Анна Милтон - Слепой (СИ) Страница 3

Я обняла себя руками.

― Замерзла? ― спросил папа.

― Немного, ― ответила я.

Автомобиль отца ― черный «Мерседес-Бенс» S-класса ― уже стоял перед домом. Подойдя к машине, я наклонилась вперед, чтобы поприветствовать водителя ― Павла, но его не оказалось на месте. Выпрямившись, я устремила непонимающий взгляд в сторону отца, который обходил «Мерседес», направляясь к водительскому месту.

― Ты поведешь? ― удивилась я.

― Я дал Павлу выходной, ― пояснил он.

― О.

Я получила очередную порцию удивления.

― Садись, Алина. Холодно.

Я открыла дверцу и запрыгнула на переднее сидение рядом с папой. Он завел автомобиль и включил обогреватель. Через минуту мы стали отъезжать от дома. Я прислонилась головой к боковому окну и стала смотреть на мелькающие здания просыпающегося Санкт-Петербурга.

Мы ехали в полной тишине до первого цветочного магазина. Я стала засыпать, когда машина резко затормозила. Папа побежал в бутик, а я осталась ждать в салоне. С каждой минутой, которая приближала меня к школе, мое сердце билось все быстрее и быстрее. Волнение нарастало в груди. Но ведь мне не о чем волноваться, потому что у меня идеальный образ.

Я ― Алина Воронова. Самая популярная девочка в классе, и одна из популярных в школе. У меня куча друзей, меня уважают и хвалят учителя, на меня обращают внимание мальчики, со мной хотят дружить девочки… Я ― воплощение идеальности и уверенности, как все считают. Так почему мне так страшно?

Возможно, потому, что однажды мне надоест строить из себя самую хорошую девочку в этом мире, и я просто сорвусь? Но я не хотела, чтобы кто-то видел меня настоящей. Я не хотела показывать людям свои проблемы и слабости, потому что тогда они задавят меня. Ведь проще общаться с человеком, у которого все хорошо, чем с тем, кто страдает от проблем.

Да и какие могут быть проблемы у избалованной девчонки, верно? Ведь у нее есть все, но это все ― ненастоящее.

Мои размышления прервал папа. Он громко захлопнул за собой дверцу и положил на задние сидения огромный букет красных роз. Это для Елизаветы Григорьевны ― моей классной руководительницы. Эта женщина никогда мне не нравилось, но для хороших оценок приходилось делать вид, что я ее безумно люблю.

― Я же включил обогреватель, ― пробормотал папа. ― Тебе все еще холодно?

Я дрожала, но не потому, что замерзла. Это была дрожь волнения.

― Нет, ― сказала я. ― Просто немного переживаю.

Папа изогнул правую бровь, но взгляда на меня не перевел, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу.

― Ты переживаешь? Прости, я не ослышался? ― он усмехнулся, а я закатила глаза.

― Это не смешно, ― буркнула я.

― Ты же моя дочь. Ты не можешь переживать из-за такой ерунды, как первое сентября, ― сказал папа.

Это было так. Но все же я испытывала волнение. Во-первых, я давно не видела своих друзей и с нетерпением ждала встречи с ними. Во-вторых, в конце этого года мне нужно будет сдавать ГИА. Хотя последнее не должно вызывать у меня сильного беспокойства, потому что я была уверена в том, что мне хватит мозгов для этих экзаменов. Конечно, если что-нибудь не случится, и я не потеряю голову…

― Ах, да, твоя мать звонила, ― как бы невзначай проронил папа.

Мне дико не понравилось то, с каким тоном он произнес слова «твоя мать». И я хотела сказать об этом вслух, но промолчала. Не хотелось сейчас ругаться с ним. Настроение и так оставляло желать лучшего.

Я никогда не понимала, почему папа испытывал такое острое недоверие к ней. Да. Он держал на нее обиду за то, что она бросила его и уехала к другому мужчине. Да. Он ненавидел ее из-за этого. Но бояться, что я могу уехать к ней? Глупо. Этого никогда не случится. Если бы я хотела, то меня бы уже давно здесь не было. Только как мне объяснить ему это?

― Когда? ― спросила я.

― Вчера, ― с неохотой отозвался папа.

Во мне все напряглось.

― Почему ты мне сразу не сказал? ― я постаралась сохранить спокойствие в голосе.

Он издал тяжелый вздох. Мне не требовалось слышать то, что он скажет, потому что я прекрасно знала ответ. Папа бы сделал все возможное, чтобы навсегда прервать мое общение с мамой.

― Что она хотела? ― я медленно втянула в себя воздух.

― Поговорить с тобой, ― быстро проговорил папа.

― Почему ты не позвал меня к телефону?

