Анастасия Гостева - Travel Агнец Страница 3

Мужчина не любит эмоций. Мужчина привык работать с кредитами. С безвозвратными. А Женщина не хочет в кредит. Или кажется, что хочет, а потом оказывается, что с возвратом. И по курсу, который сейчас, а не когда познакомились. И без налогообложения. Или не с возвратом, и не по курсу, но как-нибудь немыслимо, невероятно, прямо здесь — мне завтра рано вставать — завтра воскресенье — это у тебя воскресенье, а у меня переговоры — и тогда она плачет. Она сидит на кухне и плачет, и заливает кухню слезами, и отклеиваются обои, плывут стулья, вода растекается по комнатам и подхватывает Мужчину, спящего на полу, но он ничего не замечает — медитация «плот на реке» — и вода затапливает соседей, просачивается до первого этажа, хлещет из окон, обрушивается на улицу, размывает фундамент, и дом всплывает, снимается с якоря и плывет по улицам в бурлящем потоке, и вот уже все дома в городе плывут и поднимают паруса полотенец и рубашек, сушащихся на балконах, и машины, и кошки, и собаки, и киоски, и общественный транспорт, и граждане на надувных матрасах барахтаются в волнах, и голуби превращаются в чаек и пикируют на айсберги помоек, и господа братки вызывают по радиотелефонам моторные лодки, и дети радуются, что им не надо идти (плыть?) в детские сады и школы, и из ресторанов выплывают официанты и продают блюда китайской и индийской кухни в три раза дороже, чем обычно, «business is business», и налетает норд-ост, пронизывает до костей и срывает листья с островков из верхушек деревьев, и крокодилы из зоопарка рассекают волны под крики ворон, обезьян, вылавливающих бананы из проплывающих мимо овощных палаток, и экстренное обращение президента, передаваемое с вертолетов, а вода разливается по всей стране и заливает соседние суверенные государства, и членов НАТО в том числе, и японцы судорожно всхлипывают, наблюдая, как исчезают под водой Курилы, а Мужчина все спит, а Женщина плачет, и начинается Потоп. А Бог об этом ничего не знал и поэтому не успел никого выбрать и предупредить. И человечество гибнет. И всякия твари, насекомыя, произведения искусства, достижения науки и техники, а космонавты на бортах орбитальных станций впадают в кому, и наступает конец тьмы. Раньше времени…

— Я могу сдать тебе одну комнату. — За сколько? — За бесплатно. — Значит, мы будем жить вместе? — Нет, мы будем каждый жить в своей комнате. А встречаться будем по выходным. Как обычно. — А если мы на кухне столкнемся, то сделаем вид, что незнакомы, или вообще не заметим друг друга? — Не заметим. — А если в ванной или в туалете — тоже не заметим? — Нет. — А если я по будням буду мужчин приводить, то ты что сделаешь? — А по будням все свободны. Я по будням в офисе ночую. — Тогда мне нужно в комнату телефон провести. Чтобы ты мог позвонить и сказать, когда мы встретимся. — Я тебе буду записку писать. Телефон — это дорого. — А записка — это долго. Потому что я буду жить на другом конце квартиры, на другом конце города, на другом конце страны, на другом конце планеты, и ты не будешь успевать довезти ее до меня, и у нас будут разные часовые пояса, и я буду жить в тропиках, а ты — в тундре, потому что по будням я хочу с неграми, а ты вообще ничего не хочешь, даже по выходным, и у меня будет светить солнце, и туземцы будут бить в барабаны и курить каннабис, или ночью будут звезды, все небо в звездах, а у тебя — только лампы дневного света и секретарша, которая бьет по клавишам компьютера, хотя нет, я вру, что ты ничего не хочешь, ты хочешь к своим дурацким лошадям, ты скоро будешь по выходным ночевать на конюшне, ты хочешь, чтобы я была как временная татуировка — экзотика ненадолго, а я Хочу, чтобы ты был всегда, и я не буду… — У планеты нет другого конца. Надо будет — встретимся…

И Мужчина занимается делами и все забывает. А Женщина все помнит. Потому что вернулось время и приволокло за собой капризничающую и обиженную память, и последняя мстит теперь за свое насильственное возвращение и замечает даже мелочи, даже полунамеки, жесты, и постоянно напоминает всякую ерунду в самые неподходящие моменты: на улице, ночью, в гостях, и хочется говорить, заговаривать ее, заглушать безмолвные напоминания звуками, какими угодно. «Господи, силою Твоего сияния сохрани и огради нас от всякого зла, колдовства, волшебства, чародейства и лукавых человек. Да не возмогут они причинить нам никоего зла. Кто думал и делал, верни их в преисподнюю…» Но где находится преисподняя? Все так перепуталось. «По Голгофе бродит Будда и кричит: Аллах акбар!» Харон торгует дхармой. — Почем дхарма? — 100 тысяч драхм. — Б долларах возьмешь?

