Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах Страница 3

– А чего там за веселуха? – грозно спросил он, прислушиваясь к звукам, доносящимся из вагончика. – Вы там бухаете, что ли?

– Нет, то есть не совсем так, просто, вы понимаете… – зачастил я, не зная, что именно говорить, а разъяренный хозяин напирал на меня вместе со своими амбалами. Они прошли мимо меня так, как волна проходит через прибрежный риф. Кто-то толкнул плечом, кто-то несильно задел локтем. В темноте внезапно появился прямоугольник света – это Константин Андреевич наотмашь распахнул дверь вагончика:

– Это чего здесь такое?! Пир горой?! Бухаете за мой счет, уроды?! Вместо того чтобы работать, устроили себе санаторий? – услышал я его разъяренный голос. – Водку жрете?! Совсем очертенели, чурбаны!

– Э, так зачем говоришь? У меня у сына сегодня день рожденья. Вот немножко отмечаем после работы. Все нормально, – вежливо ответили ему.

«Откуда черт принес этого Константина Андреевича? Мимо он, что ли, проезжал и решил сюда завернуть?» По его команде амбалы принялись выгонять моих узбеков из вагончика и колошматить их ногами и кулаками. Били профессионально и с удовольствием. Кто-то, войдя в раж, вытащил пистолет. Один из работяг попытался ответить и получил пистолетной рукояткой в лицо, залился кровью. Константин Андреевич наблюдал за этим с очевидным удовольствием, а я, сообразив, что сейчас и до меня дойдет, начал пятиться в сторону своей «девятки». Впрочем, закончилось все довольно быстро. Попинав рабочих и таким образом получив некоторую разрядку, нервную компенсацию, амбалы, вместе с этим чертовым психопатом, уехали. Напоследок Константин Андреевич пообещал с утра пораньше заехать в наш офис и «всех там построить».

Узбеки сквернословили и возвращались обратно к своему образу жизни, я садился в машину, на улице был ноябрь и минус 2, шел девяносто третий год, а мне недавно исполнилось двадцать три. Я, как видите, был молод, курил сигареты «LM», ездил на «девятке» и, благодаря техникуму, службе в стройбате и некоторой практике, начинал кое-что понимать в тонкостях строительного дела. Будущего своего я тогда не представлял, как-то не заморачивался на эту тему, жил только сегодняшним днем и всегда опасался приезда константинов андреевичей. Сейчас мне бесконечно смешно и одновременно немного грустно вспоминать об этом. Смешно от того, какой я был трогательный дурачок, грустно от того, каким я был молодым. Я расскажу вам свою историю. Всю, как она есть. Постараюсь нигде не приврать и ничего не отпилить. Постараюсь не быть занудой. Думаю, вам будет интересно. Ведь всегда интересно знать, как именно вас обманут и разведут на деньги. Вам интересно будет узнать о себе нечто новое, что заключается в том, что для меня и для таких, как я, вы – обыкновенные лохи. Не обижайтесь потому, что так оно и есть. Быть может, закрыв эту книгу, вы будете мне признательны за ту правду, которая в ней содержится. Быть может, тогда ваша лоховатость хоть немного уменьшится. Поехали!

3

После всего, что произошло накануне, я решил следующим утром ехать в офис и рассказать о том, что всем нам угрожает. Этот Константин Андреевич крутой, сразу видно. У него понтов и охраны столько, что в «Субурбан» все это едва помещается. Такой может здорово испортить жизнь.

В офисе я бывал не часто, для меня это было сродни курортному блаженству: тепло, светло, чисто, женщины из бухгалтерии колошматят каблуками коридорный пол и делают это с такой силой и так убедительно, словно выступают в суде на стороне обвинения. Я люблю смотреть на женщин из бухгалтерии, среди них попадаются хорошенькие, а две примерно моего возраста: Леночка и Катечка. В мою сторону они даже и не смотрят потому, что я лишь супервайзер, что в их понимании означает почти полный ноль, а значит, нечего со мной и время терять. У Леночки, простите за простоту речи, клевые сиськи, у Катечки – красивая попа. У Леночки пушистые длинные волосы, у Катечки длинные, стройные ноги. В каждой из них есть то, чего нет у другой. Они словно сделаны из половинок красивого и посредственного, и таковы, по моему глубокому убеждению, почти все женщины, кроме тех, которые либо принадлежат к партии полных уродин (сокращенно ППУ), либо улучшают свои посредственные половинки с помощью косметики и пластической хирургии. Нет, я отнюдь не женоненавистник, но я страстно желал тогда переспать и с Леночкой, и с Катечкой. А лучше с ними обеими сразу, потому что они виделись мне как творения шутницы-природы, поменявшей местами их элементы. Ну, вы понимаете? Катечка одолжила у Леночки задницу, а та, в свою очередь, заняла у Катечки сиськи под ноль процентов годовых. Как-то так…

Еще в офисе было сколько угодно горячего чая, и ровно в час дня открывались двери столовой, где мне несколько раз довелось отведать супу и еще чего-то, неважно чего именно, но всяко это было лучше, чем кефир и пирог с подозрительной начинкой.

