Джеймс Олдридж. - Дипломат Страница 3

Основной силой антиимпериалистического движения в Иране является рабочий класс, сплачивающий на борьбу трудящихся города и деревни. Во главе этого движения идет Народная партия Ирана, с 1949 года ведущая свою работу в условиях подполья. Народное движение борется не только за национализацию нефтяной промышленности: оно требует отмены военных соглашений, заключенных иранским правительством с Соединенными Штатами, предоставления иранскому народу демократических свобод, улучшения условий труда иранских рабочих. Борьба народных масс за мир, демократию и независимость в Иране растет и ширится с каждым днем.

Боевой дух и массовый характер антиимпериалистического движения в Иране являются залогом победы иранского народа над своими внутренними и внешними врагами.

Роман Джеймса Олдриджа «Дипломат» не свободен от недостатков. Произведение выиграло бы, если бы наряду с Мак-Грегором в нем были выведены другие прогрессивные представители английского народа. Автор ставит рядом с Мак-Грегором Асквита и Кэтрин Клайв как его соратников по борьбе против Эссекса и всего того, что Эссекс в себе воплощает. Однако и Асквит и Кэтрин Клайв – явление не столь характерное для прогрессивного движения. Лагерь борцов за мир и демократию тем и силен, что в него входят миллионы простых людей, миллионы трудящихся.

Автор слабо показал жизнь советских людей, что свидетельствует о недостаточном знании им нашей советской действительности.

Однако, несмотря на эти недостатки, роман Джеймса Олдриджа «Дипломат» представляет собой крупное явление в современной английской литературе. Это не просто хорошее художественное произведение, это значительный вклад в дело мира.

В. Григорьев.

Книга первая: «Лорд Эссекс»

Лорд Эссекс сидел в самолете «дуглас», курил трубку и дожидался, когда за ним приедут. Самолет попал в снежную бурю, механизм управления обледенел, и пришлось сделать вынужденную посадку. Теперь самолет лежал на брюхе среди пустынной русской равнины, над которой гулял ветер и беззвучно кружились снежинки. Лорд Эссекс, сидя у маленького окошка, вглядывался в снежную мглу и очень сожалел о том, что возраст не позволил ему отправиться вместе с Мак-Грегором и русскими на поиски жилья и какого-нибудь транспорта.

Когда человеку стукнуло пятьдесят восемь лет, его, естественно, уже не берут с собой в таких случаях, хотя бы он и выглядел на десять лет моложе. Эссекс щеголял своим цветущим здоровьем и категорически отказывался стариться. У него было свежее румяное лицо, самоуверенный взгляд и породистый, с горбинкой нос. Он удобно расположился в мягком кресле, и его даже клонило ко сну; внезапное и опасное приземление он, повидимому, принял вполне хладнокровно. Его больше беспокоил храп пассажира, сидевшего позади, и мысль о том, что в Москву он приедет с опозданием на сутки. Опоздать на целый день – это весьма и весьма неприятно, когда едешь с миссией, которую нужно выполнить как можно скорее. А если бы не это, лорд Эссекс только радовался бы неожиданному происшествию. С такими счастливчиками, как он, всегда что-нибудь приключается. Уж непременно подвернется какая-нибудь вынужденная посадка или еще что-нибудь в этаком романтическом духе. Эссексу чрезвычайно нравилась его роль пятидесятивосьмилетнего искателя приключений – при условии, разумеется, чтобы все кончилось благополучно. Только вот досадно, что нельзя вместе с Мак-Грегором идти по этой темной снежной пустыне.

Мак-Грегор ушел с русскими, не испросив позволения у Эссекса. Эссекс догадывался, что это не случайно, хотя впервые в жизни увидел Мак-Грегора на лондонском аэродроме. А ведь он сам выбрал Мак-Грегора себе в помощники и вправе ожидать от него некоторой почтительности. Нельзя сказать, что Мак-Грегор невежлив, но для чиновника из департамента по делам Индии он держится слишком независимо, а главное – у него слишком умное лицо. Вопрос о поездке Эссекса в Москву решился в течение нескольких часов, и он, просмотрев личное дело Мак-Грегора, выбрал его как лучшего специалиста по Ирану. За время совместного путешествия Эссексу не удалось приручить Мак-Грегора. Даже вынужденная посадка не расшевелила его, и в самый страшный момент аварии он был не менее хладнокровен, чем сам Эссекс. В пути, обмениваясь с ним краткими, отрывочными замечаниями, Эссекс успел уловить какое-то непонятное легкое противодействие, какую-то настороженную сдержанность, а то и неудовольствие; Эссексу это совсем не нравилось. Выполняя такое важное поручение, нужно иметь ревностного и усердного помощника, от этого может зависеть исход всей миссии. Пора прибрать Мак-Грегора к рукам: когда они приедут в Москву, ему понадобится вышколенный Мак-Грегор.

