Александр Прозоров - Совесть вне памяти Страница 3

– Что с тобой, сынок?

Ошалелым взглядом он обвел комнату.

Телевизор. Магнитофон. Полированная стенка. Заправленная мамина кровать. Дома. Он дома, дома. Дома!

Борисов встал, подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу. Внизу шумел густой, сочной, почти сырой на вид зеленью Сосновский лесопарк.

– Дурной сон, мама. Все хорошо. Все хорошо…

– Спать надо меньше, кошмаров не будет, – съехидничала Надежда Федоровна, – Полдень на дворе. Красотка-то твоя давно на ногах. Плов делает.

– Правда?

– Она еще и постирать хотела, да я не дала. Кстати, предложи ей ванну принять, а то она, по-моему, спросить стесняется.

– Готовить не стесняется, а спросить боится?

– Балбес ты великовозрастный. А ну, вставай!

Борисов, мокрый от пота, потрусил в ванную, ловя носом соблазнительные запахи. Ай да царица Тамара!

Вымывшись и одевшись, Саша нашел в кармане рубашки сержантский телефон и пошел на кухню.

– Привет, Жертва! – улыбнулся он режущей хлеб девушке.

– Здравствуйте.

– Я один, – строго погрозил он ей пальцем и протянул записку с телефоном. – Иди, звони. Скажи, что жива и здорова, а то как бы группу захвата не выслали.

– Хорошо, – она отложила нож, вытерла о передник руки, взяла бумажку и пошла в комнату. Саша, вытащив из ящика стола ложку, подкрался к аппетитно пахнущей латке на плите, приподнял крышку, черпнул бульона и отправил его в рот. Тамара несколько перестаралась с перцем, но все равно было невероятно вкусно.

– Нет там таких, говорят, – послышался за спиной голос девушки.

– Как нет! – чуть не подпрыгнув на месте, повернулся к ней Борисов. – Как это нет? Ты правильно номер набирала?

– Два раза звонила.

– Вот так да-а… – потянул Саша, сев на стул и рассеянно почесывая ложкой затылок. – Шутки шутками, но надо туда съездить от греха. Подумают еще чего… Поехали?

– Хорошо.

– Тогда так. Сейчас перекусим, потом ты примешь ванну, а потом поедем искать сержантиху. Ты согласна?

Она кивнула и застенчиво улыбнулась. Сердце опять кольнуло нежданной нежностью. Если бы в этот момент в кухню не вошла мамочка, он бы наверняка попытался поцеловать эту улыбку.

Пожилой младший лейтенант на вопрос о дежурившей вчера милиционерше только пожал плечами.

– Ольга, что ли? Она через два дня будет, и ничего мне не передавала.

– Что ж, извините. – Борисов аккуратно прикрыл дверь и повернулся к Тамаре. – Раз так, Царица, пошли тогда в кино? Хочешь мороженого?.. Ты кивнула мороженому или кино?

Девушка засмеялась.

– Вот и я так думаю. Пошли.

Питаясь исключительно кофе и мороженым, они ухитрились прогулять по городу до девяти вечера, посетив два кинотеатра. И на этот раз Тамара улыбалась, слушая его болтовню и сама держала его под руку.

Вечером, сидя в туалете, он услышал, как женщины на кухне вели, бряцая посудой, тихий разговор и навострил уши учуяв кое-что интересное.

– Надежда Федоровна, вы меня извините за такой вопрос, но не могла бы я снять у вас недели на две комнату? Мне буквально вот-вот. Я с девушкой одной познакомилась, армянкой. Она обещала помочь мне с работой. Мне только пару недель перекантоваться, не больше. Вы как считаете? Мне сейчас вообще податься некуда…

– Неужели повару так трудно найти работу?

– Вы не понимаете… Я хотела в один банк устроиться. Там человек двадцать работает, для них нужно было готовить. Директор говорит: «Сто двадцать долларов. Но иногда нужно задерживаться по торжественным случаям, или со мной в кабинете оставаться». Да, да. Так прямо и говорят. В ресторан хотела пойти работать, Возле Светлановской площади: в первый же день приехало несколько машин, вылезает такой… Большой мужчина. «Ты, – говорит – со мной будешь спать, а подруга твоя с другим парнем, он в машине»…

– Боже мой…

– Так везде, Надежда Федоровна. Ни в один банк, ни в один ресторан без этого не устроиться. А я мужчин вообще не могу рядом терпеть… Наире, это армянка которая, повезло. У них директор сразу сказал «Кто к женщинам приставать станет, в момент уволю», Но это, наверно, один такой на весь город.

– А в обычных столовых?

