Александр Снегирев - Сделано в Америке Страница 3

Стоит тяжелая, сухая жара. Мы засыпаем, убаюканные скоростью и ободряющими новостями. Спать в машине все же лучше, чем на скамейке, когда влажный холод пробирается под одежду. В середине пути полицейские почему-то проверяют проезжающие автомобили. Паа начинает суетливо прятать траву поглубже, Пэт (рулевой) проветривает кабину, мы с Юханом беспокойно переглядываемся. По штатовским законам, если в тачке находят наркоту, отвечают все пассажиры. Полицейский заглядывает в окно, встречает наши глупые улыбки и отпускает нас.

На место мы приезжаем около полудня. Паа выдает нам десятку на жратву, и мы с аппетитом уплетаем какое-то месиво, купленное в отделе готовых блюд в местном супермаркете. Поев, мы едем на объект.

Перед нами открывается широкая насыпь от горизонта до горизонта. Насыпь прервана мостом, возле моста свалены длинные вермишелины арматуры и еще какие-то железяки зеленого цвета. Нам выдают каски, защитные очки, перчатки и боты со стальными носами, чтобы педикюр не испортить. Мы принимаемся вкалывать.

Раньше я слышал, что профессия строителя – самая тяжелая на свете, теперь я удостоверился в этом лично. Железо оказалось невероятно тяжелым, пальцы сами разжимались, спина не гнулась, а в глазах темнело. Возможно, причиной моего быстрого изнеможения стала предыдущая усталость, только вымотался я ужасно. К концу первого рабочего дня мы подумали было свалить к чертовой матери, но пересилили себя и решили доработать до конца.

Наш трудовой подвиг продолжался четыре дня, как и обещал Паа. Мы работали с шести до одиннадцати утра, до наступления нестерпимой жары, а после еще вечером по три-четыре часа. Вечером мы в отключке выпивали по несколько бутылок пива и валились спать.

Пэт и смуглый бритый приглашали нас к шлюхам. Я говорю «шлюхи» не потому, что не уважаю женщин, продающих себя, а потому, что Пэт звал нас именно к шлюхам, а к шлюхам в тот вечер не хотелось. «Пуси, хэнд массаж, боди массаж и все остальное», – сулил Пэт, но мы не пошли.

Возле строящейся магистрали стоял старый дом, явно принадлежавший небогатым людям. Он похож на дачные домики, которых множество в России на участках по шесть соток. Когда-то этот домик был новым и находился в тихом лесу у узкой асфальтовой дорожки. Теперь по тихим лесам безжалостно прополз черный червяк автомагистрали и прошлого уже не вернуть.

Паа постоянно курил траву и спал в тени, под мостом. Это закончилось тем, что мы уложили сотню-другую металлических прутьев не так. Пэт истошно завопил и бросился за Паа. Старый строитель-наркоман очнулся, долго все промерял, пыхтел и в итоге решил, что все надо переделывать. Мы принялись расковыривать сложенную арматуру. От усталости я чередовал руки: орудовал то правой, то левой. Паа смотрел на меня какое-то время, а после проскрипел: «Всегда используй обе руки, мэн, так удобнее». Паа ушел, а я подумал, что всегда работаю в полсилы. Во всем, что я делал до этого, была некая половинчатость. Через старого наркомана на меня снизошла небесная истина. Если меня гложет лень, я говорю себе: «Используй обе руки, мэн, используй обе руки».

Но вот последний день нашей работы подошел к концу, и Паа заявил, что денег у него нет. Он не хочет нас обманывать, упаси Боже, но в результате определенных обстоятельств (их я так и не понял) деньги должен был привезти сын Паа, а он их не привез. Но Паа не отказывался от своих обязательств, он предложил нам ехать к нему домой, то есть обратно в Северную Каролину.

К тому времени мы нашли работу поблизости от строящейся автомагистрали, в городе Вильямсбурге, в мотеле. На следующий день следовало приступать. Упустить эту работу было бы огромной глупостью. Хотя бы один из нас должен был выйти завтра на вахту. Юхан моментально принял решение. Он решил ехать за баблом один, а меня оставил на месте дожидаться работодателя.

Один

Я остался в гостинице, оплатив номер последними деньгами. Меня охватило смятение. Лежа на кровати в номере, я перечислял все ошибки, которые мы допустили в путешествии. Первая ошибка заключалась в том, что мы садились в машины к неизвестным людям. Нам мог бы попасться маньяк, мне даже кажется, что один субтильный джентльмен из тех, что нас подвозил, таковым являлся. Он смотрел на меня в упор и сразу предложил перейти на «ты». Еще чуть-чуть, и он бы положил мне ладонь на колено. С такими не успеешь оглянуться, как останешься без головы запакованным в полиэтиленовый пакет на дне канализационного люка. К счастью, джентльмен вез нас недолго, наверное, моя неразговорчивость его не возбуждала.

