Лана Капризная - Выйти замуж за принца Страница 3

Только румяная кормилица ничего не подумала. Возможно, потому что вообще туго соображала (да, ее и не за те таланты призвали к графскому двору) и поскольку до сих пор находилась под впечатлением от игривого щипка такого благородного и могущественного господина. Сводный молочный брат Золушки родится в следующем году.

– Так как же ее звали? – проскрипел секретарь-гоблин из-за бюро.

– Кого? – с удивлением оторвалась Фея от пышки с медом.

– Золушку! – в ответ удивилось бюро.

– Да какая разница! Кому вообще интересны эти имена, которых у каждого дворянина штук десять: по имени окрестных святых, по фамильным традициям, в честь двоюродной тетушки, которая может оставить щедрое наследство… Имена в этой среде вообще ничего не значат. Куда важнее титул, древность рода и родственные связи. Кроме монархов, само собой. Они засчитывают лишь преданность, воинскую доблесть и умение их развлечь.

– Это все, конечно, ужасно интересно, моя госпожа, – скучающе проскрипел гоблин, – но это не могу же я вашу крестницу половину рукописи называть «она», «первый законный ребенок» и «тогда ее еще не звали Золушкой».

Фея поджала губы, и недовольно уставилось на бюро, которое давненько ее раздражало своими размерами.

Бюро отмалчивалось. Фея вздохнула и наморщила лобик.

– Мари-Роз-Жозефина-Аделаида… Роз-Мари-Магдалена-Антуанетта… Что-то там с розами было… Графиня настояла, чтобы старшую дочь нарекли, как принято у нее в семье называть девочек. Разумеется, граф некоторое время поупирался. Не то, чтобы у него были в наличии какие-то богатые тетушки, которым нужно было польстить, но не мог же он с ходу согласиться с предложением своей высокородной супруги!.. В общем, как-то ее там назвали, но пока мать ее была жива, все обращались к Золушке исключительно «маленькая госпожа» и «молодая графиня».

Фея лучезарно улыбалась, с небрежной грацией застыв у колыбельки. Корсет так туго впивался ей в волшебные бока, что стоять она могла лишь так, неестественно изогнувшись. На провинциальных вассалов это произвело неизгладимое впечатление! Даже старшая придворная дама госпожа де Фриссон, с завистью косилась на нереальную позу волшебницы, неосознанно пытаясь ее скопировать.

«Еще буквально пару минуточек, и я рухну», – прикинула Фея, и чуть пошевелила локтями, подзывая поближе своих дюжих ливрейных лакеев, – «В крайнем случае, подопрут. Рука у них набита. Да и не только рука…».

Ноздри у графини д’Шампольон раздувались, как у взмыленного в бою коня. Граф это отметил автоматически, как бывший рыцарь империи, участвовавший в немалом количестве сражении за честь и славу своего монарха. В том числе и в том, поражение в коем привело к переходу графских владений под сень конкурирующей короны.

– Клелия? Да что за имя такое Клелия?! Старшую дочь урожденной принцессы де ла Рошмарироз не могут звать Клелия! – голос высокородной графини громыхал, один в один, как боевой клич великого императора. Графу об этом в подробностях рассказывал дед, участвовавший в немалом количестве сражений своего суверена и многоразового близкого родственника.

Граф д’Шампольон, немало позабавившись спором с тщеславной супругой, уже готов был отступить. Но как бывалый воин, отступить в полном порядке и с видом хитрой тактики. Поэтому он, не оборачиваясь, небрежно спросил Фею:

– Хм-м… а разве не крестные выбирают имена?

Фея встрепенулась, оцарапав локти о золоченые позументы ливрей лакеев, подпиравших ее и боками, руками и коленями.

– Какое чудесное имя, госпожа графиня! – прощебетала она. – Оно так пойдет вашей прелестной дочери.

И выдержав секундную паузу, Фея с опытом профессиональной крестной отметила, что высокородная мамаша снова яростно раздула ноздри, зато широкая спина графа осталась равнодушной и даже поощряющей.

«Ага!» – смекнула Фея.

– Фамильное имя благородного рода де ла Рошмарироз, – быстро добавила она.

Графиня торжествующе улыбнулась. Граф пожал плечами, как бы говоря: «Хоть розой назови ее…» Лейб-медики у дальней стены расслабились. А вассалы с облегчение выдохнули. Семейная буря застигла всех врасплох.

Справедливо посчитав, что теперь можно приступать к своим непосредственным обязанностям, Фея сделала шаг к новорожденной графине, чуть пошатнулась на онемевших ногах, но натренированные руки лакеев придали ей нужное направлении. Фея затормозила, почти уткнувшись носом в кружева колыбельки.

– Что пожелать тебе, прелестное дитя? – сделав вид, что так все и было задумано, прощебетала она.

