Ирина Майорова - Про людей и звездей Страница 3

– Ты эти свои детские отмазки брось! – повысил голос Габаритов. – Я не из продмага сюда пришел, чтоб вы тут мне лапшу на уши вешали! Асеева, ты понимаешь, что читатели после таких вот твоих проколов нам верить перестают? Что газету «сплетницей», «помойкой» называют?! Давай, организуй интервью с Баксовым и чтоб фотографы снимок сделали, где ты с ним на диване в его квартире сидишь, чай на кухне пьешь. Пусть читатели видят: ты с ним вась-вась и вся информация у «Бытия» – от самих звезд.

– В квартире не получится, – мигом взяла деловой тон Уля. – Лианка никого из журналистов в дом приводить не разрешает.

– Ну так пока она в роддоме, пусть он тебя и приведет.

– Нет, Алиджан Абдуллаевич, Толя не осмелится. Лианка потом в газете увидит, прочитает – такую головомойку ему устроит!

– Ну ладно, пусть не в его квартире, а где-нибудь еще. Попроси свою подружку Пепиту, пусть она вас обоих к себе в гости пригласит. В общем, делай, что хочешь, только чтоб в среду интервью с Баксовым было. Ты ж обожаешь, когда твои фотки в газету ставят. Вот собой и налюбуешься. Кто сегодня обозревает? Ты, Гена? Давай.

Уля тихонько выпустила из легких воздух. Пронесло. Пробралась к своему стулу, который занял какой-то наглый практикантишка из отдела спорта, вздернула брови, взмахнула ладошкой: «Брысь, шантрапа!» – и, брезгливо стряхнув с сиденья невидимые пылинки, усадила на обтянутую серой тканью поверхность свой треугольный зад.

Летучка прошла скучно. «Великий миротворец», боясь кого-нибудь обидеть, о явных ляпах и проколах говорил вскользь, за удачи и вставленные конкурентам фитили товарищей тоже особо не хвалил. Чтобы не слишком-то выпячивались на его, мэтра, фоне.

К середине тягомотного обзора Уля окончательно пришла в себя и уже предвкушала, какой фурор вызовет предложенная ею на планерке тема. Жену Баксова ее отдел, конечно, прохлопал. Но ничего, она сегодня таких подробностей – сколько схватки длились, на какой по счету потуге ребенок вышел, какого цвета кружавчики на чепчике у мальчонки – наковыряет, что «Истина» уписается от зависти.

«Какая все-таки Баксов сволочь! – подумала Уля и едва не вскрикнула от боли: в бессильной злобе руки самопроизвольно сжались в кулаки и длинные острые ногти впились в нежную кожу ладоней. – Отомстил-таки, сука, за ту заметку о бесплодии полугодовой давности! Может, даже сам «Истине» информацию о рождении сына слил. А ведь клялся, что обиды на «Бытие» не держит, а с «лучшей светской хроникершей» Улей Асеевой готов взаимовыгодно сотрудничать и дружить до гроба!»

Кто ж ей про то, что Баксов зачастил к урологу, на ушко-то нашептал? Федя Хиткоров? Ну да, он! Съехидничал еще: мол, по белокурому «российскому соловью» пятьдесят процентов отечественного бабья в возрасте за тридцать сохнет (вторая половина, понятное дело, по нему – Феде Хиткорову), а он даже законной жене одного-единственного ребенка сделать не может.

Уля тогда осторожно поспрошала в светской тусовке: дескать, чего это Баксовы с потомством не торопятся? Ее просветили: Лианка вся исстрадалась, что никак забеременеть не может, хотя у нее по женской части все в порядке, следовательно, дело в Толике. Самому Баксову Уля звонить не стала – знала, как он отреагирует: начнет умолять ничего не писать, грозить прекращением всяких отношений и бойкотом со стороны всей светской тусовки. Ну, скажем, последнего Уля не боялась: в змеюшнике под названием шоу-бизнес каждый печется исключительно о себе, а опубликованная про коллегу по эстрадным подмосткам бяка – так только в радость.

Публикация о бесплодии Баксова вышла под одним из общередакционных псевдонимов: «Андрей Сергеев» или «Сергей Андреев» – сейчас Уля уже точно не помнила. Ими пользовались в том случае, если герой скандальной заметки реально мог накатать не только гражданский иск об оскорблении чести и достоинства, но и заявление о возбуждении уголовного дела по статье «Клевета». А с общередакционным псевдонимом пострадавшего (а также дознавателя со следователем) ждал полный облом. Выяснить, кому именно принадлежит авторство того или иного содержащего «факт клеветы» предложения, в чьем мозгу родился «уголовный» заголовок, не представлялось никакой возможности. Техника «отмазки» в «Бытие» была доведена до совершенства. Опрошенные по одному члены коллектива на чистом глазу клялись, что заметка родилась на общем собрании творческой части редакции, а кто именно из сорока с лишним человек заявил скандальную тему и уж тем более кто надиктовал секретарше легшие в основу заявления «крамольные фразы» – извините, не помню, а брать грех на душу, делясь предположениями, – не стану. А если нет конкретного фигуранта – то нет и уголовного дела.

