Тони Парсонс - Моя любимая жена Страница 3

Холли не ответила; она не могла оторваться от красочного парада невест.

— У тебя появится много новых друзей, — добавила Бекка, ободряюще похлопывая дочь по ноге.

Холли подумала об этом и закусила губу.

— Я буду очень занята, — по-взрослому сказала она.

Приезжих в Шанхае хватало, но в этот день на смотровой площадке «Восточной жемчужины» Холдены оказались единственной иностранной семьей, чем и привлекли к себе пристальное внимание китайских туристов.

Китайцы смотрели на белокурую женщину с белокурой девочкой, на их удивительно белую кожу и синие глаза, сравнимые с цветом неба. Иностранный мужчина крепко держал свою дочь на руках, а жена обнимала его за плечи.

Да, они были иностранцами, но их привязанность к друг другу выглядела по-детски искренней, и китайцы это оценили. Маленькая семья, крепко держащаяся друг за друга в этом новом для них мире.

Китайцы знали: западные люди не слишком чтят крепость семейных уз. Шанхайские иностранцы своим поведением лишь подкрепляли это мнение. Однако эти трое, похоже, были счастливым исключением.

Глава 2

Когда она проснулась, Билл уже ушел.

Холли сладко спала. Бекка осторожно выбралась из постели и пошла по квартире, огибая горы коробок. Она заметила капли влаги на полу — Билл проходил здесь после душа. Воздух квартиры еще сохранял запах лосьона, которым муж обрызгивал себя после бритья. На стуле висел торопливо брошенный галстук, видимо, Билл предпочел отправиться в другом. Бекка представила мужа в его новом офисе. Несколько напряженное лицо, искренняя готовность усердно трудиться на новой работе. Она вдруг поймала отзвук давнишнего чувства: так уже было, когда муж начинал свою карьеру.

Бекка наугад открыла одну из самых больших коробок. Там лежали младенческие вещи Холли: розовый высокий стул (сейчас он был разобран), плетеная колыбелька с пологом, матрас для кроватки, наборы пеленок, стерилизаторы для рожков с питанием. Там же лежали первые игрушки дочери — яркие кролики, которых можно мять и тискать. Вещи, давно не нужные Холли. Бекка сохранила их и притащила на другой конец света вовсе не из-за сентиментальных воспоминаний. Все это пригодится их следующему малышу. Они поженились семь лет назад, и сейчас их брак достиг той стадии, когда никто из супругов не сомневался, что они заведут второго ребенка.

Бекка вернулась в спальню и несколько минут стояла, наблюдая за спящей дочерью. Затем она откинула простыни и осторожно подергала Холли за ноги. Девочка вздрогнула, но тут же свернулась калачиком, намереваясь спать дальше.

— Солнце на небе с утра, нам вставать давно пора, — пропела Бекка.

Холли продолжала посапывать. К ее детскому храпу примешивался еще один звук, свидетельствовавший о затрудненном дыхании. Малышка страдала астмой.

— Вставай, дорогая. Тебя ждет новая школа.

Пока Холли потягивалась, чтобы окончательно проснуться и встать, Бекка отправилась на кухню готовить завтрак. На ее прежней, лондонской, кухне не было и половины всех этих чудес бытовой техники.

Вскоре на кухне появилась зевающая Холли.

— Я немножечко беспокоюсь, — заявила девочка.

Бекка ласково коснулась ее личика, погладила по волосам.

— Ты беспокоишься из-за новой школы?

— Нет, мама. Я беспокоюсь из-за мертвых людей, — серьезно ответила девочка, и уголки ее рта опустились.

Детям свойственно повторять фразы, которые они слышат в разговорах взрослых. И все-таки «мертвые люди» немного насторожили Бекку.

— Чем они тебя беспокоят? — спросила она у дочери.

— Тем, что они умерли и лучше им уже не будет, — все с тем же серьезным видом ответила Холли.

— А по-моему, тебе сейчас надо думать не о мертвых людях, а о том, как побыстрее управиться со своими «Коко-попсами»,[4] — тоном идеальной телевизионной мамы возразила Бекка.

После завтрака Бекка достала ингалятор. Он стал таким же привычным атрибутом жизни Холли, как ее куклы и прочие игрушки. Ингалятор имел удобный загубник, позволявший девочке быстрее и лучше вдыхать лекарство. Холли эта процедура даже нравилась. Она усердно вдыхала, широко раскрыв синие глаза и хлопая густыми ресницами.

Без пяти девять Бекка и Холли уже входили в вестибюль Губэйской международной школы. Казалось, здесь собрались дети из всех уголков планеты. Холли и хотела идти в класс, и боялась. Она крепко вцепилась в ремень материнских джинсов. Но тут к ней подошла крепенькая девчушка примерно того же возраста (вероятно, японка или кореянка), взяла ее за руку и повела в класс, где учительница из Австралии записывала имена новеньких. Теперь уже Бекке не захотелось расставаться с дочерью.

