Ава Деллайра - Письмо на небеса Страница 3

Я открываю шкаф сестры и разглядываю блестящие кофты, мини-юбки, кофты с отрезанными воротниками и рваные джинсы. В том, как Мэй одевалась, чувствовалась присущая ей смелость.

На стене над кроватью висит плакат группы Nirvana, a рядом – ваша фотография из фильма «Останься со мной». У вас резко очерченные скулы, очень светлые волосы и во рту сигарета. Моя сестра любила вас. Помню, как мы увидели «Останься со мной»[14] в первый раз. Это было прямо перед тем, как наши родители разошлись, и Мэй перешла в старшую школу. Мы были дома одни и засиделись допоздна, уютно укутавшись в одеяла и ели приготовленный Мэй попкорн, когда по телевизору начался ваш фильм. Мы обе увидели вас впервые. Вы были невероятно красивы, но дело даже не в этом. Мы словно были с вами знакомы. В фильме вы заботились о Горди, потерявшем старшего брата, защищали его. Но вы носили в сердце свою собственную боль. Родители, учителя и все остальные дурно относились к вам из-за вашей семьи. И когда вы произнесли: «Жаль, что я не могу оказаться там, где меня никто не знает», Мэй повернулась ко мне и сказала:

– Жаль, что я не могу вытащить его из телевизора в нашу гостиную. Его место рядом с нами, правда?

Я кивнула.

К концу фильма Мэй заявила, что влюбилась в вас. Ей хотелось знать, каким вы стали, поэтому мы пошли к папиному компьютеру и стали искать информацию о вас в интернете. Мы нашли множество кадров из фильма и фотографии, где вы постарше. Вы везде выглядели уязвимым и одновременно жестким. А потом мы узнали, что вы уже умерли. От передозировки наркотиков. Вам было всего двадцать три года. В этот момент весь мир для нас замер. Только что вы были тут, практически в одной комнате с нами, но вас больше нет на земле.

Возвращаясь мыслями к тому вечеру, я понимаю, что именно тогда все начало меняться. Может быть, тогда мы не могли передать словами то, что почувствовали, но, узнав о вашей смерти, мы впервые столкнулись с тем, что может случиться с невинностью.

Через некоторое время Мэй выключила компьютер, вытерла слезы и сказала, что вы останетесь живым в ее сердце.

После этого при каждом просмотре фильма «Останься со мной» (мы купили диск и без конца пересматривали его тем летом), мы всегда приглушали звук на той сцене в конце, когда Горди говорит, что сыгранный вами герой, Крис, убит. Мы не хотели этого слышать. Вы выглядели мальчишкой со светлым ореолом вокруг головы, мальчишкой, который станет настоящим мужчиной. Мы хотели видеть вас таким: идеальным и вечным.

Я знаю, что Мэй умерла. То есть я понимаю это умом, но не могу в это поверить. Я все еще чувствую ее, как будто она рядом со мной. Как будто однажды ночью она проберется в дом через окно и расскажет мне о своем приключении. Может быть, если я стану больше похожа на сестру, то пойму, как научиться жить без нее.

Искренне ваша,

Лорел

Дорогая Амелия Эрхарт[15],

Помню, что, впервые узнав о вас в средней школе на уроке обществознания, я почти позавидовала вам. Знаю, странно испытывать это чувство к человеку, погибшему при трагических обстоятельствах, но я завидовала не тому, что вы умерли, а вашим полетам и исчезновению. Тому, как вы смотрели на землю сверху вниз. Вы не боялись потеряться. Вы просто улетели, и все.

Я решила этим утром, что мне необходимо хотя бы немного той храбрости, которой обладали вы, потому что почти три недели назад я перешла в старшую школу и мне уже невыносимо сидеть в одиночестве у забора. Поэтому я порылась в своих старых вещах – ужасных, как на них ни посмотри, и открыла шкаф Мэй, полный яркой и смелой одежды. Я помню, как сестра в ней выглядела. Перекинув утром рюкзак через плечо, она уходила с таким видом, будто за дверью дома ее с распростертыми объятиями встречал весь мир.

Я достала розовый кашемировый свитер с нашивкой Nirvana и плиссированную юбку – эти вещи Мэй носила в свой первый учебный день в старшей школе. Я их надела. И не стала смотреться в зеркало, так как знала, что испугаюсь и сниму их. Я сосредоточилась на том, как скользит по обнаженным ногам юбка, представляя, что те же ощущения испытывала Мэй.

В машине по дороге в школу я чувствовала на себе взгляд папы. Остановив автомобиль, чтобы высадить меня, он тихо произнес:

– Ты сегодня замечательно выглядишь.

Он узнал одежду Мэй.

– Спасибо, пап, – только и ответила я, слабо улыбнулась ему и вышла из машины.

