Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность Страница 3

Возвращаясь из дабла и снимая свои говнодавы, Диди поинтересовалась, подняв руки над головой и показывая то смуглые ягодицы (па был метис), то маленькие груди и впалый живот:

— Нравлюсь?

— Иди сюда, я тебе подробнейшим образом объясню, как ты мне нравишься и как я тебя люблю, Диди…

— Будь осторожен, ведь тебе почти пятьдесят…

Смешнее всего Диди произносила слово "говнодавы" — говнодави, тверже у нее не получалось. Ма Диди жила со своим шестидесятилетним бой-френдом где-то в Америке, точного адреса не было, так как они тусовались в собственном караване по всем штатам; па проживал в коммуне в Нимбине, это в Австралии, с девятнадцетилетней новой женою (Диди сказала — то ли одиннадцатая, то ли тринадцатая!); ну а само дитя сексуальной революции проживала у олдмути в Гамбурге, но чаще всего или в сквотах Парижа у подружек и друзей или в сквотах Амстердама. И больше всего Диди понравилось, что на ее предложение взять прайса у олдмути Слави, этот русский гризли, как она его называла в интимные моменты, заявил:

— Зачем брать у олдмути, зачем грабить старушку, мы сами по быстрому срубим прайса на улице, слегка поменяем реквизит и вперед!..

Через пару дней на табличке было написано — ТОЛЬКО ЗДЕСЬ ВЫ МОЖЕТЕ СДЕЛАТЬ ВЗНОС ДЛЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ СТАРОГО АВТОМОБИЛЯ С ЦЕЛЬЮ ПРОПАГАНДЫ ИДЕЙ ФЛАУР ПАУР, ФРИ ЭНД ЛАФ И ТОМУ ПОДОБНОЕ, ПРИНИМАЮТСЯ ТРЕВЕЛС ЧЕКИ…Туристы смеялись до слез и отталкивая друг друга, норовили сфотографироваться у уникальной надписи. Но деньги давали…

И мерседес был приобретен, разрисован и вот Слави лежит рядом с ним, на клетчатом одеяле, бездумно смотрит как улетает дым от сигареты, на его плече уютно устроилась Диди, периодически вытягивающая пухлые губы для получения своей порции вредного табачного дыма — МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВОХРАНЕНИЯ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ — КУРЕНИЕ ВРЕДИТ ВАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ И СПОСОБСТВУЕТ ПОЯВЛЕНИЮ РАКА…

— Ну что, Диди, поехали дальше?

— А ты еще хочешь?..

— Я тебя отшлепаю, сексуальная террористка!

— Если хочешь…

— Одевай свои "говнодави" и вперед с песней!

Диди подпрыгнула, изогнулась своим тонким обнаженным гибким телом и заголосила, махая пролетающим мимо явно ошизевшим автомобилистам в лакированных авто:

— Фридом!..Фридом!!..Фридом!!!

Конечно, и Диди интересовала прежняя жизнь ее "русского гризли", но что, в отличии от нее, мог Слави рассказать? Ведь его жизнь не была так интересна, так закручена, как у Диди… Ну тусовался. Ну сидел в тюряге, ну бежал из страны морским путем…Обычная жизнь обычного хипаря из неправильной страны…То ли дело Диди — па метис из Штатов, ма немка, сама народилась в Индии в хипповой коммуне, в тринадцать утекла из дому с панками, но потом взялась за ум и вернулась домой и к идеям флаур паур…Затем многолетнее тусование между Австралией, Америкой и Европой, включая Индию, Израиль и Ирландию. Выпуск андеграундных и альтернативных газет и журналов, строительство экологичных деревень, участие в многочисленных манифестациях и демонстрациях в защиту дельфинов и детей, китов и котов, цыган и гомосексуалистов…Рейнбоу Фемели, Эмнисти Интернешл, Новый Век…Между "делай любовь, а не войну" Диди внушая в лохматую башку новые альтернативные идеи молодого андеграунда, так расходилась, так распалялась, что даже попытки старого сексуального партизана успокоить знакомыми и привычными средствами разошедшуюся экологичную герлу, не приносили успеха…Затем происходило бурное примирение и нахождение концессуса, как говаривал Горби, и умиротворенные стороны приходили к единому, общему для двоих, решению…Оргазму. А на следующий день все повторялось снова. Но они все равно любили друг друга и не только в постели…

— Амстердам, -

пропела Диди и потянулась затекшим, уставшим за долгую дорогу, телом. Экологично затушив окурок в пепельнице.

— Он родимый, -

подтянул Слави и не экологично вышвырнул окурок через открытое окно. Диди сделала вид, что не заметила и мерседес вкатил в четырехэтажные дома покрашенные в разные цвета и поставленные без просвета, впритык к друг другу на берегах каналов с грязной водой…С очень грязной. Не вдалеке от Цетралстейшена, на Вармоесстраат Слави притормозил и остановился рядом с домом, низ которого был выкрашен в психоделичные цвета.

