Дино Буццати - Шестьдесят рассказов Страница 3

Но проходили дни, а Планетта не двигался с места. Самое большее — ходил иногда поохотиться. Все остальное время сидел подле очага.

— Атаман, — спрашивал Пьетро, — когда же ты поведешь меня на дело?

— А, — отвечал Планетта, — когда-нибудь на этих днях мы заварим хорошую кашу. Я созову всех товарищей, и ты вдоволь потешишься.

Но дни проходили все так же.

— Атаман, — говорил мальчик, — я узнал, что завтра внизу, в долине, проедет карета богатого купца Франческо, у которого карманы набиты деньгами.

— Купца Франческо? — переспрашивал Планетта, не проявляя, однако, ни малейшего интереса. — Мне очень жаль, но я знаю его давным-давно. Уверяю тебя, это старая лиса; когда он отправляется в дорогу, он не берет с собой ни единого скудо. Хорошо еще, если на нем будет хоть какая-нибудь одежонка: так он боится воров.

— Атаман, — говорил мальчик, — я узнал, что завтра проедут две телеги, груженные всякой всячиной. Что ты на это скажешь?

— В самом деле? — переспрашивал Планетта. — Всякой всячиной? — И больше не произносил ни слова, словно речь шла о чем-то таком, что было ниже его достоинства.

— Атаман, — говорил мальчик, — завтра в городе праздник, туда наедет тьма народу, кареты, многие из них будут возвращаться ночью. Может, что-нибудь сообразим?

— Когда вокруг тьма народу, — отвечал Планетта, — лучше не высовываться. По праздникам полным-полно жандармов. Не стоит рисковать. В такой вот день меня и зацапали.

— Атаман, — сказал мальчик несколько дней спустя, — признайся, с тобой что-то случилось. Ты не хочешь идти на дело. Ты даже на охоту больше не ходишь. И с товарищами не желаешь повидаться. Должно быть, ты болен, вчера тебя, кажется, опять лихорадило, ты все время сидишь у огня. Почему ты не скажешь мне все как есть?

— Может быть, я чувствую себя и не совсем хорошо, — улыбнулся Планетта, — но это вовсе не то, о чем ты думаешь. Ладно, коли тебе так уж приспичило, я скажу. По крайней мере ты от меня отвяжешься. Надо быть ослом, чтобы марать руки ради нескольких золотых. Когда я иду на дело, оно должно того стоить. Так вот, я, к слову сказать, решил ждать Большого Конвоя.

Он имел в виду Большой Конвой, который раз в год, всегда точно двенадцатого сентября, отвозил в столицу груз золота — подати, собранные в южных провинциях. Конвой под трубные звуки двигался по главной дороге, сопровождаемый цоканьем подков лошадей, на которых восседали до зубов вооруженные гвардейцы. Большой Императорский Конвой с громадной железной каретой, доверху набитой монетами, сложенными в бесчисленные ящики. Он виделся разбойникам в счастливых снах, но за сто лет никому не удалось совершить на него безнаказанное нападение. Тридцать разбойников было убито, двадцать упрятали за решетку. Никто больше не осмеливался и подумать ни о чем подобном. А между тем подати росли и вооруженная охрана увеличивалась. Спереди и сзади скакали егеря, по бокам — солдаты, оружие было теперь роздано даже кучерам, конюхам и лакеям.

Впереди всех ехал герольд с трубой и знаменем. Немного позади него — двадцать четыре егеря с ружьями, пистолетами и саблями. За ними — железная карета с выпуклым императорским гербом, в которую было впряжено шестнадцать лошадей. Еще двадцать четыре конных егеря следовали за каретой; а по обеим ее сторонам скакало двенадцать всадников эскорта. Сто тысяч золотых дукатов, тысячи унций серебра — и все это должно было осесть в императорской казне.

По долине легендарный Конвой проезжал быстрым галопом. Сто лет назад Лука Бугай решился напасть на Конвой, и, на удивление, у него все сошло как по маслу. Такое случилось впервые, и эскорт испугался. Потом Лука Бугай бежал на Восток и зажил там важным господином.

Несколько лет спустя кое-кто из разбойников тоже попытал счастья. Назовем лишь некоторых: Джованни Кошель, Немец, Серджо Мышегуб, Граф, Атаман Тридцати. Всех их нашли поутру на обочине дороги с проломленными черепами.

— Большой Конвой? — изумленно переспросил мальчик. — И ты вправду решил на него напасть?

— Хочу рискнуть. Если дело выгорит, я обеспечен на всю жизнь.

Так говорил Гаспар Планетта, но в глубине души ни о чем подобном он, конечно же, не помышлял. Нападение на Конвой — даже окажись вместе с ним человек двадцать — выглядело бы чистейшим безумием. А уж в одиночку!..

Он хотел пошутить, но мальчик ему поверил и посмотрел на Планетту с восхищением.

