Джеффри Арчер - Грехи отцов Страница 3

– Первый раз? – доверительно спросил Куинн.

– А что, заметно? – спросил Гарри.

– Да у тебя на лбу написано.

– Что у меня написано?

– Что ты понятия не имеешь, как будет дальше.

– Но вы-то не новичок?

– Еду в одиннадцатый раз, а может, уже и в двенадцатый.

Впервые за много дней Гарри рассмеялся.

– За что срок? – спросил его Куинн.

– Дезертирство, – ответил Гарри, не вдаваясь в подробности.

– Никогда о таком не слыхал, – сказал Куинн. – Я дезертировал от трех жен, но меня ни разу за это не сажали.

– Я не от жены дезертировал, – сказал Гарри, думая об Эмме. – Из Королевских ВМС[3] – то есть из ВМС США, – поправился он.

– И сколько дали?

– Шесть лет.

Куинн присвистнул сквозь оставшиеся зубы:

– Что-то многовато. А кто судил?

– Аткинс, – с чувством ответил Гарри.

– Арни Аткинс? Не повезло. Попадешься опять – убедись, что тебе подобрали правильного судью.

– Я не знаю, как подобрать правильного судью.

– А никак, – подхватил Куинн. – Но можно избежать самых крутых. – (Гарри повнимательнее пригляделся к своему попутчику, но перебивать не стал.) – На кругу семь судей, и от двоих надо держаться подальше. Один из них Арни Аткинс. Напрочь лишен чувства юмора, зато горазд раздавать длинные сроки.

– Но как мне держаться подальше? – спросил Гарри.

– Аткинс председательствовал в суде четыре года из последних одиннадцати, и если мне засветит угодить к нему, то у меня случится припадок и охранники отвезут меня к судебному доктору.

– А вы эпилептик?

– Нет, – ответил Куинн. – Ты невнимателен. – Он как будто рассердился, и Гарри замолчал. – К тому времени, как я изображу, что пришел в себя, мое дело передадут в другой суд.

Гарри снова рассмеялся:

– И вам это сходило с рук?

– Не всегда, но если мне дадут в охранники зеленых лбов, может и выгореть, хотя фортель примелькался и выкидывать его все труднее. В этот раз я не стал утруждаться. Меня отправили прямехонько в суд номер два, а это территория судьи Ригана. Он ирландец, как и я, если ты не заметил, и земляку скорее даст срок поменьше.

– А вас за что судили?

– Я щипач, карманник, – заявил Куинн так, словно был архитектором или врачом. – Работаю на скачках летом и на боксерских поединках зимой. Мне всегда проще, когда лохи встают, – объяснил он. – Но в последнее время мне не везет, потому что слишком много стюардов меня узнают. Приходилось работать в подземке и на автовокзалах, где навар дрянной, а риск серьезный.

У Гарри возникла масса вопросов к новому наставнику, и он, как усердный студент, сосредоточился на тех, что помогали сдать вступительный экзамен. При этом он был очень рад тому, что Куинн не подверг сомнению его акцент.

– Вы знаете, куда мы направляемся? – спросил он.

– В Лэйвенэм или Пирпойнт, – ответил Куинн. – Зависит от того, на каком съезде мы свернем с хайвэя, двенадцатом или четырнадцатом.

– Приходилось бывать?

– В обеих, да по нескольку раз, – буднично ответил Куинн. – И пока ты не спросил, существует ли туристический справочник по тюрьмам, скажу: Лэйвенэму можно дать одну звезду, а Пирпойнт пора закрывать.

– Почему не спросить охранника, куда нас везут? – Гарри не терпелось покончить с мучительной неизвестностью.

– Потому что он назовет не то место, чтобы мы отвязались. Если Лэйвенэм, то единственное, из-за чего стоит волноваться, это в какой блок тебя поселят. Ты новичок, и тебя могут отправить в корпус «А», где жизнь намного легче. Ветераны вроде меня обычно отправляются в корпус «Д», где нет никого моложе тридцати и ни одного с судимостью за насилие. Идеальная обстановка, чтобы затаиться, не лезть на рожон и мотать срок. Берегись корпусов «В» и «Г» – там полно алкоголиков и психопатов.

– Что же я должен сделать, чтобы наверняка попасть в корпус «А»?

– Скажи принимающему офицеру, что ты праведный христианин, не куришь и не пьешь.

– Вот уж не думал, что в тюрьме разрешается выпивать, – сказал Гарри.

– Не разрешается, балда, – сказал Куинн. – Но за наличные, – добавил он, потерев большим пальцем о кончик указательного, – охранник мгновенно превращается в бармена. Их даже сухой закон не останавливал.

– С чего же мне начать?

– Главное – получить хорошую работу.

