Питер Мейл - Корсиканская авантюра Страница 3

Под всем этим стояла подпись из одного слова: Пертюи.

За долгие годы Ребуль, как почти все богатые люди, получал бесчисленное количество предложений увеличить его состояние тем или иным подозрительным способом. Некоторые приводили в изумление, а некоторые просто шокировали полетом воображения. На этот раз он поймал себя на том, что заинтригован сильнее обычного. Возможно, сыграл свою роль титул, хотя, видит бог, аристократия в наши дни насквозь коррумпирована и зациклена на получении прибыли. Но кто знает. Может, это дело и стоит нескольких минут его времени. Он взялся за телефон и набрал номер.

– Пертюи.

– Ребуль.

Тон моментально изменился, сделавшись елейным.

– Месье Ребуль, как любезно с вашей стороны. Я счастлив, что вы позвонили.

– Как вы понимаете, я получил вашу записку. Я свободен сегодня днем, около трех, если вас устроит. Полагаю, вам известно, где я живу.

– Конечно, конечно. Значит, в три часа. С огромным нетерпением жду нашей встречи.

Элена и Сэм провели утро, превратившись в туристов. К 2013 году, когда Марсель был объявлен культурной столицей Европы, в городе произошло много перемен. И Элена, жадная до всякого рода советов отправляющимся в путешествие, заранее прочитала обо всем, начиная с реконструкции пришедших в упадок доков (Le Grand Lifting[9]) и заканчивая «Замком моей матери»[10] Паньоля, в котором теперь разместился Средиземноморский киноцентр. В городе появились новые музеи и выставочные площадки, только что разбитые сады – и гравийные, и водные, даже гламурный стеклянный ombrière[11], предназначенный для защиты посетителей рыбного рынка от капризов погоды, если не от смачных выражений. В общем и целом новшеств было достаточно, чтобы даже самые шустрые любители достопримечательностей метались по городу без остановки целый месяц.

Сэм изо всех сил старался не отставать от Элены, но это занятие выматывало его. Он со все возрастающей тоской поглядывал на кафе, мимо которых они проносились, и наконец не выдержал.

– Ланч, – произнес он решительно, и в голосе прозвучали стальные нотки. – Мы должны поесть.

Он остановил такси, запихнул в него Элену и велел водителю отвезти их в Валлон-дез-Офф сразу за Корниш. Элена убрала в сумку свои путевые заметки и театрально вздохнула.

– Культура повержена, а чревоугодие снова одержало победу, – сказала она, – и это в тот момент, когда мне было так весело. Куда мы едем?

– В маленький порт с двумя бесподобными ресторанами: «Фонфон» и «У Жанно». Мне о них рассказал Филипп. «Жанно» славится moules farcies[12], а «Фонфон» – своей bouillabaisse[13].

Элена окинула взглядом надетые ею сегодня нежно-голубую футболку и кремового цвета льняную юбку.

– Для bouillabaisse я не одета. Как насчет moules?

Валлон-дез-Офф – карманный порт, слишком маленький, чтобы принимать какие-либо суда, кроме самых скромных лодок. Без сомнения, наилучшее место, чтобы оценить миниатюрный, но в высшей степени живописный вид, – это терраса ресторана «У Жанно», и Элена опустилась на свой стул с легким вздохом удовлетворения.

– Как красиво, – отметила она. – Может быть, ты был прав.

– Ну, ты уж меня извини. Больше это не повторится. – Не успела Элена закатить глаза – ее обычная реакция на саркастические реплики Сэма, – как он с головой ушел в винную карту. – Ну-ка, посмотрим. Веселящее молодое rosé? Или, может быть, бодрящее и великолепно сбалансированное белое, всего лишь чуточку дерзкое, из виноградников Кассиса?

За годы совместной жизни Элена привыкла, что Сэм превращается в bon viveur, стоит ему ступить на землю Франции. Это входило в программу путешествия.

– Как ты думаешь, они подают к мидиям картошку фри?

– Pommes frites, моя дорогая, pommes frites.

– Сэм, ты превращаешься в ходячий словарь. Не будь занудой.

– Занудой? Я изнемогаю от жажды, я голоден, у меня болят ноги, но в целом я просто воплощение шарма и благодушного юмора. Так что же мы будем пить? Розовое или белое?

Когда принесли rosé, Сэм поднял бокал, салютуя Элене:

– За наш отпуск. Как тебе снова оказаться здесь?

Элена сделала глоток вина и посмаковала, прежде чем проглотить.

– Хорошо. Нет, лучше, чем просто хорошо. Здесь здорово. Я скучала по Провансу. И я знаю, как ты его любишь. – Она сняла темные очки и подалась вперед, лицо ее вдруг сделалось задумчивым. – Может, купить здесь небольшой домик? Ну такой, только на лето. Чтоб было где оставить сандалии.

Сэм удивленно поднял брови:

– И ты не будешь скучать по лету в Лос-Анджелесе? Когда смог встает во всей своей красе?

