Ольга Пашнина - Истории, рассказанные в полночь Страница 3

Вдруг внимание Кира привлек негромкий стук.

- Слышишь? - спросил он брата.

Где-то в доме часы пробили полночь. Мама любила эти старые часы с маятником, доставшиеся еще от ее бабушки.

- Часы бьют, - кивнул Илья. - Достали уже.

- Нет. Стучит кто-то.

- Кто? - не понял Илья.

- Как будто ветка в окно, - прошептал Кирилл.

Мальчики синхронно взглянули в окно. Но ночная темнота была неизменна. Те же деревья в саду, тот же лес вдалеке. Ничего необычного или, как это бывает в фильмах ужасов, что братья смотрели тайком, пугающего, не было.

- Мне кажется, это из соседней комнаты, - сказал Илья, вслушиваясь в стук, который стал четче.

- Позовем папу? - предложил Кир.

Но Илья лишь покачал головой. Встал, обошел комнату кругом.

- Из шкафа, - прошептал он брату и побледнел.

Теперь мальчикам явно была слышна какая-то возня, доносившаяся из шкафа.

Кирилл подошел к дверце и постучал в ответ. Легонько, едва слышно.

Возня на миг прекратилась, а потом мальчики различили явное сопение.

- Бежим отсюда! - прошептал Илья, хватая брата за руку.

И они помчались прочь.

***

- Кто такая Анечка? - неожиданно задал вопрос Илья за завтраком, тем самым перепугав Ирину и Владимира.

- Почему ты спрашиваешь, дорогой? - удивилась мама.

- Я…я слышал, как вы о ней разговариваете, - видно было, что мальчик врет, но ни отец, ни мать, не представляли, как он мог узнать об Ане.

- Это…

Ирина в растерянности взглянула на мужа. Тот хмуро покачал головой.

- Это наша дочка. Первая самая, она пропала.

- Он ее похитил…

- Что?! - Ирина встрепенулась, услышав слова Кира. - Ты что-то знаешь?! Ты видел кого-то у нашего дома?!

- Ир, прекрати, - Владимир попытался было успокоить жену, но у той на глазах уже появились слезы.

- Нет, он не у дома, - покачал головой Илья.

- Он в доме, - добавил Кирилл. - Мне снилась Аня. Ей нужна наша помощь.

***

- Дети часто видят то, чего нет, - объяснял Владимиру его друг - учитель начальных классов. - Они впечатлительны и очень тонко чувствуют настроение родителей. Вы слишком поражены смертью…прости, пропажей Ани, а потому дети и уловили ваше настроение. И, на основе услышанного придумали историю про монстра из шкафа, который похитил их сестру. Им так проще. Монстры в этом возрасте страшнее людей, Володь.

- То есть, ничего страшного?

- А ты допускаешь то, что в вашем шкафу и правда живет монстр, который похитил Аню и теперь пугает Кира с Ильей?

- Нет… Конечно, нет, Жень. Но дети-то спать отказываются в этой комнате, к шкафу и близко не подходят. Я его осмотрел - там пусто!

- И не нужно им там спать. Мой тебе совет, Володь: съезжайте оттуда, и мебель всю продавайте. Она невольно вызывает у вас воспоминания, а дети в этой атмосфере подавленности растут. Уезжайте оттуда, лучше в отпуск летайте на две недели в Турцию, чем месяцами на этой даче сидеть. Не на пользу вам. Не с вашей ситуацией. Этот лес темный за окном…Иринка, небось, накручивает себя.

- Есть такое дело, - тяжело вздохнул Владимир. - Ладно, лягу с пацанами сегодня, а там посмотрим.

Однако Кира и Илья наотрез отказались спать в одной комнате со шкафом. Пришлось Прокопьевым ютиться на двуспальной кровати, а на утро созывать семейный совет. Еще через неделю всю мебель продали молодой семье, приехавшей в Челябинск на заработки. Был среди мебели и большой, красивый шкаф…

***

У семьи, что купила шкаф и другую мебель Прокопьевых (не станем забивать себе голову фамилией этой семьи, не столь она существенна), детей не было. Сами молодожены еще как дети были: парню двадцать, а девушке восемнадцать. Они безумно радовались, что смогли так быстро купить качественную мебель по относительно низкой цене, тут же все расставили и с удовольствием заселились. В самую же первую ночь случилось то, чему объяснения до сих пор не найти…

В полночь, ознаменовавшуюся лишь сменой циферок на табло будильника, девушка проснулась от навязчивого топота, будто кто-то бегал по квартире. Перепугавшись едва ли не до смерти, она вскочила и растолкала мужа. Тот сначала, разумеется, понять ничего не мог, но вскоре прислушался и тоже отметил странные звуки. Едва молодожены собрались вставать, чтобы проверить, кто это бегает по подъезду в такое время, двери шкафа, того самого шкафа, что так боялись дети Прокопьевых, распахнулись с оглушительным грохотом. Выбежавшая из недр его девушка быстро захлопнула дверцы, прижалась к ним спиной и сползла на пол.