– А какая там есть?

– Уборка, кухня, лазарет, прачечная, библиотека, работа в саду и в тюремной церкви.

– И как попасть в библиотеку?

– Сказать, что умеешь читать.

– А сами что говорите?

– Что учился на шеф-повара.

– Это, наверное, интересно.

– Ты, похоже, так ничего и не понял, – заметил Куинн. – Никогда я на шефа не учился, но позабочусь, чтобы меня отправили на кухню, а это лучшая работа в любой тюрьме.

– Почему?

– Выходишь из камеры до завтрака и возвращаешься только после обеда. На кухне тепло и меню получше. Ага, мы едем в Лэйвенэм, – сказал Куинн, поскольку автобус свернул с хайвэя на двенадцатом съезде. – Это хорошо, потому что теперь мне не придется отвечать на твои дурацкие вопросы о Пирпойнте.

– А про Лэйвенэм? Самое важное, – попросил Гарри, не задетый сарказмом Куинна, поскольку подозревал, что ветерану нравилось проводить мастер-класс такому усердному ученику.

– Слишком много всего рассказывать, – вздохнул тот. – Просто держись поближе ко мне, как только нас зарегистрируют.

– Но разве вас не сразу отправят в корпус «Д»?

– Не отправят, если мистер Мэйсон не дежурит, – ответил Куинн, не вдаваясь в объяснения.

Гарри умудрился задать еще несколько вопросов, прежде чем автобус наконец подъехал к тюремной стене. Ему казалось, что он за пару часов узнал от Куинна больше, чем на десятке оксфордских консультаций.

– Держись меня, – повторил Куинн, когда створки массивных железных ворот поползли в стороны.

Автобус медленно двинулся к безлюдному участку заросшей земли, никогда не знавшей руки садовника. Он остановился перед большим кирпичным зданием с рядами маленьких грязных окон. Из некоторых за прибывшими внимательно наблюдали.

Гарри смотрел, как десяток охранников выстроился в два ряда, образовав коридор, ведущий ко входу в тюрьму. Двое с винтовками встали по обе стороны автобусной двери.

– Выходить по двое, – резко скомандовал один. – Интервал между парами пять минут. Без моего приказа никому не двигаться.

Гарри и Куинн просидели в автобус час. Когда их наконец вывели, Гарри поднял взгляд на увенчанные колючей проволокой высокие стены, которые окружали тюрьму по периметру, и подумал, что даже чемпиону мира по прыжкам с шестом не удалось бы сбежать из Лэйвенэма.

Гарри последовал за Куинном внутрь здания, где они остановились перед столом с сидевшим за ним офицером. Тот был одет в изрядно поношенную и засаленную синюю униформу с пуговицами, которые давно потеряли блеск. Изучая список на своем планшете, он выглядел так, будто уже отбыл пожизненный срок. Затем улыбнулся при виде очередного постояльца.

– С возвращением, Куинн, – сказал офицер. – Увидишь, с твоей последней отсидки здесь мало что изменилось.

Куинн усмехнулся:

– Я тоже рад вас видеть, мистер Мэйсон. Не окажете ли любезность велеть коридорному отнести багаж в мой дежурный номер?

– Не искушай судьбу, Куинн, – сказал Мэйсон. – Иначе, боюсь, мне будет трудно удержаться и не сказать новому доку, что ты не эпилептик.

– Но, мистер Мэйсон, я могу это доказать. У меня есть медицинское заключение.

– Из того же источника, что и твой сертификат шеф-повара, – парировал Мэйсон, переключая внимание на Гарри. – А вы кто?

– Это мой приятель, Том Брэдшо. Не курит, не пьет, не ругается и не плюется, – выпалил Куинн, прежде чем Гарри успел раскрыть рот.

– Добро пожаловать в Лэйвенэм, Брэдшо, – сказал Мэйсон.

– Капитан Брэдшо, по правде говоря, – вставил Куинн.

– По правде говоря, лейтенант, – поправил Гарри. – Я никогда не был капитаном.

Куинн бросил разочарованный взгляд на своего протеже.

– Первый срок? – спросил Мэйсон, внимательнее вглядываясь в Гарри.

– Да, сэр.

– Отправляю вас в корпус «А». Как только вымоетесь в душе и получите на складе тюремную робу, мистер Хесслер отведет вас в камеру номер три-два-семь. – Мэйсон сверился с планшетом, прежде чем повернуться к молодому офицеру, который стоял рядом и поигрывал дубинкой.

– Есть надежда присоединиться к моему другу? – спросил Куинн, как только Гарри расписался в журнале регистрации. – В конце концов, лейтенанту Брэдшо необходим ординарец.

– Ты последний, кто ему нужен, – ответил Мэйсон.