Пассажир позади Эссекса опять захрапел, и Эссекс, перегнувшись назад, тронул его за плечо, чтобы прекратить храп. Потом он поджал ноги, укрылся подбитым мехом пальто и постарался уснуть, думая о предстоящем свидании с Молотовым. Эссекс начнет с того, что поострит по поводу своей вынужденной посадки. Это будут чисто английские остроты. Молотов, быть может, не найдет в них ничего смешного. Во всяком случае. Молотов улыбнется и в ответ тоже скажет какую-нибудь шутку. Язык у него острый. Шутка будет тонкая и даже веселая, но с политической подоплекой, потому что русские не забывают о политике, даже когда шутят. Они всегда говорят, как будто посмеиваясь, но в их словах чувствуется гордость, и в вопросах политики они всегда бьют в одну точку.

Когда Эссекс проснулся, возле него сидел Мак-Грегор. Кроме них в самолете никого не было.

– Ну, Мак-Грегор, – спросил Эссекс, – как дела? Нашли какую-нибудь деревню?

– Нашли крестьянский дом, – ответил Мак-Грегор. – Повидимому, за полем, к северу отсюда, есть деревня. Пилот достанет сани, и мы поедем туда.

– А как мы доберемся до Москвы?

– Там, в деревне, видно будет. Один из летчиков отправился в военный лагерь, он надеется достать машину.

Мак-Грегор и сейчас держался с той осторожностью, которая так не нравилась Эссексу.

– Как далеко отсюда до Москвы? – спросил Эссекс.

– Миль сорок.

– А когда подадут сани? – Эссексу приходилось задавать вопрос за вопросом, потому что Мак-Грегор явно не собирался снабжать его более подробными сведениями.

– Они должны быть с минуты на минуту.

– И то хорошо, – проворчал Эссекс.

Мак-Грегор не ответил, и в пустом, холодном самолете воцарилось молчание. Эссекс опять закурил трубку, а Мак-Грегор сидел не шевелясь, словно не хотел мешать Эссексу и даже напоминать ему о своем присутствии.

– Мы, очевидно, не попадем завтра к Молотову, – наконец заговорил лорд Эссекс, лениво потягиваясь.

– Да.

– Правда, мы не уславливались точно о дне и часе свидания, но мне хотелось повидаться с ним завтра же, чтобы как можно скорее приступить к делу.

Мак-Грегор молча слушал.

– Вы можете сразу приняться за работу? – спросил его Эссекс.

– Не знаю, – ответил Мак-Грегор. – Мне дали только пачку документов и очень краткую сводку сэра Роуленда Смита. Я даже повестки дня не знаю.

– Никакой повестки дня нет, – сказал Эссекс. – Русские не хотят разговаривать, не хотят высказываться определенно, так что нам придется принимать решения на ходу. Надеюсь, Мак-Грегор, что вы не подведете меня. Вы в самом деле знаете Иранский Азербайджан? Потому что разговаривать с русскими нужно, имея точные сведения. Вы, кажется, работали в Лондоне по Северному Ирану?

– С полгода.

– А долго вы жили в Иране?

– Почти всю жизнь.

– Отлично. Значит, вам известно положение, и вы поймете, чего мы должны добиваться в Москве. Указания я получил самые общие, а именно: заставить русских уйти из Иранского Азербайджана и восстановить власть тегеранского правительства. Не очень конкретно, правда?

– Повидимому.

– Перед нами трудная задача, Мак-Грегор, – продолжал Эссекс. – Ведь всего неделя прошла с тех пор, как все попытки нашего министра иностранных дел на Московской конференции провалились. Так что нам придется начинать все сызнова. Но ничего, я думаю, мы справимся. Правда, мы не очень хорошо подготовились: мы не знаем, чего хотим, а это самое главное. Какой материал дал вам Роуленд Смит?

– Это преимущественно документы, подготовленные для Московской конференции.

– Пригодятся они?

– Я еще не все прочел.

Положительно, этого Мак-Грегора ничем не проймешь!

– Я лично не придаю особого значения бумажкам, так что можете не беспокоиться об этом. Для меня гораздо важнее, чтобы вы знали суть вопроса. Живой человек, хорошо знающий свое дело, стоит больше, чем целый грузовик документов. Я вообще не понимаю, как это вас не взяли на Московскую конференцию.

– Сэр Роуленд поехал сам, – сказал Мак-Грегор.

– Знаю, но вряд ли он так хорошо знаком с Ираном, как вы. – В тоне Эссекса совсем не чувствовалось желания польстить своему помощнику. Он улыбнулся. – А сейчас вы рады, что едете, Мак-Грегор?