― Ты была в ванной.

Я фыркнула.

― Это не причина.

Папа нахмурился, и его лицо скривилось в недовольной гримасе.

― Позвонишь ей сегодня! В чем проблема?

Дабы окончательно все не испортить, я решила промолчать.

«Перестань волноваться. Перестань волноваться. Перестань волноваться» твердила я себе в мыслях, как заклинание. Но самовнушение не помогало, хотя в какой-то книжке я прочитала, что если о чем-то усиленно думать, настраивать себя на определенный лад, то обязательно так и будет.

Боже, какая это глупость.

***

Машина остановилась. Сначала я посмотрела на папу, а затем медленно перевела взгляд в другую сторону. Вот и школа. У огромного трехэтажного здания собрались ученики, начиная от пятиклашек и заканчивая выпускниками.

С сегодняшнего дня я официально девятиклассница.

― Пойдем, ― сказал отец.

Я заставила себя отвернуться от школы и снова посмотрела на него.

― Ты пойдешь со мной? ― удивилась я.

― Да, ― кивнул он и попытался улыбнуться, но у него это плохо вышло.

Странно. Очень странно. Папа никогда не ходил со мной в школу на первое сентября. Сначала это делала мама, а потом, когда она уехала, сопровождать меня в этот знаменательный день вошло в обязанности папиной мамы ― моей бабушки Ольги. Но последние три года школьные линейки я посещаю одна.

― Папа, ― я улыбнулась. ― Тебе не кажется, что я уже большая для того, чтобы ходить с тобой на первое сентября?

Папа отчаянно пытался сохранить серьезное лицо, но не выдержал и расслабленно улыбнулся в ответ.

― Я просто хочу быть рядом, и мне надо кое о чем поговорить с директором и твоей классной руководительницей, ― пояснил он.

― О чем? ― во мне тут же проснулось любопытство.

― О твоей учебе. Ничего такого, ― папа беспечно отмахнулся. Он заглушил мотор и развернулся ко мне всем телом.

― А ты не мог бы поговорить в другой день? Ну, знаешь, не хочу, чтобы моя репутация крутой и независимой девчонки подорвалась, если меня увидят с тобой, ― я попыталась завернуть правду в шутливую обертку. И, кажется, это сработало.

Папа рассмеялся, запрокинув голову.

― Ладно. Иди, ― он тепло улыбнулся, и я сделала то же самое в ответ. Сегодня он был на редкость разговорчивый.

Я открыла дверцу, собираясь с духом.

― Цветы не забудь, ― напомнил он.

Я потянулась назад, чтобы забрать букет.

― Позвони мне, как все закончится, ― сказал папа, когда я выбралась из машины.

― Хорошо.

― Удачи.

Кинув ему прощальную улыбку, я сделала шаг назад, застыв с цветами в руках, и проводила взглядом отъезжающий «Мерседес». Когда в спину ударил порыв холодного ветра, я вернулась в реальность. Неуверенно повернувшись лицом к школе, я сделала медленный глубокий вдох, поправила юбку, блузку, провела рукой по волосам, немного пригладив их, и направилась вперед, к ученикам, среди которых находились мои друзья.

Несколько минут я искала в толпе знакомые лица, и наткнулась на одно.

― Алина! ― воскликнула Марина.

Марина Горева ― моя лучшая подруга. Мы дружим с пятого класса, как только я перевелась в эту школу. Мы не виделись практически все лето. Наши родители дружат… точнее дружат только отцы. Мой папа сотрудничает с ее отцом, у которого тоже строительный бизнес.

Марина ― настоящая красавица. Только внешне она является моей противоположностью. У нее темные волосы и темные глаза. У нас у обеих белоснежные улыбки. Она выше меня на несколько сантиметров.

Марина ― прототип идеальной лучшей подруги для самой популярной девушки. Я дружу с ней, потому что в моей жизни все должно быть самым лучшим, и люди, с которыми я общаюсь, соответственно, тоже. Таков мой образ, который поначалу забавлял меня, а в последнее время стал чем-то вроде груза. Между мной и Мариной возникают разногласия, иногда бывают моменты, когда от ее характера мне хочется повеситься. Но за столько лет дружбы привыкаешь ко всем изъянам и начинаешь реально любить этого человека. И из фальшивой идеальной лучшей подруги Марина превратилась в настоящую.

Мое появление оказалось для нее сюрпризом. На это я и рассчитывала. В последний раз мы созванивались четыре дня назад, и я сказала ей, что не успею приехать на первое сентября. Марина, конечно же, расстроилась, но она понятия не имела, что во время нашего разговора я уже подъезжала к дому.

― Алинка! ― громче крикнула Марина и ринулась ко мне.