Александр Снегирев - Как мы бомбили Америку Страница 3

Глупо конечно, и с житейской точки зрения, и с сюжетной. Отволоки я тогда эту китаянку в пустующее помещение, было бы о чем писать, а так…

Меня растолкал Юкку. Было темно.

— Чувак, вставай, надо валить, — шипел он.

— Чего? Зачем? — спросонья не понимал я. Чувствовалось, что физиономия распухла, а на щеке глубоко отпечатался рельеф диванного покрывала. Во рту мерзко горчило.

— Зачем валить, Юк? — жалобно простонал я.

— Эта сучка нажралась и впала в истерику. Короче, она орёт благим матом и говорит, что вызвала полицию!

— Какая сучка?

— Косоглазая!

— А что не так? — взмолился я, стирая рукавом натёкшую изо рта слюну.

— Обозлилась, наверное, что ты ей не вставил, — усмехнулся Юк.

— А…. а я ей разве не вставил? А зачем тогда полицию?

— Сказать, что ты ее изнасиловал! Вставай скорее!

— Бред какой-то. А откуда ты знаешь?

— Кристи и Эльза сказали, — хитрая Юккина физиономия, так и светилась в темноте от удовольствия.

— Какие ещё Хилли и Эльза? — спросил я, поняв на середине вопроса кто такие Хилли и Эльза.

Обидно, когда ничего не было, а тебя в изнасиловании обвиняют. Это Америка, тут к таким вещам относятся серьезно. Это я знаю из сериала «Санта Барбара», где Кристи обвинила Тэда в изнасиловании притом, что Тэд к ней даже не прикасался. А ей этого очень хотелось. Вот и обвинила. От обиды. Короче, Тэда чуть не посадили.

— Я всё собрал, валим! У нас всё равно только до сегодня оплачено, — Юкка, всегда помнящий о практической стороне вопроса, сунул мне в нос сумку и я, тёплый, ранимый, как любой внезапно разбуженный человек, поплелся за ним следом. Сверху доносились глухие китайские подвывания. Из темноты появились немецкие близняшки. Они нежно поцеловали моего друга. Я прислонился к косяку, меня мутило. Наконец, прощание закончилось и мы тихонько спустились по лестнице, открыли дверь и скользнули в раннее нью-йоркское утро.

Свои

Просидев до открытия газетных ларьков на тротуаре, мы сразу купили парочку русских изданий. Соотечественники должны были стать для нас приютом и опорой в этом враждебном мире. Мы без труда обнаружили предложения жилья и вожделенной работы.

— Требуются мойщики окон, — прочёл Юкка.

Также предлагались койки в хостеле, всего за 70 долларов в неделю. Такая цена была манной небесной.

— Сначала разрулим работу, — скомандовал Юк. Мы зажали носы и ринулись в метро.

Офис располагался в районе сороковых улиц. Мы уточнили номер дома и поднялись по узкой, заставленной старой мебелью, лестнице. Кроме нас на собеседовании присутствовал только интеллигент лет сорока. Из Таджикистана, как обнаружилось впоследствии. Говорил худощавый парень.

— У меня уважаемая фирма, все мои клиенты с Манхэттена, — первым делом произнес парень с интонациями южно-русского кидалы. В слове «Манхэттен» примешивался презрительный американский акцент. Получалось «Манхаттэн».

— Я выдаю вам дорогостоящий комплект оборудования, и вы ездите по вызовам.

— Это не то, что мы хотели, — шепнул я Юкке. — Мы хотели сидеть в люльках…

— Дай дослушать.

— Комплект состоит из набора дорогостоящих щёток, специального ведра и страховочного бэлта, — работодатель начал примешивать английские слова в русскую речь.

— Бэлт стоит особенно дорого. Так как вы будете возить всё оборудование с собой, а возвращаться придётся поздно, то вас могут ограбить. А весь набор стоит полторы тысячи американ далларс!

Таджикский интеллигент трагически нахмурился. Мы с Юккой переглянулись.

— Если вас ограбят, кто возместит мне потерю дорогостоящего оборудования?! А? Я вас спрашиваю! — работодатель обвёл присутствующих строгим взглядом. Я пожал плечами.

— В сабвэе часто совершаются преступления. Это вам не Жмеринка!

Мы кивнули. Мне в Жмеринке бывать не приходилось, но думаю, работодатель был прав.

— А что если вы вздумаете украсть дорогостоящий бэлт и набор щёток?!

Интеллигент стыдливо опустил глаза. Мы с Юккой задумались.

— Кто мне гарантирует, что вы не гангстерс и не воруете оборудование? Вы должны оставить мне в залог ваши паспорта! Это застрахует и меня, и моих клиентов. Ведь все квартиры, в которых вам придётся работать, богатые. Там обстановка, вазы, карпеты. Это вам не Жмеринка!

Парня явно что-то связывало с этим славным местечком.

— Согласны?!

