Наталья Нестерова - А в остальном, прекрасная маркиза... Страница 3

— Точнее, какой все-таки «мир»?

Мой папа так просто не отстанет.

— Оба. Оба значения этого слова.

— Неверно! — громко обрадовался папа, и люди за соседними столиками повернули к нам головы.

— Ты хоть тише, — обреченно попросила мама.

— Ошибочка, «двойка»! — выставил папа оценку Елизавете Григорьевне.

— Почему же? — вспыхнула та. — Да, в девятнадцатом веке существовало два написания: «мир» через «i» с точкой и современное. Они действительно отличались по смыслу…

— Теплее, теплее, — кивнул папа, словно они в загадки играли, и Елизавета Григорьевна была близка к правильному ответу.

— Родную мать на растерзанье подсунул! — процедила я Саше.

— И поскольку осталось единственное написание, — продолжила Елизавета Григорьевна, — ваш вопрос не имеет смысла.

— Но Толстой-то как озаглавил? Выпьем за классика!

После того как выпили, мама попыталась сменить тему:

— Не хотите ли, Елизавета Григорьевна, в следующие выходные поехать с нами на дачу? Клубника поспела…

— Толстой отдельно, — папа не давал себя сбить, — клубника отдельно. Ну, филолог?

— В литературоведении эта проблема не освещена, — пошла на попятную Елизавета Григорьевна.

Я, забыв все приличия, схватила папу за галстук, притянула к своему лицу и отчетливо сказала:

— Или ты заткнешься, или я тебе не дочь!

— Почему же, Маша? — неожиданно стала на защиту моего батюшки Елизавета Григорьевна. — Мы обсуждаем интересный литературоведческий вопрос.

А папа понял, что я не шучу. Да и выпил он еще немного, до стадии циклических рассказов и икания еще не хватало пол-литра.

— Маняша, дочка! Я же ничего! Это Толстой написал через «i» с точкой, земной шар, а не отсутствие войны.

— Официант! Официант! — замахала, призывая, мама. — Пожалуйста, побыстрее, чаю, пирожных и…

— Коньяка! — добавил Саша.

Так мой папа впервые за многие застолья получил десерт с коньяком.

Гриша-мерседес

О своем автомобиле Гриша мечтал давно. Точнее — всю жизнь. Пацаном остро завидовал автолюбителям. Правильно спаянное слово — «авто» и «любитель». Не любить машину невозможно. Но в их семье было пятеро детей, даже «Запорожец» купить не светило. Маленький Гриша часто представлял себя водителем: оседлает стул и крутит баранку воображаемой машины. Братья и сестры смеялись: далеко уехал? Но когда Гриша подрос, он на винтики-шпунтики разбирал будильник или со свалки притащенный велосипед, мог собрать, починить, придумать, откуда взять недостающую деталь. Тогда все признали: мастер золотые руки. Он чувствовал металлическую душу механизмов, и они платили ему своей второй жизнью. Мама гордилась: то одна соседка прибежит — пусть Гриша посмотрит мою швейную машинку, то другая попросит — не починит ли Гриша утюг. Конечно, починит и заработает на мороженое. А сосед, имевший «Москвич», получил в лице Гриши незаменимого помощника-слесаря. Гриша днями пропадал в гараже, доводя машину до возможного автомобильного совершенства. Приятели хоть и считали Гришу чудаком, который вместо гульбы в моторах ковыряется, не дразнили. Потому что драться Гриша тоже умел, при необходимости пускал в ход кулаки.

В армии Гриша водил танк. Демобилизовавшись, шофером не стал работать, в железнодорожном депо платили больше. Устроился учеником слесаря, со временем получил высокий разряд. Женился на Маринке, она в диспетчерской трудились. Родилась дочка, через пять лет — сын. Долго не получалось откладывать на заветный автомобиль — квартиру обставь, без холодильника или телевизора не обойдешься. Дети растут как на дрожжах, только успевай покупать одежонку и обувь. Да и прочие семейные траты — все по мелочи, а зарплаты его с Маринкой улетели.

И все-таки к девяносто восьмому году Гриша отложил первую тысячу долларов, которая и сгорела в дефолте. Банк, где хранились кровные, лопнул как мыльный пузырь. Попадись владелец этого банка Грише — убил бы!

Следующие девять лет семья жила в условиях жесточайшей экономии. Марина записывала траты в специальную тетрадочку, Гриша проверял и ругался, если покупки, с его точки зрения, были излишними. Марина припрятывала часть своих премий или зарплат, чтобы купить детям обновки. Ну разве можно девочке и сыну плохо выглядеть? А Гриша считал, что джинсы носятся, пока не истлеют или не станут так коротки, что шорты напоминают. Благо, Гриша отличался полной слепотой в отношении нарядов и не замечал обновок. Он не был жадным. Просто у него была мечта. И мечта стоила больших денег.