- Успела, - прошептала она, закрыв глаза.

В двери что-то ударилось. Девушка вскрикнула и прижалась сильнее.

- Нет! - рявкнула она. - Я тебя не пущу!

Что-то внутри завыло и зарычало, с остервенением начало биться о дверцы шкафа, пытаясь прорваться наружу. Пальцы девушки, которыми она вцепилась в ковер, побелели.

- Не смей! Я победила тебя, Баргест!

Что-то невероятно острое пробило дверь, да так, что щепки полетели в разные стороны! Девушка взвизгнула и отскочила.

Молодожены в ужасе смотрели, как сотрясаются дверцы шкафа, которые девушка, по счастью, успела закрыть.

И вдруг все смолкло… прекратились стуки, хрипы, вопли. Звенящая тишина воцарилась в комнате.

Девушка повернулась к хозяевам. Она была красивой: длинные светлые волосы, яркие синие глаза, алые губки и стройная, идеальная фигурка. Ни единого изъяна, она была словно восковая кукла.

- Извините, - тихо сказала девушка. - Я не хотела вас пугать. У вас есть топор?

- Кувалда есть, - просипел парень, совсем сбитый с толку. - После ремонта осталась.

- Подойдет, - улыбнулась незнакомка. - Где лежит?

- В коридоре, в шкафу.

Она вернулась с огромной кувалдой и, не слушая возражений, от души размахнулась. Удар, казалось, был такой громкий, что его слышал весь дом. Шкаф покосился, а девушка продолжала его уничтожать, взмахивая кувалдой, будто это ей ничего не стоило. Когда от шкафа остались одни щепки и доски, кувалда полетела в кучу мусора, а снизу слышались возмущенные вопли соседей.

Девушка повернулась к ошеломленным хозяевам квартиры.

- Не. Заключайте. Сделок. С. Баргестом. Он. Забирает. Детей.

Сказав это, она ушла, так ничего и не объяснив. Вскоре после этого пропал другой ребенок - семилетняя Алина. Но если кто-то подумал, будто Баргест забыл об Ане, то он глубоко ошибся. Монстры, что живут в шкафу, редко отпускают похищенных детей.

И ведьмы умеют любить

День, когда мой муж узнал о том, кто я, выдался пасмурный и снежный. Когда я готовила ужин и изредка поглядывала в окно, машинально отмечая хороводы снежинок у лампы фонаря и детский смех с площадки, я уже знала, что когда муж вернется, моя семейная жизнь будет окончена.

Ему сказала коллега, вне сомнения, она сделала это. Что в наше время значит спасенная жизнь? Пустяк, бытовое происшествие, не стоящее даже упоминания за воскресным обедом. Рассказать, что тебя спасла ведьма? Нет-нет, даже думать о таком стыдно. Я понимала, чем обернется для меня этот поступок и все равно его совершила. Даже ведьма имеет сострадание.

Нет во мне ни сожаления, ни раскаяния. Я всегда жила душой, поступая по совести. Шла против сестер, против отца, помогала людям, жила с человеком, которого люблю. Если смеялась, то искренне, плакала - от горя, злилась - на несправедливость. Ни один человек на этом свете не видел от меня зла. Кроме мужа. Самое страшное, что я совершила в своей жизни: долгая, продолжавшаяся пять счастливых лет, ложь.

Могла ли я, жена Охотника за нечистью, признаться в том, что могу мановением руки убить человека или разрушить целый дом? Нет. Могла ли я, зная, что ненавистное ему колдовство разрушит нашу семью, отступиться и дать этой девушке погибнуть? Нет. Конечно, я знала, что она предаст меня, что этот день станет последним. Сколько раз я представляла себе его. Знала, что рано или поздно я наткнусь на осуждающий взгляд таких родных глаз.

Да, любимый, я ведьма. Олицетворение того зла, с которым ты борешься. Ты ни секунды сомневаться не станешь, твое оружие всегда рядом, а вера в правильность своего дела незыблема. И я сгорю, как обычная нечисть, в волнах пламени, отправляясь туда, откуда родом моя сила. Будешь ли ты помнить меня, когда все закончится? Или же те фото, что висят в нашей комнате, отправятся в мой погребальный костер?

Ужин готов, я сервирую стол. Дрожат руки, слезы сами просятся на волю, но нужно держаться.

Он приходит, как обычно, тихо закрыв дверь и повесив куртку на гвоздь. С той лишь разницей, что нет больше шуток и комплиментов для меня. Стою, опустив голову, словно жду приговора.

Садится за стол и молча начинает есть. Я жадно всматриваюсь в его черты, запоминая морщинки и шрамы. Мой герой, почему ты повстречался именно мне, почему ты должен страдать от того, что я не человек?