

Затем я последовал твоему, Одесса, совету и пошел в консульство Тритона, чтобы запросить визу и тем показать, что готов к переговорам.

Джинк, к которому я попал (скорее джап, чем чинк) был услужлив до умопомрачения, к тому же все время улыбался, кланялся и вежливо шипел.

Шипят они, кстати, не как люди – не на выдохе, с помощью языка – «Ш-ш-ш...», а на вдохе, с помощью нижней губы – «Х-ф-ф...».

– Вы оказываете нам высокую честь, сьероре Ивер (таким вот образом звучит «мистер Уинтер» на соларанто, международном вспомогательном языке Солнечной системы). Х-ф-ф. Такой знаменитый джентльмен не почел ниже своего достоинства посетить наш убогий, провинциальный мир. Х-ф-ф-ф. Когда вы почтите Тритон своим визитом?

– Где-нибудь в ближайшие два месяца.

– Понятно. – Он поработал на терминале, связывавшем консульство с посольством, и вскоре – вы будете смеяться – на экране появилось: «1/2 O.K.». Джинк был настолько ошеломлен, что даже запутался, кто, кому и какую оказывает честь. – Сьероре Ивер, вам Предоставлена виза на целые шесть месяцев. Половина года, сьероре Ивер. Х-ф-ф-ф. Высочайшая возможная честь. Х-ф-ф-ф.

Все до предела любезно и корректно, однако, если бы горевшая во мне ярость нуждалась в новом топливе, к тому времени, как я покидал консульство с визой в паспорте, это топливо взгромоздилось бы кучей, достойной большого скаутского костра. Ученым известно архаичное понятие «растревоженная совесть» – непрестанные упреки, грызущие тебя изнутри. Ну а что вы скажете насчет «растревоженной мстительности», непрестанного желания отомстить, воздать по закону око за око, зуб за зуб?

Консульские украсили свой холл произведениями примитивного искусства и прочей экзотикой. И здесь, среди прочего, находилась очаровательная рамочка с натянутой кожей. Лицо маори с полным комплектом ритуальных шрамов и священных татуировок. Лицо моего отчима, Те Юинты.

О, сладость будущего мщения! Вот так вот. Корабль «Sternreise Kompanie» <Компания звездных перевозок (нем.)> отправлялся на Ганимед тем же вечером, забитый под завязку, за исключением одной каюты, которая была, как я устал уже повторять, наполовину о'кей, т.е. мне предстояло с кем-то ее делить. С кем? Не понимаю, Одесса, каким манером ты это-то намухлевала? С твоей драгоценной лесбиянкой Барбарой Булл.