Бернард Вербер - Революция муравьев Страница 3

Прислонившись к дверной раме, ее отец удивленно сказал:

– Тебе удалось его открыть? Как?

Он посмотрел на знаки на замке: «1 + 1 = 3»

– М-м, ничего не говори, я знаю. Ты размышляла. Есть ряд чисел, ряд символов, ряд цифр, ряд знаков и ряд шифра. Ты поняла, что речь идет об уравнении. Затем ты подумала, что кто-то, кто хочет сохранить секрет, не будет использовать логическое уравнение типа 2 + 2 = 4. Ты попробовала 1 + 1 = 3. Это уравнение часто встречается в старинных ритуалах. Оно обозначает, что два объединившихся таланта более производительны, чем их простое сложение.

Отец поднял рыжие брови и пригладил усы.

– Так было, да?

Жюли посмотрела на него, ее светло-серые глаза задорно блестели. Отец не любил, когда над ним подсмеивались, но ничего не сказал. Она улыбнулась.

– Нет.

Она нажала на кнопку. Пружина с сухим стуком подняла крышку.

Отец и дочь склонили головы.

Оцарапанные руки Жюли схватили содержимое чемоданчика и поднесли его к лампе на столе.

Это была книга. Большая толстая книга, из которой торчали краешки вклеенных листков.

Название на обложке было каллиграфически выведено большими стилизованными буквами:

Энциклопедия относительного и абсолютного знания профессора Эдмонда Уэллса

Гастон пробурчал:

– Странное название. Вещи либо относительны, либо абсолютны. Они не могут быть одновременно и тем и другим. Это противоречие.

Ниже, буквами поменьше было добавлено:

Том III

Еще ниже был рисунок: круг, в который вписан треугольник, одним углом вверх, содержащий, в свою очередь, нечто вроде буквы Y. Присмотревшись, можно было заметить, что стороны буквы Y представлены в виде трех муравьев, сцепившихся усиками. Левый муравей был черным, правый – белым, а муравей в центре, изображавший перевернутый ствол Y, – наполовину белым, наполовину черным.

Под треугольником повторялась формула, открывавшая замок кубического чемоданчика: 1 + 1 = 3.

– Прямо старинная колдовская книга, – пробормотал отец.

Жюли, видя незатрепанную обложку, подумала, что книга, наоборот, совсем новая. Она погладила переплет. На ощупь он был гладким и мягким.

Черноволосая девушка со светло-серыми глазами открыла первую страницу и прочла.

7. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ЗДРАВСТВУЙТЕ, здравствуйте, незнакомый читатель.

Здравствуйте в третий раз или в первый.

Честно говоря, совершенно неважно, нашли вы эту книгу первым или последним.

Эта книга призвана изменить мир.

Нет, не улыбайтесь. Это возможно. Вы это можете. Для того, чтобы что-нибудь произошло, достаточно очень этого захотеть. Ничтожная причина может иметь огромные последствия. Говорят, что движение крылышка бабочки в Гонолулу может вызвать смерч в Калифорнии. А ведь ваше дыхание много мощнее, чем дуновение воздуха от взмаха крылышка бабочки, не правда ли?

Что касается меня, я умер. И, увы, я смогу помочь вам только вот этой книгой.

Я предлагаю вам совершить революцию. Или даже, если выразиться точнее, «эволюцию». Потому что наша революция не должна быть такой же жестокой и зрелищной, как все прежние.

Это должна быть, как мне представляется, скорее духовная революция. Муравьиная революция. Скромная. Без насилия. Череда легких прикосновений, которые можно счесть незначительными, но которые, складываясь одно с другим, смогут опрокинуть горы.

По моему убеждению, прежние революции слишком грешили нетерпением и нетерпимостью. Утописты не думали о далеком будущем. Потому что хотели любой ценой увидеть при жизни плоды своих трудов.

Надо смириться с тем, что посаженное тобой пожнут другие – позже и в ином месте.

Подумаем над этим сообща. Пока наш диалог длится, вы можете меня слушать или не слушатъ. (Вы уже прислушивались к замку чемоданчика, это свидетельство того, что вы умеете слушать, не так ли?)

Возможно, я ошибаюсь. Я не мэтр философии, не гуру, не священная особа. Я человек, понимающий, что история человечества только начинается. Мы – всего лишь доисторические люди, наше невежество безгранично, и нам все еще предстоит открыть.

Столько дел... И вы способны на такие чудеса.