– Выгодный брак. Высокородного супруга, – одновременно сказали граф и графиня.

Их дочь лишь угукнула.

«Вот тщеславная семейка!» – пронеслось в голове Феи.

– А как на счет счастливого брака, а? Красоты там, долголетия? – Фея пощекотала кончиком волшебной палочки толстую щечку бессловесного младенца.

Граф и графиня с недоумением переглянулись. Вассалы затаили дыхание, запоминая все в подробностях. Лейб-медики мысленно прибавили еще пару абзацев к своим отчетам.

– Ну, возможно, плодовитость, – неуверенно сказала урожденная принцесса де ла Рошмарироз.

– Да, плодовитость, – поддержал ее супруг.

– Долголетие тоже неплохо, – быстро взглянув на мужа, добавила высокородная графиня.

– Пусть живет долго, – милостиво согласился благородный отец, – наследство будет в целости.

«Ну, просто идеальная пара!» – усмехнулась про себя Фея. – «Чего ж они все время спорят?..»

– Все? – уточнила она, и чуть разогнувшись, искоса взглянула на родителей. – Высокородный брак, плодовитость и долголетие?

Возражений не последовало.

«Ну что ж, мне же в будущем работы меньше» – с удовлетворением отметила Фея. – «Но все же, какая тщеславная семейка…»

– Да будет так! – торжественно провозгласила она и прикоснулась волшебной палочкой к голове младенца.

Волна блестящего гламора – природной магии Фей, прокатилась по парадной спальне графского замка. Все и вся на несколько мгновений стали более привлекательными, чистыми и возвышенными. Даже сам воздух как будто стал свежим, почти хрустальным.

Внезапно сонная девочка открыл глазки, внимательно посмотрела на Фею и ловким жестом ухватилась за волшебную палочку. Фея с любопытством взглянула на свою новую крестницу, и в ней проснулась проказливость – следствие дальнего родства с пикси (что, надо сказать, Феи тщательно скрывают). И на истухании волны гламора она быстро прошептала:

– И выбери, малышка, себе судьбу и мужа по вкусу!

– И никто ничего не услышал? – уточнил секретарь.

Фея рассмеялась перезвоном серебряных колокольчиков, удивительным для такой достойной дамы:

– Да они во все глаза таращились на гламорные блестки! Я могла хоть в полный голос ей пожелать, что мне в голову взбредет, никто не обратил бы внимания… Ах, эти люди так доверчивы, – лукаво покачала головой Фея, – считают, что знатность и богатство защищают их от всего. В том числе от Фей, – и снова будто зазвенели серебряные колокольчики.

Гоблин из-за бюро вторил своей госпоже скрипучим булькающим смехом.

– Но с другой стороны, – Фея благонравно сложила выхоленные руки на животе, – я не желала Золушке ничего такого, чего не возжелала бы любая благородная девица. Высокородный брак – а как же иначе! Девушка из такой семьи не могла согласиться на мезальянс. И даже равный брак – для этого Крестная Фея не требуется… Плодовитость – чудесно! Нужно же кому-то оставить титул и состояние, верно?.. Долголетие – иметь столько бонусов и умереть в расцвете лет? Это непорядок!.. Муж по вкусу? Благородные родители, разумеется, лучше знают, с кем породниться, но жить с этим мужем придется отнюдь не им. Что там еще?.. Ах да, возможность выбрать себе судьбу по вкусу. А вот это – настоящий волшебный подарок!

И Фея опять звеняще рассмеялась. Бюро понимающе отозвалось поскрипыванием и бульканьем.

– Такова моя воля! – топнула ножкой маленькая графиня.

Высокородная графиня раздула ноздри, но сочла за благо промолчать. Весь замок, как и вассальные окрестности, отлично знали строптивый нрав дочери графа д’Шампольона. А сами д’Шампольоны знали это лучше всех, потому что бессильны были что-либо сделать со своим ребенком. Себе потом будет дороже.

Высокородная графиня возлежала на все той же огромной кровати резного черного дерева, внушительно возвышающейся в алькове парадной спальни, откуда и противостояла маленькой наследнице.

В те давние времена спальня и кровать, в частности, были главным женским владением. С высоты ложа благородная госпожа правила своим царством: семьей, прислугой, двором, замком. Не вставая с богато украшенной постели, графиня любезничала с гостями, принимала поклоны вассалов, отчитывала провинившихся, отдавала приказания и воспитывала дочь. Лишь ее благородный супруг, граф д’Шампольон, увиливал от этого подданства. Правду сказать, его уже давненько не видели в парадной спальне. Изредка он проходил где-то неподалеку, и, пользуясь моментом, громовым голосом вояки отдавал приказания или передавал указания, а затем – удалялся по своим мужским и владетельным делам.