Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка Страница 3

— Ага, здравствуй, Олежа. Хорошая сегодня погода, — смущённо бормочет Павлов, а после этого резко разворачивается на девяносто градусов и исчезает в боковом проулке.

— Гав? — удивляется Найда.

— Не знаю, что это на него нашло. Чудак — одно слово…

Поворот, второй, впереди заметно светлеет, и вскоре они выходят на каменистый речной берег — как раз напротив того места, где речка Еловка впадает в реку Камчатку. Кофейно-бурый поток — это Камчатка. А светло-светло-серый и более узкий, соответственно, Еловка. Над водой мелькают — чёрными изломанными молниями — шустрые камчатские стрижи. По речной глади следует — вниз по течению — старая самоходная баржа, перевозящая доски и брус.

— Наши с папой доски и брус, — уточняет Олег. — То бишь, изготовленные на наших лесопилках. В Усть-Камчатске всё это перегрузят на солидное океанское судно и — вместе с другими пиломатериалами — отправят в Японию. Или, к примеру, в Южную Корею…. Папа. И зачем он срочно улетел в Испанию, а?

— Гав.

— Не знаешь? Вот и я не знаю. Без малейшего понятия…. И вообще. Каким-то очень взволнованным он выглядел при прощании. И озабоченным. И хмурым. И несколько раз спросил: — «Помнишь, сынок, где находится наш тайник? Сможешь его самостоятельно найти — ежели что?». Я ему, мол: «Помню и, конечно же, найду. Без проблем». Он головой заторможенно покивает, а через час-другой по новой: — «Помнишь про наш тайник? Сможешь его отыскать?». Ерунда какая-то.

— Гав, — добродушно виляя хвостом, соглашается Найда.

На северо-востоке, над далёкой линией горизонта, величественно возвышается конус Шивелуча.

— Славный старикан, — одобрительно хмыкает Олег. — Мощный такой, солидный и горделивый…. И сегодняшние дымы впечатляют. Клубятся, клубятся. Вверх поднимаются. А потом, постепенно превращаясь в длинный шлейф-полосу, заметно отклоняются к западу. Значит, ветерок сегодня дует со стороны Тихого океана.

Над конусом вулкана появляется-возникает ярко-розовый всполох. Второй.

Секунд через пятнадцать-двадцать с той стороны долетает:

— Ба-бах! Бух-х-х-х-х…

— Гав, — сообщает Найда.

— Ага, согласен. Вулканическими бомбочками плюётся, не иначе. Фокусник хренов…

У дощатого безлюдного причала неподвижно застыли — на коротких ржавых цепях — несколько десятков деревянных, алюминиевых и дюралевых лодок. Чуть дальше расположились, выстроившись в два неровных ряда, разномастные гаражи.

Вообще-то, Митин-старший в последнее время частенько говорил, мол: — «Давно уже пора обзавестись приличным катером или даже солидной яхтой. Статус — дело такое. Ему соответствовать надо…». Только дальше слов дело так и не пошло: на рыбалку они по-прежнему отправлялись на старенькой и потрёпанной «Казанке».

Олег отмыкает массивный навесной замок и входит в «фамильный» гараж. Переодевается в походную одежду. Меняет кроссовки на многократно-проверенные болотные сапоги. Закрепляет на брючном ремне деревянные ножны с дельным охотничьим ножом. Складывает в рюкзак нехитрую посуду, снасти и прочие рыбацкие причиндалы. Относит в «Казанку» вёсла, рюкзак, сумку с продовольствием, а также брезентовый чехол со спиннингом и телескопической раздвижной удочкой. Возвращается в гараж. Заполняет бачок пятнадцатисильного японского мотора смесью машинного масла и бензина — в соотношении один к двадцати. Относит мотор, предварительно заперев гаражную дверь, на причал и надёжно закрепляет его на корме лодки. А после этого впадает в задумчивость.

— Гав? — к «Казанке» подходит Найда.

— Ну, да, решаю, куда податься, — подтверждает Олег. — Мы с Василичем планировали спуститься вниз по течению Камчатки и по узкой дельтовой протоке доплыть до лагуны Маламваям[2]. Там сейчас корюшка, навага и камбала должны хорошо ловиться. Это Груня морскую рыбу заказала. Мол, речная и озёрная приелись слегка…. Но, где он, Василич?

— Гав!

— Правильно, нет его. Испарился, бродяга непоседливый, в неизвестном направлении. А я маме обещал — не отплывать в одиночку далеко от посёлка. Обещанья же, как известно, надо всегда выполнять. Принцип такой краеугольный…. Поэтому мы пойдём вверх по течению, к Второму лабиринту. Это недалеко совсем, и тридцати километров не будет…. Согласна?

— Гав!

— Тогда — залезай. Будем стартовать.

Дождавшись, когда собака займёт место в лодке, Олег отталкивает «Казанку» от берега и запрыгивает на её нос.