– Там оклады такие, что невозможно выжить. Я понимаю, вы боитесь, что родственники приедут… Только нет никого. Бабушка с братом под Вологдой, он там учится. И ходить ко мне никто не будет… Я наверно вообще никогда к мужчине и близко не подойду… Нет, я заплачу. Это мне сейчас мало платят, а на новом месте… Поваром, то есть…

– Перестань, девочка. Что мы, не люди, что ль, все понимаем. Я через три дня к сестре в Тихвин уеду. На две недели, можешь пожить в маленькой комнате. А там посмотрим… Только не надо плакать, не нужно…

Больше он ничего не расслышал, но мимолетная Тамарина фраза крепко засела в голове… Что значит – «никогда к мужчине и близко не подойду»?

Маляра в столовой Адмиралтейского завода угадать совсем не трудно – если видите покрытого суриком человека с тремя светлыми пятнами на лице, (два вокруг глаз, от очков, а третий вокруг рта и носа, от респиратора) – стало быть, перед вами маляр. Работа эта не сахар – красить тесные шахты, воздуховоды; сидеть в узкой как гроб щели двойного дна, и поливать все вокруг краской, не видя света и получая, как водолаз, воздух по шлангу – удовольствие ниже среднего. Настолько ниже, что в блаженные времена застоя желающим работать маляром завод предоставлял не койку в общежитии, а отдельную комнату. И, естественно, хорошую зарплату. В наше время отдельные комнаты стали роскошью, а забота о малярах выражается в том, что за ними начали приглядывать психологи. Борисова, например, постоянно курировал некий Сергей Сергеевич, плотно сбитый и коротко стриженый мужчина лет тридцати. Примерно раз в неделю он отлавливал Сашу в столовой и заводил свои однообразные разговоры:

– Здравствуй, Александр. Как настроение?

– О, боже, – взяв поднос с комплексным обедом, Саша пошел к свободному столу. – И не надоедает вам все это? Каждый раз одно и тоже!

– Забота о трудящихся. Менеджмент, по-новому.

– А почему все время я? – Борисов откусил большой кусок хлеба и принялся быстро черпать ложкой огненно-красный, чуть теплый борщ.

– Ты работаешь в замкнутом пространстве, дышишь одной химией. Группа риска, так сказать. А маляры ныне на вес золота. Беречь надо, заботиться, холить и лелеять. Так как настроение?

Борисов, сидя с набитым ртом, показал большой палец.

– Куришь много? А извини… Ты же не куришь. Правильно, и так легким тяжело приходится. А выпить не тянет? Что означает твое пожатие плечами, Александр?

– Бывает грех иногда.

– Часто?

– Сергей Сергеевич, сотый раз спрашиваете! Раза два в месяц, по праздникам.

– Получка и аванс? Понятно. А резких перепадов настроения, дурных снов не бывает?

– В принципе нет, – Саша перешел к овощному пюре с котлетой.

– Что значит «В принципе»?

– Вчерась кошмар приснился. Поднялся в поту и с воплями. Почище голливудского боевика будет.

– А что снилось?

– Это не по вашей части. Воевал я где-то. Под утро убили.

– Как? – удивился психолог.

– Как-как. Во сне, естественно. А с работой проблем нет. Между шпангоутами хорошо, уютно. Начальства никакого, никто с глупыми вопросами не пристает. – Он одним большим глотком опустошил стакан с компотом и поднялся из-за стола.

– Ты ничего не понимаешь в психологии, Александр, – остановил его Сергей Сергеевич, – твой сон может как раз оказаться стрессовой компенсацией. Вот тебе моя визитка, если сны будут повторяться, обязательно звони. И не бойся, психушкой тут не пахнет. Скорее даже путевку в дом отдыха можешь получить. Пока их еще не все продали.

– Если дом отдыха, – усмехнулся Борисов, – тогда обязательно приснится. Путевка на двоих?

– А ты сны вдвоем видишь?

– Это как удача повернется, – он сунул визитку в карман спецовки, помахал психологу рукой и отправился на стапель.

Дома, сидя на диване перед телевизором, Надежда Федоровна неторопливо вязала шерстяные носки.

– Привет мам, тебе эта «Санта-Мария» еще не надоела?

– Это «Элен и ребята».

– А что, есть разница?

– Тебе не понять. Есть хочешь?

– Риторический вопрос.

– Там плов еще остался.

– Здорово. Кстати, мам. Я слышал, ты квартирантку пустила?

– Нет.

– А-а, – настроение у Борисова, как сказал бы Сергей Сергеевич, «резко перепало», он махнул на телевизор рукой и оправился на кухню. Греть плов поленился, просто вывалил на тарелку пару ложек розового рассыпчатого риса из латки, достал из холодильника помидор.

– Сынок, ты не будешь против, если у нас немного поживет одна моя знакомая? – заглянула на кухню Надежда Федоровна.

– Наверное нет, – осторожно ответил Саша. – А где она сейчас?

– У нее рабочий день до девяти вечера. Разве ты не знаешь?

– С десяти утра до девяти вечера?