Матери обнимали детей, целовали их и уходили. Часть женщин была в деловых костюмах, кто-то был одет по-спортивному и, вероятно, собирался в гимнастический зал, но все относились к ежедневному ритуалу прощания с какой-то забавной торжественностью.

«Китайские церемонии», — мысленно усмехнулась Бекка.

Вестибюль опустел. Осталась лишь улыбающаяся женщина с коляской, в которой дремал малыш. Она была матерью девочки, взявшей шефство над Холли.

— Как же, первый день, — с американским акцентом произнесла женщина. — Тяжеловато, правда?

— Сами знаете, каково им, — улыбнулась Бекка. — Подбородок дрожит. Губу закусываешь, чтобы не разреветься. А тут еще надо делать вид, что ты — смелая девочка. По правде сказать, мне тоже не легче.

Женщина засмеялась и протянула Бекке руку.

— Киоко Смит, — представилась она.

Бекка пожала ей руку. Киоко тут же выложила, что родилась в Иокогаме, там же получила юридическое образование, но работать не пришлось, поскольку она вышла замуж за поверенного из Нью-Йорка. В Шанхае они уже почти два года. В ответ Бекка рассказала японке, что была журналисткой, но сейчас занимается дочерью, замужем тоже за юристом, которого зовут Билл, и что их семья прилетела в Шанхай два дня назад.

— Может, нам где-нибудь выпить по чашечке кофе? — предложила Бекка.

— Давайте лучше завтра, — ответила Киоко. — Сейчас мне нужно бежать.

— Мне, в общем-то, тоже, — призналась Бекка. — В новой квартире куча дел.

— Таков Шанхай, — снова улыбнулась японка. — Всем постоянно нужно бежать туда, где их ждет куча дел.

Однако на самом деле Бекка не слишком спешила в новую квартиру. Она неторопливо зашагала к «Райскому кварталу» и по пути позвонила Биллу на мобильный.

— Наша малышка держалась молодцом? — спросил Билл.

Чувствовалось, что он в кабинете не один. Бекка понимала, муж тоже волнуется за Холли, но… Настоящий профессионал не тащит семейные дела с собой на работу. Особенно в первый день.

— Все в порядке. Никаких слез, — с напускной веселостью ответила Бекка.

Хорошо, что муж сейчас не видел ее лица.

— Не волнуйся, Бекки. Она быстро войдет в колею, — таким же нарочито бодрым голосом произнес Билл, который великолепно понимал истинные чувства жены. — Холли полезно находиться со сверстниками. Согласись, рано или поздно нам все равно пришлось бы отдать ее в школу.

Билл молчал. Молчала и Бекка, не делая попыток заполнить паузу какими-нибудь малозначащими словами. К горлу подступали слезы, и она злилась на себя. Раскисла, словно клуша-домохозяйка!

— Ты не волнуйся. Все будет замечательно, — дежурно успокоил Билл. — Я тебе потом позвоню.

Бекка не ответила. А может, они все-таки поторопились? Холли всего четыре. Побыла бы еще годик дома.

— Успехов тебе на новом месте, — наконец выдавила она, возвращая мужа в стихию бизнеса.

Мысль вернуться домой и заняться распаковкой коробок показалась Бекке невыносимой. Только не сейчас. Поймав такси, она попросила отвезти ее в Синьтяньди. Они с Биллом много говорили об этом месте, разглядывая картинки в путеводителе. Там утверждалось, что Синьтяньди (в переводе с китайского «Новый Свет») — идеальное место, где одновременно можно познакомиться и с шанхайской стариной, и с впечатляющим современным обликом города. Сначала туда. Квартира подождет.

«Неожиданно повеяло ветром. Это был не порыв, а дуновение: теплое и несущее с собой разнообразные запахи. Мой первый вечер на Востоке пах неведомыми цветами и ароматическим деревом. Такое не забудешь. Эти запахи, будто чары, заворожили и поработили меня, а ветер нашептывал мне в уши, обещая таинственные наслаждения».

Бекка сидела за столиком возле окна, поглядывала на Синьтяньди, наслаждаясь кофе-латте и романом Джозефа Конрада. Как и ему, ей хотелось ощутить дуновение Востока, неповторимые и таинственные запахи этой земли.

Выйдя из кафе, Бекка свернула на улочку Хуанпи и дошла до неприметного здания. Когда-то здесь проводила свой первый съезд китайская компартия. Теперь в этом доме, естественно, был музей. Билет стоил всего три RMB.[5] Бекка попыталась было перевести эту смехотворную сумму в фунты, но не смогла.