Я всего лишь волна, входящая во взаимодействие с вашей волной читателя. Если что и интересно, так именно эта встреча-взаимодействие. Поэтому для каждого читателя эта книга будет иной. Словно она живая и подстраивает свой смысл под уровень культуры, воспоминания, чувствительность каждого отдельного читателя.

Что я буду делать в роли «книги»? Я просто буду рассказывать вам маленькие истории про революции, про утопии, про поведение людей или животных. Вы сами сделаете выводы, на которые они вас натолкнут. Вы сами найдете ответы, которые помогут вам в вашей собственной жизни. Никакой истины для вас у меня нет.

Если вы захотите, книга оживет. И я надеюсь, что она станет вам другом, способным помочь изменить себя и мир.

А теперь, если вы готовы и этого желаете, предлагаю немедленно сделать одну важную вещь – перевернуть страницу.

8. В ТОЧКЕ КИПЕНИЯ

Большой и указательный пальцы правой руки тронули уголок страницы, схватили его и приготовились перевернуть лист, когда из кухни раздался голос.

«За стол!» – крикнула ее мать.

Читать больше не было времени.

Для своих девятнадцати лет Жюли была очень худенькой. Ее черные, блестящие, густые и шелковистые волосы ниспадали волной до самых бедер. Сквозь белую, едва ли не прозрачную кожу порой проглядывали голубоватые вены, почти не скрывающиеся на руках и висках. Светлые глаза были тем не менее живыми и горячими. Миндалевидные, всегда подвижные, таящие, казалось, целую жизнь, полную метаний и гневных вспышек, они делали ее похожей на маленького беспокойного зверька. Иногда глаза так сосредотачивались на какой-то определенной точке, что возникало ощущение, будто из них сейчас вырвется луч пронизывающего света, дабы поразить то, что девушке не по нраву.

Жюли находила себя внешне непривлекательной. Поэтому она никогда не смотрелась в зеркало.

Никогда не пользовалась ни духами, ни косметикой, никогда не красила ногти. Да и как, помилуйте, – ведь она их все время грызла.

Никакого интереса к одежде. Она прятала свое тело под широкими и темными платьями.

В школе училась неровно. До выпускного класса шла с опережением в год, учителя были очень довольны ее умственным развитием и зрелостью интеллекта. Но вот уже три года все не ладилось. В семнадцать лет она провалила экзамен на степень бакалавра. То же самое в восемнадцать. Теперь в девятнадцать она готовилась к экзамену в третий раз, а оценки становились только ниже прежних.

Ее неудачи в школе были вызваны смертью ее учителя пения, человека старого, глухого и деспотичного. Он преподавал искусство вокала по своей оригинальной системе. Звали его Янкелевичем, он был убежден в том, что у Жюли есть талант и что она должна развивать его.

Он научил ее владеть мускулами живота, легкими, диафрагмой, правильно ставить шею и плечи, – все это влияло на качество пения.

В его руках она иногда чувствовала себя волынкой, которую мастер решился сделать совершенной. Она научилась согласовывать биение своего сердца с дыханием легких.

Янкелевич не забыл и о работе над мимикой. Он научил ее, как изменять мускулы лица и рта, чтобы сделать инструмент идеальным.

Ученик и учитель составляли абсолютное единство. Только видя движения ее губ и положив руку ей на живот, глухой, седовласый профессор понимал, какие звуки издавала девушка. Вибрации ее голоса отдавались в каждом его нерве.

– Я глух? Ну, так что же! Бетховен был таким же, и это не мешало ему делать свое дело, – часто замечал он.

Он открыл для Жюли, что пение – вещь могущественная, это не просто рождение прекрасных звуков. Он научил ее изменять свои эмоции, чтобы прогнать тревогу или забыть о страхе, с помощью одного только голоса. Он научил ее слушать пение птиц – это тоже было частью его воспитания.

Когда Жюли пела, из ее тела, словно дерево, вырастал столб энергии. Она испытывала чувство, близкое к экстазу.

Профессор не хотел мириться со своей глухотой. Он узнавал о новых методах лечения. Однажды молодой и чрезвычайно способный хирург сумел имплантировать ему в череп электронный протез, полностью устранивший его физический недостаток.

С тех пор старый профессор слышал шумы мира такими, какими они были. Настоящие звуки. Настоящую музыку. Янкелевич услышал голоса людей и хит-парады по радио. Он услышал гудки автомобилей и лай собак, плеск дождя и шепот ручьев, стук шагов и скрип дверей. Он услышал чиханье и смех, вздохи и рыдания. Он услышал бормотание постоянно включенных по всему городу телевизоров.