Полина Дашкова - Игра во мнения Страница 3

– Ты что, брат? – успел произнести Михо и через долю секунды подхватил Коваля уже мертвого, с застывшей навек полуулыбкой, полугримасой.

Кабул, 1979 год

Белоснежная салюки бежала по грязному пустырю, мимо офицерского ресторана. Ослепительная чистота, балетная пластика и четкость линий. Все вокруг выглядело тусклым, серым, унылым. Казалось, здесь какая-то свалка или заброшенная стройка. Но ничего не строили. А свалка была везде. Грязь и вонь. Ни капли красоты, ни тени праздника. Никакой хваленой восточной экзотики. Кроме живописных гор на горизонте, ничего здесь не радовало глаз. Салюки попала сюда с другой планеты. Кирилл подумал, что это галлюцинация. А потом вспомнил, что меньше недели осталось до Нового года. И почему-то решил, что тонконогая красавица чудом выбралась из дворца Тадж-Бек, мрачного трехэтажного сооружения, похожего на старинную тюрьму.

Дворец стоял на высоком холме, вокруг – открытое пространство. Дорога к главным воротам обвивала ровной спиралью голый крутой холм. Дворец охраняли национальные гвардейцы, в основном родственники Амина. Их казармы на третьем этаже составляли первую, главную линию обороны. Оттуда они вели круглосуточное наблюдение. Кроме того, семь постов располагалось вокруг дворца. Это была вторая линия обороны. Каждые два часа караул менялся. Третья, внешняя линия – три мотопехотных и танковых батальона. Танки Т-54. Командир охраны майор Джиндад, выпускник Рязанского училища ВДВ. Можно сказать, почти свой.

Всего дворец охраняло две с половиной тысячи человек. Каким образом оттуда умудрилась сбежать собака, непонятно. Амин дорожил своими псами. Древняя арабская порода салюки была его любимой породой.

Салюки похожи на собак, изображенных на гробницах египетских фараонов. Они еще в глубокой древности сопровождали племена кочевников-бедуинов. Их возили на охоту на верблюдах, чтобы раскаленный песок не обжигал нежные лапы.

Для мусульман собака – животное нечистое, их не принято пускать в дома. Только салюки на протяжении многих веков давалось исключительное право жить в доме, под одной крышей с хозяином. Иметь салюки могли позволить себе лишь очень богатые и знатные мусульмане.

Как же удалось проскользнуть белоснежной красавице сквозь посты бдительных гвардейцев? Или это все-таки была галлюцинация? Конечно, что же еще?

Рядом с собакой Кирилл отчетливо увидел светловолосую девочку. Она прошла мимо окон вслед за салюки и исчезла в пыльном тяжелом мареве. Если собака еще как-то могла здесь оказаться, то девочка – нет. Ни за что.

Впрочем, в голове у Кирилла тут же сложилась фантастическая история: она устроилась медсестрой в передвижной советский военный госпиталь. Он ясно представил себе, как он там лежит раненый, а она склоняется над ним, гладит по стриженой голове, целует, шепчет что-то ласковое.

Отправляясь в Кабул в составе группы «Зенит», курсант Кирилл постоянно думал о своей рождественской девочке. Он знал, что зовут ее Виктория. После той новогодней ночи ему удалось увидеть ее всего один раз, в июне. Тополиный пух напоминал крупный снег, и потому опять она возникла внутри белого облака. Пух был подсвечен закатным солнцем, и опять вокруг нее образовалось нечто вроде сияния.

Он заехал к бабушке попрощаться. Ему предстояло отправиться на десантные учения на секретный полигон в Балашихе. Вику он увидел, когда вышел покурить на балкон. Она гуляла со своей салюки. На ней были голубые узкие джинсы и белая свободная футболка. Длинные волосы небрежно подколоты. Кирилл бросился в комнату, открыл ящик стола, схватил дедовский полевой бинокль.

– Ты что? – удивилась бабушка.

– Ничего. Я так. Мне нужно проверить, в порядке ли оптика. Я возьму с собой, ладно? Нам выдают, но этот лучше, к тому же дед говорил, что он приносит удачу.

Кирилл болтал какую-то ерунду, пока рассматривал в бинокль свою девочку. Старая оптика была в полном порядке. Он различил каждую черточку ее лица, самого красивого из всех женских лиц, какие когда-либо существовали на свете. И тут опять зазвучал новогодний вальс из «Щелкунчика». На этот раз музыку просто передавали по радио. Оставалось выбежать во двор, подойти, заговорить. У него уже давно не было проблем с передними зубами. В закрытой поликлинике при Высшей школе КГБ работали отличные стоматологи. Кириллу поставили шикарные крепкие коронки, улыбка его стала неотразимой. Свой последний свободный вечер перед отъездом он мог бы провести с ней, с рождественской девочкой.

– Ты куда? – успела крикнуть ему вслед бабушка.