Начальником моим был Илья Гаврилыч Крыжный – знатный строитель с богатой биографией, в которой было, кажется, три года «химии»[1] за какие-то мелкие проступки, связанные опять же со стройкой еще в советское время. Был он пузат, убедителен, голосисто-раскатист, имел широченные ладони рабочего муравья, и когда, бывало, потирал лоб, то не только лица, но и всей головы его за ладонью видно не было. Лицо у товарища Крыжного было кирпичного оттенка, крупные поры носа напоминали лунные кратеры, подбородок был массивным, выдающимся, и когда Илья Гаврилыч двигался, то казалось, что подбородок его режет пространство, словно корабельный форштевень. Крыжный имел должность начальника участка, руководил несколькими объектами одновременно, из офиса отлучаться не любил, поэтому постоянно обзванивал нас, супервайзеров, всегда задавая в начале разговора один и тот же вопрос с одной и той же интонацией.

– Ну, шо там? – спрашивал Илья Гаврилыч, и, после того, как выслушивал часть моего доклада, произнесенную на едином дыхании, он ловил момент, когда я набирал воздух, и вставлял увесистое «так». Этих «так» он произносил десятка два раз и заканчивал беседу предикативным «угу», делая ударения на последнюю «у».

Увидев меня в натуральном виде, Крыжный удивился, взял со стола пачку сигарет и замахал на меня:

– Пойдем-ка покурим!

Вышли, задымили…

– Ну, шо там? – начал он.

– Пиздец, – уверенно и лаконично ответил я. – Вчера заказчик приезжал со своими кабанами. Рабочих избили, меня чуть в землю сырую не втоптали.

– Так.

– Сказал, что сегодня сюда собирается приехать. Будет разбираться, почему до сих пор дом крышей не накрыт. Угрожал, что всех порвет на фашистские знаки.

– Так.

– Ну и все. Когда материалы-то будут, Гаврилыч? А то я ссу уже на объекте появляться, и работяги разбежаться могут, если уже не разбежались. Приеду, а там их и нету никого.

Крыжный был спокоен. Он курил, щурился от дыма и время от времени поглаживал свой арбузный живот. Видимо, обдумывал что-то. Наконец высказался:

– Плохо дело. Деньги его усвистели. Снабженца нового взяли на работу, и кранты.

– ??!

– Да закупал все на тридцать процентов дороже, поэтому не у тебя одного такая ситуация.

– Кто ж его такого до работы допустил? – изумленно вопросил я, а Крыжный в ответ только рукой махнул. Вот оно что, значит. Лихо. Моя контора строит девять или десять домов одновременно, и каждый из них примерно такого же пошиба, что и дом Константина Ан… (я устал выписывать его название, пусть будет просто «Ка», почти как удав в сказке). Материала туда надо невероятно много, и если покупать его на тридцать процентов дороже, чем заложено в смете, то это реальное попадалово.

Прежнего нашего снабженца однажды не нашли. Случилось это после того, как он уехал куда-то в Ростов за гигантской партией стройматериалов и не вернулся. Вместе с ним не вернулся и чемодан наличности. Поиск чемодана ни к чему не привел, а он, конечно же, интересовал собственников моей конторы куда как больше, чем местонахождение предыдущего снабженца. Вариантов было два: или его банально угрохали какие-нибудь бандеры, или снабженец решил попросту зажилить чемодан, и второй вариант выглядит, конечно, более привлекательно и дает пищу для размышлений на тему «кто успел, тот и съел». Из рассказа Крыжного получалось, что новый снабженец очаровал начальство своей ухваткой и умело подвешенным языком, которым он орудовал, словно змий. Поначалу, когда его еще контролировали, он действительно находил кирпич, фанеру, доски, бетон и всю эту хренотень по действительно сладкой цене, существенно снизив тем самым издержки и повысив конторе прибыль. Хозяев это несказанно обрадовало, и они, позабыв о принципе граблей и дурака, до них охочего, доверились змию, который начал мутить так, что никому и не снилось, и намутил в результате столь основательно, что продолжать строительство оказалось не на что.

– А что с ним сделали-то? – поинтересовался я, ожидая леденящего душу рассказа о посаженном в подвал и прикованном к батарее парового отопления снабженце. Но вместо этого узнал, что окаянный змий устроился на работу по чужому паспорту, подлинный обладатель которого по фамилии Жабер оказался артистом областной филармонии, человеком чрезвычайно рассеянным и знать не знающим, где и когда именно он свой паспорт обронил. Мнимый Жабер просто вклеил в паспорт свою фотографию и нагрел нас на круглую сумму. В девяносто третьем в ходу были паспорта СССР, от подделок они были защищены плохо, и с ними такая операция, как переклейка фотографии, проходила довольно легко.