— Гринлайн остановка, -

хором и со смехом проорали Слави и Диди. Улочка была узкая. Сзади уже деликатно подавал сигнал какой-то заблудившийся автотурист, к открытому окну со стороны Диди уже прильнул черный дилер, сверху, со второго этажа приветственно махали друзья Слави и показывали огромных размеров джойнты. Из дверей кофе-шопа "Гринлайн" вышел слегка очумевший от Амстердама явно турист, мелькали разноцветные лица, звенели голоса и гремела музыка, пахло травой и мочой, женщина-полицейский в смешной шапочке знаком показывала — надо уступить дорогу сгромоздившимся сзади автомобилям, дилер изчез, поняв бессмысленность свои потуг…Да, это был Амстердам, вольный город Амстердам…

— Чего бы ты сейчас хотела бы больше всего, Диди?

— Не бойся. Не тебя. Я очень сильно хочу в дабл…

МОСКВА.

За давно не мытым стеклом морщилось и плакало осеннее небо. Где-то над окном, видимо на карнизе, сидели голуби — белые пятна помета шлепались на жесть подоконника, размываемые каплями дождя.

Иосиф Павлович оторвал взгляд от окна и тупо уставился на стол, за которым он просиживал рабочие часы. Сейчас бы… куда? куда податься с зарплатой в сорок два доллара по последнему курсу и имея в загашнике неработающую жену и дочку-студентку?.. Крым стал самостийным, на поездку на Канары он сможет заработать как раз к собственному столетию, он подсчитал… А сколько денег прошло через его руки, миллионы! миллиарды!! но все чужие…

Иосиф Павлович оторвался от созерцания исписанного, исцарапанного стола, весь в каких-то пятнах и с тоской оглядел обшарпанный кабинет. Который он делил еще с четырьмя сотрудниками своей громкой и всемирно известной конторы — стены, давно не беленные, старенькие ободранные столы-стулья эпохи царя Гороха, стянутые проволокой… На стене портрет алкоголика, взлетевшего волею случая на президентский трон… Иосиф Павлович вздохнул, поправил прядь волос, лежавшую поперек большой плеши и стряхнув в очередной раз с лацканов мятого серого пиджака перхоть, придвинул к себе коричневую папку с белым квадратом наклеенной бумаги, какая-то фамилия, чья-то судьба… А ведь его приглашали работать в КГБ… юристы и там требуются, как ни странно… Громко отодвинув стул, вышел из кабинета хлопнув дверью Кеша, самый молодой и самый глупый инспектор отдела… А он в ответ — призвание, призвание, сам же думал — Инюрколлегия это вам не КГБ… идиот! чужие деньги прошли мимо… Скоро на пенсию и придется на улице торговать сигаретами, как престарелый тесть, для мафии, а иначе с голоду сдохнешь…

Резко зазвонил внутренний телефон, стоявший на маленькой тумбочке возле двери, близ сидящий Сергей Сергеевич с подобострастием на морде подхватил трубку и пропел своим гнусным голосом — Слушаю!.. И через мгновение небрежно кивнул головою Иосифу Павловичу — тебя мол, старый хрыч…

Иосиф Павлович тяжело поднялся и подошел к телефону.

— Бережков слушает…

— Вот что, Иосиф Павлович, давай-ка срочно ко мне, есть интересное дело. Осилишь — премия в размере двадцати процентов от оклада. Жду.

Голос непосредственного нового начальника, молодого и демократичного Ильи Дмитриевича был оживлен и радостен. Интересно, что это за дело, если начальство вперед премию обещает… Себе, государство сранное, семьдесят лет грабили и теперь продолжают, себе так процент от наследства гребут, а ему двадцать процентов от оклада… Восемь долларов то есть… с центами…

Хмурый коридор с затертой зеленой ковровой дорожкой, пыльными тускло светящими плафонами ламп дневного света и обшарпанными стенами привел Иосифа Павловича в приемную. Секретарша Верочка, как всегда в полупрозрачной блузке, и у дочки такая порнография имеется, улыбнулась и показав ряд ровных зубов — щучка-сучка! кивнула головою на дверь, оббитую черным кожзаменителем — ждет.

— Вызывали, Илья Дмитриевич? -

просунув в щель плешивую голову, поинтересовался Иосиф Павлович. Да-а, кабинетик в два раза больше всего, но начальник один сидит, а их пятеро… Демократы херовы…

— Конечно вызывал, что за привычки — если вызывал, значит проходи. Проходи, садись, Иосиф Павлович, разговор будет хоть и короткий, но важный.

Илья Дмитриевич вгляделся в рыхлое лицо цвета теста, да и структуры похожей, Иосиф Павлович, вот мухомор старый, скоро шестьдесят, а любому молодому сто очков вперед выпишет, нюх у мухомора на бумажки, как у пса… Разглядывай, разглядывай, начальничек, сам сопливый-молодой, молодых сопливых демократов напринимал, а как важное дело, так сразу и про Иосифа Павловича вспомнил, то-то же…