В тридцати километрах от их города находилась родная деревня Марины. В молодости она говорила: «В нашей деревне», а теперь: «У нас на даче».

На даче трудились как каторжные, отпусков на море и в санаториях не знали. Зато свои картошка, капуста, свекла, морковь. Солили-мариновали огурцы и помидоры, сушили грибы, капусту квасили бочками. Большое подспорье и экономия денег. Гришина теща, которую он звал Мама Вера и был с ней на «ты», откармливала четырех поросят и держала два десятка кур. Осенью свиней резали — для себя, не продавали. Забивали мясом морозильники в городе и в деревне. Из того, что не влезло, делали тушенку, закатывали в литровые банки. Вкусная получалась, не сравнить с магазинной. Опять-таки — на своем мясе. Когда оно кончалось, резали кур.

Дочка Света ехидничала: у нас закончился свинячий период, наступил птичий. Гриша ей — расклад: если на рынке покупать, то столько-то за килограмм, а у нас, с учетом комбикорма, себестоимость в десять раз ниже. Труд по разведению свиней, птицы, выращиванию овощей, ягод и фруктов не учитывался. Питались бы магазинным, ни копейки не отложили бы. А у них получалось!

Сын Вовка просил компьютер. «Сперва — машина», — был отцовский ответ.

К Гришиной мечте все относились с пониманием, уважали. Братья и сестры, если в долг и просили, то отдавали вовремя. Мама Вера, чье хозяйство процветало, держалась фермершей. Соседки завидовали: их сыновья и зятья либо пьянь, либо лодыри. А Гриша пахал на огороде от зари до зари. По выходным и в отпуске. Не считая основной работы в депо. Мужик что трактор.

Теща Гриши постоянно жаловалась на здоровье. Выгонит самогонку и заявляет: «Это на мои похороны». Умирала она уже лет пятнадцать. Гриша только усмехался: пусть поплачется на свои больные ноги-руки и внутренности. Главное — вкалывает за троих. Самогон — опять-таки экономия, не надо на казенную водку тратиться.

Мечта о личном автомобиле грела Гришу и освещала его жизненную дорогу, так Полярная звезда древним мореплавателям указывала направление пути сквозь штормы и бури. Марина отлично понимала, что семейным согласием обязана будущему автомобилю. В отличие от многих у них своя Полярная звезда, вот и нет больших ссор и скандалов, битья посуды, натурального мордобития, хлопанья дверями, разводов и примирений с неизрасходованным багажом упреков. Гриша не пил по черному, не гулял, не распускал рук. Что еще жене надо?

Автомобиль превратился в своего рода фетиш, идол, которому вслед за главой семейства все поклонялись, чье воцарение ждали как милости небесной.

Гриша мог часами говорить об автомобилях, преимуществах и недостатках разных моделей. У какой движок плохой сборки, у какой жестянка худая, где электрика страдает, где подвеска подводит, кто много бензина жрет — подними Гришу среди ночи — расскажет. Знания он черпал из автомобильных журналов, которых развелось немало. Марина на приобретение периодики не крысилась. В том смысле, что могла бы заявить: «Тратишься на журналы, когда у сына нет осенней куртки». Марина знала: журналы достаются Грише бесплатно — завел знакомство с киоскершей. Марина не ведала, что ради дармовых, списанных журналов Грише пришлось заигрывать с дурнушкой-киоскершей, несколько раз проводить ее до дома, потискать в подъезде, туманно намекать на возможность дальнейших отношений.

Три полки книжного стеллажа плотно затрамбовали Гришины журналы. Он справедливо прослыл авторитетом в области персональных автомобилей. Подсказывал и советовал, в депо многие купили машины раньше него. Без Гришиной экспертной оценки не обходилось. И все, естественно, ждали, что за чудо сам Гриша приобретет.

Он долго, за три года до накопленной суммы, решал: мысленно просчитывал и вслух рассуждал — покупать новый отечественный автомобиль или подержанный импортный. Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. О «за» и «против» мог говорить часами. Победило честолюбие: возьму заграничный.

Представьте сцену: приезжает Гриша на работу или в деревню, которая дача, на импортной тачке! Это ведь совсем другая картина, подкати он на «Жигулях» даже последней модели.

С автомобильной фирмой, маркой, годом выпуска Гриша тоже определился. «Мерседес» — и никаких гвоздей! Не старше десяти лет и с пробегом не более ста тысяч километров. И чтоб не битый. В их городе выбор подержанных автомобилей невелик. Связался с московским дилером: пять процентов от стоимости берет, сволота, да никуда не денешься, придется раскошелиться.