Катрин Панколь - Мужчина на расстоянии Страница 3

«Да, — подумал он, — между страданием и небытием я выбираю страдание». Он не в силах забыть Шарлотту… А старый каторжник стремится в единственно знакомую, тихую обитель под названием «тюрьма». Каждый из нас испытал нечто подобное, не так ли?

Я снова увлеклась, но книга бесподобная.

Мне нравятся истории любви острой и запретной, бескомпромиссной, безжалостной, не ведающей преград. Истинная любовь не снисходит до житейских условностей, не подчиняется идиотским законам повседневного человеческого бытия…

Мне нравится «Старая любовница» Барбея д’Орвилли.

Нравится «Грозовой перевал»[8].

Нравятся «Отелло», «Ромео и Джульетта», «Элоиза и Абеляр», «Принцесса Клевская»[9], «Португальские письма»[10] и сонеты Элизабет Браунинг…

Я люблю парить высоко над землей с одной из этих книг. Вечерами, глядя из окна одинокой спальни на бушующее, пенистое море, подобное беззубой колдунье, я представляю, как врывается в мою дверь Роберт Браунинг и, сжав меня в своих крепких объятиях, принимается читать стихи! Должно быть, поэтому я поселилась в портовом городе: жду, что за мною явится прекрасный пират, и умчит меня прочь на своем галионе!

Не вздумайте смеяться! Не я одна погружена в мечты! Не притворяйтесь человеком, которого ничто не может тронуть! Не стройте из себя мужчину, который не снизойдет до женских причуд! Быть разумным и неприступным — сомнительная привилегия!

Полгода тому назад моя парикмахерша привела ко мне в магазин дочку. Четырнадцатилетняя девчонка, зажатая, колючая, стояла, тупо разглядывая собственные кеды. Мать была в отчаянии. Ребенок совсем не учится, ни с кем не дружит, никуда не ходит. Мать не знала, что с нею делать (сама она, как моя Натали, не читает ничего кроме детективов, покупает их по две штуке в карманном формате и жадно проглатывает). Я взяла девочку за руку, дала ей «Большого Мольна» Алан-Фурнье. Она даже не поблагодарила, просто сунула книгу в карман куртки. Мать расплатилась, и они ушли.

Два дня спустя, девочка пришла ко мне и потребовала: «Еще такую» и показала на «Большого Мольна». Я дала ей «Грозовой перевал», и она ушла, все так же молча, сжав губы, уставившись в собственные кеды. Даже не заплатила. Я почувствовала, что ей не до вежливости. Получив таким же образом «Письма незнакомки» Цвейга и «О чем знала Мэйси» Джеймса, девочка (зовут ее Дженифер) впервые посмотрела мне в глаза, и в ее взгляде я прочла благодарность.

С тех пор она приходит каждую неделю, улыбается мне. Подружилась с одноклассницей, стала лучше учиться. Неплохо для начала, да?

Ради одной такой девочки стоит держать книжный магазин. Моя прежняя жизнь была богаче, легче, роскошнее, но я ни минуты не жалею о ней!

Впрочем, жалею. Когда приходит бухгалтер. Стоит ему заговорить о норме прибыли, о прайс-листе, и я начинаю проклинать финансовых инспекторов и банкиров, всю эту публику, которая, не читая книг, пытается диктовать мне свои правила. Заодно с ними я проклинаю издателей, публикующих невесть что с единственной целью покрыть издержки и увеличить оборот! По их прихоти мне каждое утро приходится, царапая руки, вскрывать упаковки с новыми книгами, ненужными, пустыми, дурно написанными!

Как Вы поняли, я не в настроении! Сегодня покупатели трижды спрашивали книги, которых у меня не оказалось! Мне стоило немалых трудов предложить им достойную замену! И все по вине этих горе-финансистов с калькулятором вместо мозгов!

К тому же сегодня холодно, уже три дня идут дожди, моя любимая булочная закрыта (у них, видите ли, зимние каникулы, пирожки, стало быть, отдыхают!). В такую погоду едва различим маяк, и все-таки, кажется, будто его красные лучи тянутся сквозь ночную мглу прямо ко мне…

Сегодня я возьму с собой в постель томик Рильке! Непременно возьму. Уж он-то меня не разочарует! Вы подали мне идею перечитать его книги!

Ваша надутая,

Кей Бартольди

Джонатан Шилдс

Отель «Зеленые волны»

Жюллувилль[11]

25 ноября 1997.

Мадемуазель!

Вот это да! В последний раз Вы были так разгневаны, что позволили себе даже некоторые англицизмы (прайс-лист!). Вы, часом, не англичанка? На это намекает Ваше имя, зато фамилия противится изо всех сил! Или Вы итало-британка? Сильно…

Зря я, верно, ехидничал, предчувствую, как мне от Вас достанется.

