Джоанн Харрис - Небесная подруга Страница 3

Она прошептала:

— Я не умерла?

— Нет, вы не умерли, — бездумно ответил я. — Все будет хорошо.

Разумеется, тогда я еще ничего не знал. Я сказал это, просто чтобы ее успокоить. Но хорошего больше не было — ни в тот день, ни потом.

Два

Полосатая кошка запрыгнула на колени к Элис, словно напоминая, что та уже полчаса сидит в кресле и ничего не делает; пора бы потрудиться. Вздохнув, Элис поцеловала Кэт в мохнатую мордочку и опустила на пол.

Кошка мяукнула и перекатилась на спину, полосуя когтями воздух. Элис усмехнулась и перевела взгляд на свой набросок: спящая кошка, тело и лапы очерчены уверенными карандашными штрихами, детали наполовину прорисованы коричневой тушью.

Неплохо, подумала она, особенно если учесть, что Кэт и минуты не сидит на месте. Но это все равно не серьезная работа. Уже полгода Элис не рисовала ничего стоящего; надо снова браться за дело. После прошлогодней успешной выставки в галерее Кеттлс-Ярд с ней заключили выгодный контракт на создание иллюстраций для серии детских сказок, но вдохновение давно иссякло, и в этом году выставлять почти нечего. Ну, так уж сложилось. Картины — хорошие, разумеется, — требуют времени и размышлений, а идеи или есть, или их нет. Не стоит об этом сейчас беспокоиться, беспокойство тут не поможет.

Элис покосилась на три конверта официального вида, пришпиленных к доске для записок, и вздохнула. Даже издали на одном из них выделялся пышный цветочный логотип «Красной розы». Вот откуда берутся деньги. Журналы. Подростковые романы. Именно благодаря им Элис избавилась от необходимости делить квартирку в самом конце Милл-роуд с парой соседей и требовать денег от родни.

Внезапно ее затопила волна яростной обиды, и она резко развернулась к окну. «До чего я дожила? До иллюстраций к бульварным романам? Я заслуживаю большего». После «Страсти к неизведанному», той выставки в Кеттлс-Ярд, у нее был захватывающий проект «Кельтские сказания», а потом… Элис пожала плечами. Нет смысла сидеть дома и злиться.

Она надела свитер к джинсам и влезла в старые разношенные кроссовки. Незаконченный набросок приколола к доске для записок, провела по коротким каштановым волосам пальцами вместо расчески и, приготовившись таким образом к встрече с внешним миром, вышла на залитую солнцем улицу. От тепла и смешанного аромата желтофиоли и магнолий настроение разом улучшилось, и она глубоко вдохнула сладкий воздух.

Так получилось, что Элис давно не гуляла по Кембриджу. Странно, подумала она, ведь когда мы с Джо там учились, нам всегда нравился центр города с его магазинами, небольшими галереями, булыжными мостовыми и липами. Все это ушло в прошлое. О Джо лучше не думать. Лучше не вспоминать его так ясно, не воображать, что он стоит рядом, держа руки в карманах, и разглядывает витрину. Лучше совсем о нем не вспоминать.

Накатило уныние. А все потому, что вспомнила Джо, сказала себе Элис. Да еще жара и кембриджская толпа, все эти люди с их фотоаппаратами, их галстуками разных колледжей, их непрочным товариществом.

Любимое кафе находилось рядом, за углом. Элис нашла себе место у окна и сначала хотела заказать «Эрл Грей», но вместо этого выбрала горячий шоколад со сливками и большой кусок шоколадного торта. От шоколада ей всегда становилось легче.

В «Медном чайнике» было хорошо. Студенткой Элис сидела тут часами, пила чай, предавалась мечтам и наблюдала за толпой. Расположившись у того же самого окна, выходящего на ту же самую улочку, вдыхая табачный дым, запахи шоколада и старой кожи, Элис смотрела на Кингс-парад, на сверкающее под солнцем белокаменное здание Сената, на золотистый фасад Королевского колледжа, на кирпичные стены колледжа Святой Екатерины. В Кембридже был особенный свет, больше Элис нигде такого не видела — теплый, спокойный, золотой, он переливался над вздымавшимися в небо шпилями и сонными садами, как на пейзаже Дали. Такой красивый город, подумала Элис; город иллюзий, призраков и видений. Даже студенты с их разговорами казались беззаботными, как будто, несмотря ни на что, знали: они здесь временно, они — лишь сны этих древних, почти живых камней.

Глядя на юнцов, Элис ощущала себя старухой. Она вспоминала свои студенческие годы. Тогда она была стройнее, с длинными непокорными волосами, носила обрезанные джинсы и безумные пуловеры, индийские юбки и бусы. Ездила на велосипеде под дождем. Тайком ускользала ночью после того, как ворота колледжа запирались. Спала с Джо на его узкой кровати. Элис попыталась вспомнить: чувствовали ли они тогда поступь судьбы? Мимолетность быстротекущего времени? Преследовало ли ее ужасающее осознание смерти?