— Надо подумать… — мы с Юккой встали и попрощались. Интеллигент уставился на свои руки. Обернувшись в дверях, я увидел, что он молча выкладывает зелёный паспорт с сельскохозяйственным гербом бедной азиатской республики.

— Козёл! — выдавил из себя Юкка, выйдя на улицу, и закурил. Я принялся пинать банку из-под колы.

— Отдайте мне паспорта! — передразнивал Юкка предприимчивого обладателя дорогих страховочных ремней и набора щёток. — А потом он не заплатит ни хрена и ещё подошлёт кого-нибудь, чтобы у нас отняли эти сраные щётки! И отрабатывай до скончания века!

— Стать рабом в свободной стране, что-то в этом есть, — грустно усмехнулся я, вспомнив интеллигента. Не хотелось бы мне в сорок лет оказаться в его шкуре.

Мы отправились по второму адресу. Ехать пришлось долго. Сначала поезд шел под землей, а после вынырнул на поверхность и поехал среди пышных деревьев и невысоких домов. В окнах мелькали большие дешевые магазины, с витринами расписанными граффити. Тротуары устилал бумажный сор. В вагоне постепенно остались только типы славянско-еврейской наружности. Один громко ссорился по телефону с мамой:

— Мама, вы меня не понимаете! Я же не могу их постоянно принимать!

Мамаша на том конце провода продолжала настаивать. Мужик отбивался:

— Говорили, что будет двое, а их пятеро плюс больная бабушка! Нет, мне не жалко, но бабушка — это слишком! Мама, вы меня слушаете?!

Подобные интонации и обращение к матери на «вы» популярны у отечественных юмористов, пародирующих нравы еврейских местечек. Теперь я мог насладиться наблюдением, так сказать, прототипов. Захотелось смеяться, и настроение улучшилось. К сожалению, дослушать до конца историю про больную бабушку не удалось. Двери открылись на нашей остановке.

Нужную улицу и дом мы разыскали без труда. Обыкновенный американский белый хаус, обшитый пластмассовыми досками. Я позвонил.

Дверь долго не открывали. Наконец послышался голос:

— Вам кого?

— Мы жильцы! Мы звонили.

Дверь распахнулась, представив нашим взорам худую крашеную блондинку лет сорока, похожую на кочергу.

По узенькой лестнице поднялись на второй этаж. В разных комнатах, как попало, вповалку спали взрослые неприятные люди. Вспомнились фильмы про мафию и наркопритоны. Мы прошли по коридору вслед за блондинкой. Мимо прошмыгнула бледная девица в леопардовом халате на голое тело. Повсюду пахло затхлостью и неопрятным сном.

Тем временем, крашеная уселась на продавленный диван в комнате, служащей гостиной, и принялась нас расспрашивать о том, о сём голосом дамы пьющей и курящей.

— Давно в Нью-Йорке?

— Пару дней, — вежливо отвечали мы, думая, как бы побыстрее свалить.

— А зачем приехали, на летние заработки? — любопытствовала крашеная кочерга.

— Да… — неопределенно промычали мы. Мимо прошел громила с разбойничьей физиономией.

— Москвичи? — рявкнул громила.

Мы не успели ответить, влезла крашенная.

— Я тоже москвичка, Тушино знаете?

— Вся Москва разрушена, осталось только Тушино, — ни к селу ни к городу вспомнил я дворовый стишок.

Кочерга каркающе расхохоталась.

— А ты где живешь, остряк?

— На «Белорусской», — соврал я.

— А, знаю, я там тусовалась… у вокзала. Нормальное место, — обнаружила кочерга знание Москвы.

— Вокзал супер! — зачем-то брякнул Юкка.

Повисла неловкая пауза, сопровождаемая звуком мощной струи из сортира, в котором заперся громила.

— Что ж я вам голову морочу, давайте покажу квартиру. У нас тут дружная семья. Живём вместе. Делим радости и невзгоды, — кочерга перешла на тон советской телевизионной корреспондентки. — Это Элла, познакомьтесь.

Девица в леопарде жеманно сунула ручку для поцелуя. Я её пожал.

— У нас можно готовить, хранить продукты… — пела кочерга. Сонные мужики и бабы стали просыпаться, и теперь бродили по гостиной, почёсывая яйца и зады, зевая и разглядывая нас с аппетитом. «Уж не в логово людоедов мы угодили?», — подумал я.

— У нас дёшево, семьдесят баксов в неделю, до сабвэя пять минут, маркет близко, люди хорошие, честные…

Оправившийся громила вышел из сортира, у которого уже выстроилась очередь, и, сплюнув сквозь зубы в нашу сторону, прошёл на кухню.

Леопардовая девица поставила кофейник на плиту и провела по мне своими влажными глазками. Я вспомнил ночную неудачу с китаянкой и подумал было, гори всё синим пламенем, останусь с этими шлюхами и бандитами, будь что будет!