В обеденный перерыв я прошла через столовую и вышла к столикам на улице. Все общались друг с другом, собирались группками и выглядели счастливыми, словно снимались в одном фильме. Натали с урока английского я увидела рядом с рыжеволосой девушкой. Они сидели за столом в центре окружавшей их толпы, пили сок, но ничего не ели. В их волосах играло солнце. На Натали была футболка с логотипом Бэтмена, сильно натянутая на груди. Она, как всегда, заплела косы и украсила руки новыми рисунками. На рыжеволосой девушке была юбка, похожая на пачку балерины, и ярко-красный шарф, на губах – такого же цвета помада. Они выглядели так, словно сошли со страниц глянцевого журнала. Но для меня они были прекрасны не только этим. С такими бы подружилась Мэй. Вокруг рыженькой кругами ходили футболисты, и Натали прогнала их от столика.

Мне так хотелось сесть рядом с ними, что тело само понесло меня вперед. Я шла к ним, надеясь, что Натали заметит меня, но в самый последний момент занервничала, свернула к забору и снова села на скамейку возле него.

Я вспомнила ваши слова: «Жизнь слишком коротка, чтобы быть просто пассажиром». Представила, как вы летите по небу, как Мэй спешит в объятия утра. Я провела рукой по ее свитеру, встала и опять направилась к столикам. Приблизившись, я остановилась в метре от Натали и рыженькой. Наклонившись, они пили сок из пакетиков друг у друга, чтобы попробовать разный вкус. Почувствовав мое присутствие, они подняли на меня глаза. Наверное, они подумали, что это еще один футболист, и сначала на лице Натали отразилось раздражение, но потом она узнала меня и смягчилась. Я изо всех сил пыталась придумать, что сказать, но не могла. Вокруг шумели голоса, и я совсем потерялась.

– Привет, – сказала Натали. – Ты ходишь со мной на английский.

– Да. – Воспользовавшись подаренным шансом, я села на краешек скамейки.

– Я – Натали, а это – Ханна.

– Лорел, – представилась я.

Ханна взглянула на меня поверх пакетика с соком.

– Лорел? Да это обалденное имя.

Натали начала болтать о придурках в нашем классе, и я старалась поддерживать разговор, но, по правде говоря, была так счастлива просто сидеть рядом с ними, что не могла сосредоточиться на ее словах.

В конце обеда они оценили мою юбку и вообще похвалили мой наряд, а потом пригласили после школы пойти с ними на ярмарку. Мне не верилось в это! Я позвонила папе по своему новому мобильному (думала, он пригодится мне только в крайнем случае, но, видимо, ошибалась), сказала, что одноклассницы позвали меня погулять с ними после школы, чтобы он не волновался, если меня не будет дома, когда он придет с работы, и что я вернусь с прогулки на автобусе. Я говорила быстро, чтобы он не успел ничего возразить. Сейчас я сижу на алгебре и не могу дождаться звонка с урока. Числа на доске ничего не значат для меня, потому что впервые за целую вечность мне наконец-то есть куда идти.

Искренне ваша,

Лорел

Дорогая Амелия Эрхарт,

На ярмарке оказалось здорово, как в детстве, и душно. Там было полно лотков, где продаются ковбойские шляпы и футболки с принтами, воздух наполняли ароматы ярмарочной еды. Мы все проголодались, и Натали с Ханной так запросто признались: «Хочется есть», что я с легкостью сказала то же самое. Чтобы ощутить, что мы вместе.

В очереди за жареной картошкой Ханна принялась флиртовать со стоящим впереди парнем в белой майке, с волосами, прилизанными гелем. Он смотрел на нее так, словно хотел съесть. Ханна сказала мне, что ее рыжие волосы прямые как палки, поэтому она их каждый день завивает. Ее лицо обрамляют кудряшки, глаза такие большие, словно она постоянно видит что-то невероятное, а уголки губ изогнуты, как будто она слегка улыбается чему-то, чего никто другой не видит.

Я беспокоилась, что у меня нет денег, и собиралась, когда подойдет очередь, сказать, что не голодна, но тот парень заплатил за нас. Он так вился вокруг Ханны, что я разнервничалась. Меня не оставляла мысль, что он что-нибудь сделает, но, забрав нашу еду, Ханна поблагодарила его и пошла прочь, а он таращился вслед. Я подумала, что она решила покрасоваться, но Натали ее поведение нисколько не удивило.

– М-м… чересчур много геля? – лишь спросила она.

Поев, мы отошли к забору, чтобы покурить. Я никогда не курила и не знала, как это делается. Видела, как курит Мэй, и попыталась сделать, как она. Но видимо, ничуть в этом не преуспела. Натали так хохотала надо мной, что даже закашлялась.