– Думаю, я переживу без него. Сэм, я серьезно.

– Ладно, значит, решено. – Он улыбнулся, глядя на ошеломленное лицо Элены, и снова поднял бокал. – Это было просто. На самом деле я собирался предложить то же самое. Я мог бы научиться играть в boules[14]. А ты могла бы научиться готовить.

Прежде чем Элена успела придумать какой-нибудь достойный ответ, принесли moules pommes frites: мидии, приготовленные с душистыми травами, чесноком и, если верить официанту, beaucoup d’amour[15]; frites двойной обжарки, с хрустящей корочкой и нежной серединкой. Дополнением к еде послужила волнующая, но так ничем и не завершившаяся беседа о покупке недвижимости в Провансе: преимущества и недостатки побережья и глубинки, деревенского дома в Любероне и квартиры в Марселе. За кофе они решили, что сначала переговорят с какими-нибудь агентами по недвижимости, которые помогут им сориентироваться, а когда принесли счет, Элена настояла, что платит она. Она хотела вставить чек в рамочку – на память о том дне, когда было принято это решение.

Вернувшись ранним вечером в Фаро, они обнаружили Ребуля клокочущим от негодования. У него был посетитель, объяснил он и обозвал гостя торговцем подержанными машинами, который вырядился виконтом и заявил, что нашел для дворца Фаро умопомрачительно богатого покупателя: человека, как выразился он сам, с самыми глубокими из всех глубоких карманов. Ребуль сказал, что дом не продается. Даже за пятьдесят миллионов евро? Вы что, не понимаете, сказал ему Ребуль, дом не продается. Да-да, сказал виконт, но ведь хорошо известно, что у всего есть цена. Вполне вероятно, что я сумею убедить моего клиента запустить руку в карман еще глубже.

– И тут я заорал, чтобы он убирался. У всего есть цена, как же! Quel culot![16] Какое нахальство!

– Что ж, – сказал Сэм, – по всей видимости, этого агента по недвижимости мы можем смело исключить из списка.

Ребуль застыл со штопором в руке:

– В смысле?

– Мы тут решили за ланчем. Подумали, что было бы неплохо купить здесь жилье.

Лицо Ребуля засияло.

– Правда? Как чудесно! Вот это действительно стоит отметить. – Он принялся открывать бутылку «Chassagne-Montrachet». – Это самая лучшая новость последних недель. И где вы хотите поселиться? Могу я чем-нибудь помочь?

К чести виконта следует сказать, что он никогда не опускал руки. Кроме того, подобные возражения он выслушивал неоднократно, и в большинстве случаев они улетучивались при виде достаточно солидного чека. Поэтому, докладывая Вронскому на борту «Королевы Каспия» о результатах, он умудрился сделать это со сдержанным оптимизмом.

– Он, разумеется, сказал, что не заинтересован в продаже. Но сначала все они так говорят – старый трюк, чтобы набить цену. Я слышал эти слова десятки раз. – Виконт улыбнулся, кивнул, поблагодарив старшего стюарда за поставленный перед ним бокал шампанского. – Я по опыту знаю: лучше всего оставить клиента в покое на недельку-другую, чтобы подумал, а потом прийти еще раз. Надеюсь, вы не собираетесь никуда уезжать?

– Не люблю незавершенные дела, – покачал головой Вронский. – Этот дом идеально мне подходит, и я не уеду из Марселя, пока он не станет моим.

4

Ребуль уговорил Элену уговорить Сэма, чтобы тот позабыл свой ужас перед всем, что держится на воде, и отправился в путешествие вокруг Корсики. Его яхта, как постарался объяснить Сэму Ребуль, была построена с мыслью о комфорте, а не о скорости; в качестве еще одного убедительного довода он пообещал, что они пойдут в виду берега. Если верить Ребулю, всем известно: лучший способ увидеть Корсику – обойти ее по морю. До многих миленьких маленьких пляжей, которые в это время года пустынны, на машине просто невозможно добраться. И, как сказала Элена, женщине полезно заполучить целый пляж в свое полное распоряжение. Она была в родной стихии: босоногая, с ясными глазами, с кожей цвета темного меда, кроткая как ангел, и исходящее от нее ощущение счастья было заразительно. Разве мог Сэм противиться? Пусть он был сухопутной крысой до мозга костей, но и ему пришлось признать, что в хождении под парусом есть свои прелести.

И тем же вечером они бросили якорь в порту Кальви, с видом на массивную крепость, которая несла вахту над городом уже шестьсот лет. Обедали в ресторане в двух шагах от набережной изумительной daurade roale, рыбой, провозглашенной ее почитателями «плейбоем Средиземноморья». Здесь ее готовили в соляной корочке и подавали под пряным чесночным соусом. За рыбой последовал brocciu[17], местный сливочный сыр, который лучше всего идет, щедро сдобренный инжирным вареньем. И вот теперь они вернулись на борт, сытые и разморенные, и кожу до сих пор пощипывало после дня, проведенного на солнце.