Поначалу Габаритов противился тому, чтоб заметка вышла за подписью Сергея Андреева (или Андрея Сергеева). Дескать, нечего дискредитировать псевдоним, который обычно ставится под суперскандалами из области политики и экономики, появлением под заметкой про мужскую несостоятельность какого-то эстрадного фигляришки. Но Уля настояла – и шеф сдался. Потом при встрече с Баксовым Уля мамой клялась, что не имеет к публикации никакого отношения и что вообще в момент подготовки заметки ее в редакции не было. Поверил ли «главный соловей России» Асеевой – вопрос, но свинью «Бытию» подложить не преминул…

Сегодня Уля в первую очередь, конечно, самому Толику позвонит. Наедет на него слегка, что сразу не сообщил, соврет, что Габаритов сильно разгневался и велел «срочно на Баксова компромат искать». На многих звездей такой прием действовал безотказно – они тут же начинали предлагать свои способы умиротворения Улиного шефа или принимались умолять Асееву: «Ну придумай какой-нибудь скандал, новость сенсационную! Я подтвержу, что все так и было!»

Итак, жену Баксова они отработают на двести процентов, но на первую полосу, безусловно, вынесут то, о чем вчера Уля договорилась с Антоном Махаловым в «Кристалле». А Дуговская со своими заметульками про маньяков и отомстившего хозяйке за кастрацию кота умоется. Уля распрямила спину и вытянула шею, демонстрируя тем самым, что ее роскошное тело порядком притомилось пребывать в одной позе, а сама – шмыг глазами в открытый блокнотик Дуговской. Листочек исписан сверху донизу, но буковки все одинаковые по размеру, а циферки 1, 2, 3 и так далее не обведены. Никаких знаков восклицания, никаких подчеркиваний. Значит, «бомбы» у отдела происшествий нет. Ну и славненько! Вот и реабилитируемся.

Римма перехватила Улин взгляд и ухмыльнулась.

«Чего лыбишься, змеюка подколодная, – подумала светская хроникерша. – Сейчас за отсутствие нормальной темы шеф поимеет тебя по полной программе. Посмотрим, как ты тогда веселиться будешь!»

– Так, обзор закончен, все работать, зав­отделами остаются на планерку! – скомандовал Габаритов. – Мне тут с вами рассиживаться сегодня некогда. Меня в мэрии ждут. Так что давайте быстро. Каждый отдел называет «бомбу», обсуждаем заголовок – и я поеду, а чем полосы забить, сами разберетесь. Римма, давай с тебя начнем.

– У нас опять эксклюзив, Алиджан Абдуллаевич, – со всей возможной скромностью оповестила шефа и всех присутствующих глава отдела происшествий.

Уля вздрогнула. Вот змея так змея! Выходит, нарочно в своем блокнотике ничего не подчеркнула и напоказ страничку с темами выставила. И ухмылялась, когда Улька зырила на листочек, не зря. Специально, гадюка помойная, так сделала, чтоб Ульке посильнее нагадить. Сейчас, дескать, ты, подружка, успокоишься, что у меня ничего нет, а я тебе – бамс! – и вставлю по самое некуда.

Выдержав небольшую паузу, Дуговская продолжила:

– Настоящая «бомба». На Симу Ротяну совершено покушение.

– Да ты что?! – по-простецки ахнул Габаритов. Его глаза плотоядно блеснули. – Ранена? В реанимации?

– Жива-здорова, – разочарованно вздохнула Римма. И, словно оправдываясь, что не может преподнести шефу бездыханное тело популярной певицы на оцинкованном прозекторском столе, заспешила выложить информацию: – В Рязани, в цирк, где она выступала, позвонила какая-то женщина, сказала, что в здании заложена взрывчатка. Начало концерта отложили, все прочесали с собаками, ничего не нашли…

– Ну и какая это «бомба»? – недовольно оборвал Дуговскую Габаритов. – Маленькую заметку сделаешь.

– Маленькую?! – ошалела Римма. – Про Ротяну – и маленькую? Вон светская хроника любую хрень про звезд сует, а как только мы чего-нибудь нароем… Эта тетка везде за Ротяну мотается, по всем гастролям, и все время пытается к ней в гримерку ворваться. Говорит: «Минуточку с Симой поговорить хочу», а кто знает, что у нее, у сумасшедшей, в самом деле на уме? Тут такого накрутить можно!

– Еще одна крутильщица-мотальщица нашлась!!! – заорал Габаритов. – Я сколько раз говорил, что накручивать в этой редакции могу только я! Ваше дело добывать информацию, а я уж сам как-нибудь решу, как ее в газете подать!