Она закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать.

Внезапно в приглушенном бормотании многочисленных посетителей кафе она выделила знакомый голос и от удивления открыла глаза, а внутри ее как будто натянулась струна. Элис прекрасно знала этот северный акцент и помнила, как они сидели тут, в «Медном чайнике», и Джо рассказывал о своих многочисленных увлечениях — о Жако Пасториусе, о Рое Харпере[3] и о том, как изменит мир марксизм…

Она оглянулась, чтобы проверить, не померещилось ли. Элис не видела этого человека три года. С тех пор, как они расстались. Смешно, но при воспоминании об этом она до сих пор чувствует себя виноватой. Смешно, но она оборачивается украдкой, словно Джо и вправду стоит за спиной. А если даже и так? Наверное, он с девушкой.

Элис почти убедила себя в том, что ослышалась, что это вовсе не его голос, и тут наконец увидела Джо за угловым столиком. Знакомое лицо, знакомый наклон головы, выражающий внимание к собеседнику, сигарета в руке, плечи сутулятся, волосы беспорядочно падают на узкое лицо, голубые глаза блестят за стеклами круглых очков. Он снова закурил, подумала Элис, вспоминая запах его сигарет, который пропитывал одежду и волосы.

Ее сердце сжалось. Он был не один. С ним сидела девушка, и, хотя ее лицо скрывала тень, Элис разглядела стройную фигуру, изящный изгиб ключиц и ярко-рыжие волосы. «А чего я ожидала? — подумала она. — Конечно, он нашел другую. Ведь столько времени прошло…»

Элис отодвинула стул и встала, но снова услышала голос Джо, и струна внутри снова натянулась.

Она не различала слов — интонаций было достаточно. Дым от сигареты скрывал его лицо, придавая чертам тревожную прозрачность. В полумраке ей почудилось, что он улыбается.

Воспоминания всплыли из глубин памяти и закружились, как разворошенные сухие листья на ветру. Заполненное посетителями маленькое кафе внезапно показалось недостаточно людным, и Элис выскользнула на залитую солнцем улицу, стараясь не попасться Джо на глаза. Она ненавидела себя за то, что прошлое по-прежнему волнует ее. Не желая этого признать, она раздраженно ускоряла шаг и почти не удивилась, когда через час обнаружила, что добралась до самого Гранчестера. Пешие прогулки всегда помогали справиться со стрессом. После расставания с Джо она прошагала немало миль. Элис сбавила темп и огляделась.

Она стояла перед церковным кладбищем. Над деревьями возвышалась круглая башенка. Несмотря на частые прогулки, Элис плохо знала Гранчестер, и эта небольшая церковь, окруженная тенистыми деревьями, привлекла ее внимание. Трава перед зданием была аккуратно подстрижена, могилы ухожены. Двор окружала прочная вековая стена. Между надгробными камнями и памятниками вилась тропинка, подходившая к каждой могиле, как добрый друг. Элис прошла по дорожке, читая надписи на надгробиях. Некоторые оказались на удивление старыми — под одним деревом она нашла могилу с датой «1690», хотя остальные были ближе к современности. С другой стороны от церкви Элис обнаружила второе кладбище, скрытое в тени ветвей — там росли кедры и апельсиновые деревья. Белка пробежала по тропинке и увитой плющом стене. Элис пошла за ней. В конце дорожки виднелась арка с полуоткрытой дверью, ведущая на третье кладбище — более новое, отделенное от дороги каменной оградой и пока еще полупустое.

Порой случай приводит людей прямо туда, где им нужно быть. В другое время события переплетаются, словно нити в полотне, накладываются друг на друга, и общий план искажается; так на изнанке гобелена ровные линии рисунка стягиваются и превращаются в изломанные странные границы, соединяющие героя и злодея, сливающие воедино небо и море. Потом Элис вспоминала тот день и каждый раз убеждалась: именно там, на кладбище, все и началось. С того мгновения, как она увидела приоткрытую дверь, каждое ее движение, каждая ее мысль были учтены и стали частью чего-то огромного и древнего, гораздо старше ее самой. Портной из Глостера в книжке Беатрис Поттер чуть не потерял все, что имел, из-за мотка шелковой пряжи вишневого цвета, из-за единственной нитки, без которой не мог закончить вышитый камзол для мэра. Впоследствии, когда ход событий прояснился, перед мысленным взором Элис вытянулась длинная шелковая нить, ведущая к той двери — на другую сторону картинки, где нет правил, где нечто готово пробудиться к жизни.