Овчар Дик залаял удивленно и сердито.

– Я сейчас! – крикнул Кирилл.

Он не стал ждать лифта, рванул пешком по лестнице. Сердце колотилось у горла. Он чуть не упал, поскольку на ногах у него были разношенные рваные шлепанцы деда. Когда вылетел из подъезда, Вики во дворе уже не было.

– Это нехорошая семья, – сказала бабушка, – отец сидел. Он крупный воровской авторитет. Возможно, сядет опять. Старший сын фарцовщик, мать...

– О чем ты, ба?

– Ты знаешь, о чем я, Кирюша. Не забывай, пожалуйста, где ты учишься и кем собираешься стать. Вот тут я положила тебе палку сырокопченой колбасы, нам давали на 9 мая в ветеранских заказах. И шерстяные носки. Я связала их из шерсти Дика, они лечебные. Надевай на ночь, если малейший насморк. В жару тоже может продуть, еще хуже, чем в холод, особенно в вертолете.

Он уезжал надолго. Если честно, сам не знал, на какой срок, и вообще, имелся серьезный шанс не вернуться живым. Сразу после учений его отправляли в Афганистан.

С легкой руки полковника Бояринова, преподавателя спецкафедры Высшей школы КГБ по диверсионной работе, курсант Кирилл попал в группу «Зенит».

Группа набиралась из курсантов Высшей школы и была одним из спецподразделений ПГУ (внешняя разведка). Кирилл Петров оказался самым молодым в ней. Младше двадцати двух не брали. Но полковник Бояринов настоял на его кандидатуре. Курсант Петров, правда, отлично учился и являл собой образец бойца-разведчика, почти плакатный, почти нереальный образец. Он сам себя так выдрессировал. Ради тщеславия, ради дикого мальчишеского азарта, он сотворил из себя, живого, нечто вроде боевой машины, железного робота. Ему хотелось быть лучшим. Дослужиться до генерала годам к сорока. А теперь к этой заветной цели прибавилась еще одна – жениться на рождественской девочке. Он догадывался, что в принципе одно с другим несовместимо. Офицеры КГБ не женятся на дочках уголовников.

Конечно, белая салюки была галлюцинацией. Она не могла сбежать из дворца Тадж-Бек. Ей нечего было делать здесь, на грязном сером пустыре, у облезлого здания, на котором так нелепо выглядела помпезная вывеска «Ресторан Шаратон», по-английски, и по-русски. И рождественская девочка Вика никак не могла оказаться здесь, даже в качестве медсестры. Она жила в Москве и училась в десятом классе. Скоро Новый год. Возможно, в новогоднюю ночь она опять выйдет с собакой и будет танцевать вальс в пустом заснеженном дворе. А его не окажется рядом. И кто-то другой, более решительный, подойдет к ней.

Если бы кто-то подошел к ней при Кирилле, он бы убил, наверное. Ему в последнее время постоянно снился один и тот же сон: пустой двор, Вика со своей собакой. Из подворотни появляется шпана. Двое, пятеро или десять человек – не важно. Курсант Петров укладывает в снег всех, спасает ее, и она благодарно улыбается, а потом он провожает ее до подъезда, и они долго стоят, разговаривают, смотрят друг на друга. Именно на этом сон всегда обрывался. Он так и не мог понять, о чем они с Викой говорили, что было дальше, поцеловала она его на прощанье или нет.

В ресторане сидели офицеры спецподразделений. Афганским друзьям было сказано, что офицеры хотят обсудить встречу Нового года и заказать столик. На самом деле, они обсуждали, как убить Амина, который вышел из-под контроля и заигрывает с американцами.

Решение об его ликвидации было принято в Кремле. Афганистан являлся «зоной жизненно важных интересов» СССР. Общая граница протяженностью две с половиной тысячи километров. Богатейшие залежи урановой руды в Таджикистане, на Памире.

Первые два покушения сорвались. Сначала руководство КГБ наняло для выполнения секретного задания государственной важности афганских террористов. В результате их атаки Амин был легко ранен, и только усилилась бдительность охраны. Вслед за террористами в игру вступила группа спецназа КГБ СССР. Два БТРа поджидали Амина на маршруте его движения к дворцу. Но диктатор появился на трассе в сопровождении пяти танков. Силы оказались неравными. Операцию пришлось отменить, так и не начав ее. Тогда было принято решение взять Тадж-Бек штурмом. Боевые действия планировали начать в момент ввода в Афганистан ограниченного контингента советских войск, о чем, кстати, настойчиво просил сам Амин.

Разработанный план назывался «Шторм-333 ». Ввод советских войск начался 25 декабря. В течение двух суток было сделано более трех с половиной сотен авиарейсов. На аэродроме «Баграм» приземлялись военно-транспортные самолеты с людьми и техникой. Почти восемь тысяч человек. Сорок из них погибло сразу. Самолет разбился при посадке.