Через полторы минуты над речными просторами разносится негромкое тарахтенье подвесного мотора, и «Казанка», уверенно преодолевая встречное течение, начинает отдаляться от причала…

Что ещё за «Второй лабиринт»?

Рассказываю. Река Камчатка является крупнейшей рекой Камчатского полуострова. Ительмены издревле называют её — «Уйкоаль», что в переводе на русский язык означает — «Самая большая река». Считается, что длина Камчатки — от истока до устья — составляет около семисот пятидесяти километров. Но это — если мыслить прямыми и ломаными линиями. Но Камчатка — самая извилистая речка в Мире. Самая-самая-самая. Петляет, петляет, петляет. Обычные петли, двойные, тройные, обратные, восьмёрочные…. Сколько можно, двигаясь на лодке вниз по её течению, намотать километров? Трудно сказать. Несколько тысяч, наверное. А ещё на реке наличествует великое множество проток и стариц, в которых заблудиться — раз плюнуть. И сотни тысяч озёр и озерков, расположенных на низких речных берегах. Гигантская и бескрайняя водная страна, короче говоря, со своими особенностями и причудами…. Так вот. «Второй лабиринт» — так в народе называется причудливое наслоение речных петель (практически незатянутый морской узел), расположенное в двадцати шести-семи километрах вверх по течению Камчатки — относительно посёлка Ключи. Достаточно рыбное местечко. Для тех, естественно, кто умеет эту самую рыбу ловить…

Вволю попетляв по хитрым речным излучинам и протокам, «Казанка» пристаёт к западному берегу. Вернее, к низкой песчаной косе аккуратной полукруглой бухты.

Окончательно заглушив мотор, Олег вылезает на берег и, крепко ухватившись ладонями за металлический кронштейн на носу плавсредства, затаскивает лодку — на треть корпуса — на песчаную косу. Найда тут же выпрыгивает из «Казанки» и, тихонько гавкнув, скрывается в густом ельнике.

— Охотиться пошла, — понимающе хмыкает Олег. — Ну, и ладно. Кто-то рыбачит. Кто-то охотится. Разделение труда, так сказать. Чисто для пользы общего дела…

Он перетаскивает к балагану рюкзак, наплечную сумку и чехол с удочкой-спиннингом.

Балаган, это такое временное строение: грубый каркас из толстых веток и досок, три стены и крыша которого обтянуты-оббиты старым рубероидом. Разжигаешь возле входа в балаган жаркий костерок, забираешься внутрь, ложишься на толстую подстилку из елового лапника, укрываешься ватником и спишь, холода не ведая. Красота.

— Крепкий, — одобрительно похлопывая ладонью по боковой стенке балагана, шепчет Олег. — Мы его вместе тогда построили, почти два года тому назад: я, папа и мама. Эх, мама моя, мамочка…

Олег, ослабив шнуровку, достаёт из рюкзака «кораблик». Это такая хитрая снасть для ловли рыбы — маленький катамаран, две заострённые вертикально-поставленные дощечки которого соединены между собой тонкими горизонтальными планками. А на отдельной берёзовой дощечке намотано метров пятьдесят-шестьдесят толстого капронового шнура, ближе к концу которого (прикреплённого к боковине «кораблика»), привязаны поводки из лески диаметром 0,3 миллиметра с самодельными мушками-приманками.

Мушки — статья особая. Из чего их только не делают идейные камчатские рыбаки, брезгующие — в большинстве случаев — покупными импортными изделиями. Из шерсти и подшерстка всех «шерстяных» животных. Из перьев всех-всех-всех местных водоплавающих птиц. Из разнообразных синтетических материалов, включая «щетину» китайских бытовых швабр и кисточек. Ну, и применяя — для пущей эстетики — самые хитроумные долгоиграющие краски.

Митины же в этом плане были упёртыми и законченными консерваторами, и для изготовления рыбацких мушек использовали только оленьи и кабаньи «шерстины», да подбрюшные перья краснозобых казарок. Краски? Фи, как пошло. Вполне достаточно красной шерстяной нити. Для тех, кто понимает, конечно…

— Подъехать на лодке к Серой скале? Там, конечно, знатная стремнина. И глубокий омут совсем рядом, — неторопливо оглядывая речные просторы, рассуждает Олег. — Крупная рыба обожает такие места…. Только у скалы и перевернуться — плёвое дело. А я сегодня, как назло, один. Неоправданный риск, как любит выражаться отец, он умному человеку ни к чему. Ладно, здесь попробую порыбачить. Глядишь, и будет толк…

Какую рыбу собрался ловить Олег? А всякую и разную. И крупную, и не очень. Камчатка — самая рыбная и щедрая река полуострова, и видов рыб в ней водится — чёрт знает сколько. Перечислю только некоторые — чисто навскидку: горбуша, кета, нерка, кижуч, чавыча, сима, микижа, мальма, кунджа, хариус, ну, и так далее…