Я буду делать ничего. Я буду исповедовать у-вэй. Ты уезжаешь в командировку, а я не спрошу куда, не спрошу насколько, не спрошу зачем, и я не буду посягать на твою, гада такого, свободу, и ждать тебя не буду, и думать о тебе, и скучать — соответственно, и вообще ничего не буду с тобой, из-за тебя, без тебя, по тебе, на тебе, в тебе, или буду, но не с тобой — но будет ли это у-вэй? И если у-вэй — активное неделание, а у нас с тобой и так одно только активное «не», то не будет ли правильнее делать — все. Не будет ли правильнее ждать, скучать, страдать, посягать, спрашивать, требовать и довести все это до крайности, до абсурда, до катарсиса. Не будет ли правильнее звонить тебе на работу каждые полчаса, и оставлять сообщения на автоответчике каждый час, и писать тебе письма, и слать бандероли, телеграммы, факсы, и однажды совершенно естественным образом, то есть абсолютно ненароком — послать тебя. По факту. Fuck off. И не заметить этого. И успокоиться. И расслабиться. И получить удовольствие. Без тебя.

Сколько раз это уже было — ожидание звонка, испорченные выходные, я же просила не занимать телефон, как сделать так, чтобы дать понять, но так, чтобы он не понял, что это было сделано для того, чтобы дать понять, а понял то, что давали, эта устаревшая модель атома — протон, электрон, нейтрон в виде телефона. — Видишь, мужчина и женщина сели на землю друг напротив друга, а ребенка посадили посередине. Б такой системе энергия циркулирует по «восьмерке» и образуется замкнутый цикл. Можно всю ночь сохранять тепло. — Но у нас нет ребенка. У нас есть телефон. Р1 «восьмерка» превращается в символ бесконечности, и Мужчина оказывается в «минус» бесконечности, а Женщина — в «плюс», а телефон — посередине, и все тепло проваливается в него, как в черную дыру, и тепла — ноль. Абсолютный ноль. Минус 273 °C. Умри все живое. Раньше всегда можно было поговорить и договориться. А теперь говорить не о чем. — Что это за учебник? — «Электродинамика». — А вот эти конусы на рисунке? — Это пространство событий. Вот это — конус абсолютного прошлого, а это — абсолютного будущего. Между этими событиями не может быть причинно-следственной связи.

И ты для меня — абсолютное будущее. Потому что в настоящем нас абсолютно никогда нет вместе, а в будущем — может быть. И все силы уходят на то, чтобы попасть в это будущее и придумать, что сделать, что сказать, что изменить. А я для тебя — абсолютное «некогда». Некогда встретиться, некогда поговорить, некогда заняться любовью. И физика умалчивает, что делать с подобным пространством, какие преобразования применить, чем (кем?) пренебречь, что к чему приравнять, какие законы вспомнить, и не существует математического аппарата для описания подобных взаимодействий. Наука бессильна. К черту такую науку. Это лженаука. Банзай!

Но если так, то Женщине нужно учиться плавать и задерживать дыхание. Чтобы нырнуть внутрь себя и найти, где начинается Мужчина. И поднырнуть под него, и выпихнуть его из себя. Но сколько она ни ныряет, все глубже и глубже, туда, где уже совсем ничего нет, даже подсознания, даже подподсознания, даже архетипов нет и бессознания (мы все имеем то бессознательное, которым облагодетельствовал нас господин Юнг), даже ее уже почти нет, даже там есть Мужчина. Вернее, не он сам, а энергия его клана. И ее клан это все очень привлекает и развлекает, он не хочет упустить возможность присвоить себе чужую энергию, на то он и самурайский, и оказывается, что Мужчина и Женщина насажены на эти клановые энергии, как цыплята на вертел, и тема распятия становится очень актуальной: по горизонтали — семь букв, первая «ч», предпоследняя «е», разумное млекопитающее, не имеющее встроенных видовых программ; по вертикали — клан, канал, вектор развития, Дао, Дух Святой, проградиентная шизофрения (нужное подчеркнуть). И с этим надо смириться. Как смиряется раковина с попавшей в нее песчинкой. И между створок вырастает жемчужина. И когда у Женщины вырастет жемчужина, она назовет ее Теофания. В честь папы. Но не своего папы, и не папы ее папы, и даже не папы папы ее папы, а в честь нашего общего папы. Который один за всех, а мы все каждый сам за себя. И Он с этим тоже смирился. И ей уже можно будет иметь имя, потому что она не будет дочерью самурая, а будет кем-то совсем другим, это будет другое качество. И она не будет полукровкой, а будет с рождения целостной и настоящей. Но это будет в абсолютном никогда.