Следующей ошибкой была ночевка в доме мисс Эн. К счастью, эта мисс бальзаковского возраста оказалась просто гостеприимной дамой, а будь она сумасшедшим трансвеститом-людоедом, что тогда? Но Небеса оберегли нас.

Третьей ошибкой была наша поездка в машине, набитой наркотиками. Если бы тот полицейский не оказался разгильдяем, сидели бы мы ближайшее десятилетие за решеткой, но Провиденью было угодно снова отвести от нас беду. И все же неприятности настигли нас там, где мы их совсем не ждали. У Паа не было денег, и нам пришлось разделиться. Это была самая страшная ошибка из всех возможных. То, что могло последовать за этим, виделось мне в самом мрачном свете.

Я давал мужское обещание подруге Юхана найти ее любимого во что бы то ни стало. Я видел себя ищущим пропавшего Юхана по бескрайним просторам Америки. Я мысленно бродил по прерии и умирал от жажды. Я опрашивал свидетелей и очевидцев. Я вершил страшную месть. Мне было страшно. Напившись из-под крана, я погрузился в тревожный сон.

Поутру, набив живот бесплатными кексами, я принялся ждать. Вскоре меня забрал крепкий господин на огромном пикапе. Господин оказался хозяином мотеля «Томас Джеферсон Инн». Он отвез меня в мотель.

Весь день я следовал за уборщицей, которая вводила меня в курс сложной технологии помыва унитазов и смены постельного белья. В перерывах я тоскливо смотрел вдаль и постоянно спрашивал, который час. Я дико нервничал по поводу Юхана, и хозяева решили, что я гомосексуалист.

Юхан прибыл к вечеру и сразу застрял в моих сентиментальных, но крепких объятиях. Эти объятия окончательно уверили местных в нашей с Юханом противоестественной связи. А если учесть то, что я скакал от радости, а Юхан вел себя холодно и сдержанно, то все сразу точно определили, как в нашем союзе разделены обязанности.

Мы выпили пивка, и Юхан рассказал мне про то, как они на бешенной скорости долетели до городка Паа. Оказалось, что этот городок населен одними реднеками, по нашему – скинами. Юхана проинструктировали: не надо показывать, что он иностранец. В крайнем случае Юхан должен был говорить, что его мать австралийка, а отца он не помнит. Дома Паа снял очки и оказался индейцем. Комнаты переполнялись книгами и всякими древностями. Жена Паа уехала на курорт, а чековую книжку заперла в багажнике своего розового «Кадиллака». Паа взламывал замок ломиком, но замок выдержал. Потом Паа влез в салон и проник в багажник через заднее сидение. После Юхан ночевал у Паа дома.

Ночью младший сын Паа ломился внутрь с криками: «Факин нигер ин май хаус, Паа!» Выкрикивая слово «нигер», сын Паа имел ввиду Юхана. Для реднеков все иностранцы нигеры. А нигером быть не всегда хорошо. Услышав угрожающие вопли, Юхан в темноте нащупал сначала увесистую пепельницу, а потом канделябр. Применить эти орудия ему не пришлось: Паа успокоил своего отпрыска. Утром отправились в банк, Паа подделал подпись жены и выписал Юхану чек. После он купил ему билет на автобус до Вильямсбурга и отправился домой.

Таким образом началась наша очередная жизнь в Америке.

Город Вильямсбург и обитатели «Томас Джефферсон Инн»

Город Вильямсбург – это первая столица независимой Америки. Тут повсюду напоминания о героическом прошлом, а на улицах расставлены памятники Вашингтону и Джефферсону. Мы с Юханом работаем в мотеле, называемся – хаускиперами. Мы убираем комнаты. Когда у нас есть свободное время, мы предпринимаем пешие прогулки.

В городе встречаются гримасничающие дети-дебилы. Их привезли сюда на экскурсию показать место, где зарождалась великая Америка. Дети-дебилы делают ужасные лица, закатывают глаза и пускают изо рта пену. Сопровождающие их пенсионерки елейно улыбаются. Мы идем мимо и с трудом сдерживаем смех. Открыто смеяться над детьми-дебилами в Америке не принято. Отойдя на безопасное расстояние, мы вволю хохочем. У нас молодые черствые сердца.

Мы убираем комнаты в мотеле у дороги. В свободное время нам нравится гулять. Юхан идет походкой молодого гангстера, полного амбиций и помыслов. Я шагаю чуть позади разболтанным шагом юного повесы без определенных жизненных ориентиров. Вдоль автомобильной дороги лежат трупики задавленных енотов. Они находятся на разных стадиях разложения, и мы регулярно, с интересом наблюдаем за их эволюцией. Например, «тот» вчера был свеженький, а сегодня уже полон белых червей. А «этот» еще пару дней назад был жирный, а теперь сдулся, как мяч.