А с «беспардонностью» и «бесцеремонностью» придется разбираться самому… У Вас на то нет ни времени, ни желания. Оно и понятно: кому понравится чувствовать себя ходячим словарем… Вы не любите, когда Вами пользуются и манипулируют. Вы любите держать ситуацию под контролем…

Вы — вполне современная молодая дама.

Всё мои догадки, догадки…

Вы почитали Рильке?

Можете теперь улыбаться?

Удаляюсь на цыпочках…

Бесшумный,

Джонатан Шилдс

P.S. Любовь это не только полет души, сударыня. Любовь может обернуться мучением, предательством, ловушкой. Она принимает разные обличья, прибегает к разным уверткам, и всякий раз звучит по-новому. Перечитайте «Опасные связи»[12], и Вы вспомните, что любовь иной раз скрывается под личиной жестокости… Перечитайте «Кузину Бетту»[13], и Вы увидите, как невинные любящие сердца попадают в капкан алчности и корыстолюбия.

Ну как, неплохой из меня доктор?

Джонатан Шилдс

Отель «Зеленые волны»

Жуллювилль

5 декабря 1997.

Мадемуазель!

Что стряслось? Почему Вы вдруг замолчали? Неужели булочная окончательно закрылась? Дождь все еще идет? И погас маяк?

Может быть, я Вас невольно чем-то обидел, проявил неделикатность, бестактность? Простите меня, несчастная оскорбленная принцесса!

Я волнуюсь, нервничаю за рулем. Если попаду в аварию, виноваты будете Вы. А вдоль этих дорог стоят сухие черные деревья…

Ну что же, придется задействовать главный козырь: не забывайте, что я Ваш клиент…

Не могли бы Вы прислать мне словарь Литтре, том «Б», тот самый, в котором «беспардонность» и «бесцеремонность»… И еще, пожалуйста, избранное Барбея д’Орвилли. С большим удовольствием вспоминаю его «Дьявольские истории», не отказался бы прочесть и «Старую любовницу» — звучит заманчиво.

Чем дальше я уезжаю, тем дороже будет стоить доставка, поэтому посылаю Вам чек на тысячу франков. Таким образом, у Вас будет задаток, и Вам придется со мной общаться, пусть и на расстоянии!

С деловым приветом,

Джонатан Шилдс

P.S. Отель совершенно не оправдывает свое название: море здесь серое, с липкими бурыми водорослями, в комнате — сквозняк. Обои на стенах обвисли, из кухни постоянно тянет капустным супом. Скоро меня здесь не будет. Следующая остановка — Динар.

Джонатан Шилдс

Отель «Чайки»

Динар[14]

14 декабря 1997.

Мадемуазель!

Почему Вы не отвечаете? Вы заболели? Прикованы к постели? Вам наложили гипс на обе руки?

Черкните хоть слово, маленькую записочку, чтобы меня успокоить. Если Вам совсем плохо, продиктуйте письмо Натали!

Знакомо ли Вам имя Жан Лоррен? Этот писатель жил у вас в Фекампе: приятельствовал с Кокто, стрелялся с Прустом и все время нюхал эфир. Мне о нем рассказали, когда я заикнулся о своей любви к книгам и поездке в Фекамп. До сих пор я ничего о нем не знал. Если у Вас найдется его книга, или две, или даже три, пришлите мне, пожалуйста.

Обеспокоенный и искренне к Вам привязанный,

Джонатан Шилдс

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Набережная Мопассана, 14

Фекамп

19 декабря 1997.

Мсье!

Не волнуйтесь, я не больна, руки у меня целы, и Вас я не забыла! В скором времени Вы получите своего Литтре и три книги Лоррена! Спасибо за чек! Булочная открылась! И холодные солнечные лучи снова скользят по набережной, просто…

Вы и представить себе не можете, что творится у меня в магазине перед Рождеством. Это не работа, это каторга, мсье Шилдс, настоящая каторга! Для полноты картины мне не хватает только тельняшки и кандалов!

Я открываю магазин в половине девятого (люди здесь просыпаются рано); делаю уборку: навожу порядок на полках, расставляю книги по алфавиту, самые любимые выкладываю на столы, сооружаю аккуратные стопки; запускаю кассу: считаю сколько там денег, проверяю, достаточно ли мелочи; заглядываю в каталог; звоню поставщикам, чтобы сделать заказ, уточняю, вовремя ли придет то, что уже заказано; даю указания курьеру… За последние десять дней я дважды побывала в Париже, потому что один ценный клиент хотел до каникул получить подарочные альбомы, а мне их не прислали. Каждый альбом стоит почти пять тысяч франков! Для меня это целое состояние! Этот господин — городской нотариус, сухой и надменный. Он привык, что все его поручения выполняются немедленно и беспрекословно. Книги он покупает только у меня (издания «Плеяды», фотоальбомы, раритеты), и потерять такого покупателя было бы ужасно!