— А скажи мне, сколько вас будет?

— По меньшей мере человек пятнадцать.

— А когда же вы соберетесь?

— Время терпит, — ответил Планетта. — Надо посоветоваться с товарищами. Дело-то ведь нешуточное.

Но дни летели себе и летели. Лес начал понемногу рыжеть. Мальчик нетерпеливо ждал. Планетта не разуверял его, и долгими вечерами, сидя у огня, они строили грандиозные планы. Планетту это забавляло. Но постепенно он тоже уверовал, что именно так все и произойдет.

Одиннадцатого сентября, в канун заветного дня, мальчик где-то пропадал до позднего вечера. Когда он вернулся, лицо у него было мрачное.

— Что случилось? — спросил Планетта, по обыкновению усаживаясь у очага.

— А то, что я встретил наконец твоих товарищей.

Наступило долгое молчание. Было слышно, как в очаге постреливают дрова. Снаружи в зарослях завывал ветер.

— Ну так что? — спросил наконец Планетта, стараясь, чтобы голос звучал шутливо. — Они тебе, к слову сказать, все растолковали?

— Да, — ответил мальчик. — Именно что все.

— Ладно, — сказал Планетта, и в наполненной дымом халупе снова наступила тишина; освещал помещение только огонь очага.

— Они предложили мне перейти к ним, — произнес наконец мальчик. — Они сказали, что у них много дела.

— Понятно, — заметил Планетта. — Ты будешь дураком, коли откажешься.

— Атаман, — спросил Пьетро, чуть не плача, — почему ты не сказал мне правду, к чему все эти басни?

— Какие басни? — удивился Планетта, изо всех сил стараясь сохранить обычный шутливый тон. — Какие такие басни? Я не стал тебя разуверять, вот и все. Мне, к слову сказать, не хотелось тебя разочаровывать, вот и все.

— Неправда, — сказал мальчик. — Ты удерживал меня здесь обещаниями и делал это только ради того, чтобы поиздеваться надо мной. Ты ведь прекрасно знаешь, что завтра…

— Что — завтра? — спросил Планетта, снова обретая спокойствие. — Ты говоришь о Большом Конвое?

— И я, болван, тебе поверил, — обиженно пробормотал мальчик. — А ведь так легко было догадаться. Такой больной, как ты… Не знаю, на что ты теперь способен… — Он немного помолчал, а потом тихо закончил: — Так вот, завтра я ухожу.

Однако назавтра первым проснулся Планетта. Он встал, не будя мальчика, быстро оделся и взял ружье. Только когда он стоял в дверях, Пьетро открыл глаза.

— Атаман, — спросил он, называя его так по привычке, — куда это ты в такую рань, можно узнать?

— Можно, сударь, — ответил с улыбкой Планетта, — я пошел поджидать Большой Конвой.

Мальчик, ничего не ответив, повернулся на другой бок, всем своим видом показывая, что ему осточертели подобные россказни.

Между тем это были никакие не россказни. Планетта, чтобы сдержать слово, пусть даже данное в шутку, Планетта, оставшийся совсем один, отправился грабить Конвой.

Товарищи высмеяли его. Так пусть хотя бы этот мальчик узнает, что за человек был Гаспар Планетта. Но нет, его не волновал даже этот мальчик. Он делал это только ради себя самого, чтобы хоть в последний раз почувствовать себя таким, каким он был прежде. Никто его не увидит, надо полагать, никто так и не узнает, что его сразу убили; но все это совсем не важно. Это было его сугубо личное дело, и выглядело оно чем-то вроде заведомо проигранного пари.

Пьетро дал Планетте уйти. Но потом на него напало сомнение: а вдруг Планетта и впрямь намерен напасть на Конвой? Мысль неправдоподобная, нелепая, но тем не менее Пьетро встал и пошел на поиски. Планетта несколько раз показывал ему место, где лучше всего подкараулить Конвой. Надо сходить туда и посмотреть.

Рассвело, но длинные грозовые тучи тянулись по всему небу. Утро было светлое и серое. То и дело слышалось пение какой-то птицы. Когда она замолкала, вокруг становилось тихо-тихо.

Пьетро шел через заросли в долину, туда, где проходила главная дорога. Он осторожно пробирался сквозь кусты к каштанам, где, как он считал, должен находиться Планетта.

Планетта действительно был там. Он укрылся за пнем и, чтобы быть уверенным, что его не видно, соорудил перед собой небольшой парапет из травы и веток. Он занял позицию на пригорке, господствовавшем над крутым поворотом дороги. Дорога поднималась здесь в гору, и лошадям приходилось сбавлять бег. Стрелять отсюда было удобно.

Мальчик посмотрел на уходящую в бесконечную даль долину. Дорога разрезала ее пополам. Вдали он увидел быстро приближающееся облако пыли.