Анна Лупан - Записки дурнушки Страница 3

Толя недовольно покрутил носом и обиженный ушел: нету спичек, прикурить надо.

— Рассердился, — определил Игорь.

Я пожала плечами:

— Не велика потеря.

Игорь другого мнения:

— Зря ощетинилась. Он неплохой парень. Язык, правда, скверный, но не всегда. Иногда мне кажется, он притворяется, бравирует.

Что мои уши слышат: Игорь защищает Толю! Поразительно. Неужели всерьез? Вои тебе и на. Но молчу. Недоставало поругаться с Игорем из-за такого жучка, как Толя.

Игорь мне нравится, несмотря на очки. Симпатичный парень. Он напоминает котенка с забавной мордочкой в очках, если вообразить, что котенок умеет писать стихи. Наши девушки подсмеиваются над ним, прозвали сыном муз. Как и все остальные парни, он влюблен в Лилиану, однако цену себе не знает и держится на почтительном расстоянии. Втайне вздыхает. Но мы-то все знаем. Для Лилианы Игорь — резерв. Она его держит возле себя на всякий случай. Он у нее на побегушках, готовит за нее задания, делает небольшие одолжения. Вообще Лилиана любит, чтобы перед ней все были на задних лапках. Водит парней вокруг пальца. А Игорь доволен своей ролью и не претендует на большее. Как я уже говорила, девчата беззлобно подсмеиваются над ним; так он выбрал своим духовником меня. Мне он читает стихи, посвященные Лилиане, со мной восхищается ее красотой. Часами иногда болтаем о Лилиане. Когда у тебя нет других перспектив, и эта хороша. А мне вдвойне приятно это — я и Лилиану люблю, говорить о ней — удовольствие, с другой стороны, все же общаюсь с парнем, причем симпатичным и не глупым. Не успел Толя отойти от нас, Игорь спросил:

— Почему одна? Где Лилиана?

Предъявляет претензии, будто я повенчана с Лилианой. Раздраженно отвечаю:

— Захотелось зеленого луку, пошла на базар.

Кажется, влипла, Игорю ничего не стоит разоблачить меня. Ведь мама Лилианы работает в студенческой столовой, где может не оказаться деликатесов, но лук-то есть всегда. Так что Лилиане нет нужды бежать на базар за луком. Но Игорь витает в иных сферах, он, может, даже не услышал моего ответа. Для него радость упомянуть слово «Лилиана». Он и повторяет это имя, как заклинание, как ворожбу.

— Лилиана не может сидеть на месте, бежит, как лань, Если же чего захочет Лилиана, непременно добьется. Какая она легкая и быстрая! Почему ты не сделаешь такую прическу, как у Лилианы?

Мне только такой стрижки не хватало. Я бы походила на воробья, которого вырвали из лап коршуна. Подожди, да это же намек! Что он этим хочет сказать? Дескать, я выглядела бы сносно, лишь обладая прической, напоминающей стрижку Лилианы? Ну, знаете! И этот начинает задирать нос. Ничего, я могу и щелкнуть по нему. Отвечаю с вызовом:

— Мне и так неплохо.

Игорь краснеет и что-то бормочет под нос, потом предлагает послушать его новое стихотворение. Надоело слушать стихи, посвященные другим. Я ему прямо так и сказала, откуда только храбрости взяла. Игорь совсем смешался. Нет, он и не думал мне читать собственные вирши, ему пришло в голову показать стихи другого автора. Просто эти строки ему нравятся. Чтобы совсем не поссориться, соглашаюсь выслушать. Стихи, разумеется, лучше воспринимаются, когда сидишь где-нибудь в тени деревьев на скамеечке. Чтобы никто не помешал, мы удалились подальше в заросли. Я присела на край ветхой скамейки, а он, растирая в пальцах лепесточки сирени, вполголоса начал:

Листва зеленая, неспелаяУже бушует по весне.Мечта моя лазурно-белая,Тебя я слышу в тишине…

Чепуха. Туманная выспренняя меланхолическая галиматья. Губы у Игоря потрескались, как кожура спелой дыни. После каждой строфы он языком увлажняет их, однако спустя минуту они опять сухи. Надо намазать вазелином. Хотела подсказать, да неловко в такую минуту, ко гда человек декламирует стихи. Еще возомнит, что о нем забочусь. Мне-то его губы, как говорится, до лампочки. Пусть Лилиана печалится. Чистосердечно говорю ему, что стишок не нравится. Те, что читал в прошлый раз, были гораздо лучше.

— То я читал свои, а это известного поэта Баковия.

Лицо Игоря приняло цвет спелого бурака. Что это еще за Баковия? Неужели я ударила лицом в грязь — показала свое невежество? Учишься, учишься, а прорех в образовании не сосчитать. Счастье еще, что Игорь не из тех, кто любит позубоскалить по любому поводу. Он, не обратив внимания на мое невежество, перешел на другое стихотворение:

Я иду за милой следомВ темной чаще, в глухомани.Чуть, приближусь к ненаглядной —Прерывается дыханье.

Ну, это другое дело, это я понимаю, эти стихи как стихи. Эминеску, что вы хотите! Уж не настолько я темная, чтобы не отличить Эминеску от Игоря. Игорь обрадовался, что я угадала, чьи стихи, будто выиграл по лотерейному билету автомашину «Волга». За это в награду он читает еще, потом еще, потом еще — целый час стихов. Такой уж Игорь — когда на него находит дурман, то никого не щадит, ни себя, ни слушателей. Стихи, конечно, прекрасные, но сколько можно! Я сидела неподвижно, слушая его, и у меня онемели руки и ноги. Лучше бы погуляла по парку или сходила в кино. Осторожно намекаю:

— Не знаешь, что сегодня в кино?

Думаете, услышал? Как бы не так. Провел языком по высохшим губам, и вновь шпарит — Пушкин, Эминеску, Лермонтов… Как только в голове умещается такое количество стихов?! Вместительная голова, хоть и небольшая. Вот только очки — досада. Поэту в очках как-то не личит. Никак не идут очки поэту. Ученому — да. Ученого они даже облагораживают, делают более значительным. Любопытно, как целуется человек, который носит очки? Мешают, наверно. А ведь если Игоря не остановить, он до завтра будет тарахтеть. Чего лукавить, говорю прямо, что хочу погулять. Игорь сперва удивился, потом взглянул так, будто я его в чем-то обманула.

— Ну ладно, послушай еще одно, и все, — и, не дожидаясь моего согласия, начинает еще одно стихотворение.

Но тут я увидела: к нам направляются Алиса и Мариора, а с ними Мирча с иняза. Слава аллаху, повезло!

— Усовершенствуетесь?! — кричит Алиса издалека.

Они хохочут, у них прекрасное настроение. Все румяные, глаза сверкают, счастливые. Перебивая друг друга, мои подружки рассказывают, как они учились грести на лодке, а потом качались на качелях. За счет Мирчи, конечно. Мне завидно, отчего я, дура, не пошла с ними. Мирча — человек сдержанный, неразговорчивый, всегда согласно улыбается. Не хочет показаться развязным и легкомысленным. Президент что надо. В прошлом году его избрали президентом студенческого интернационального клуба. Впрочем, с этим клубом просто комедия — президент есть, а клуба нету, существует лишь на бумаге. Но Мирча относится к своему столь высокому званию с должным пиететом, всерьез. Даже усы для солидности отрастил. И волосы отпустил, как у девчонки. Как говорят, мамалыга покрывается коркой. Интересно, что он ищет у историков? Кажется, приглянулась ему наша Мариора. А может, хочет завлечь в свой несуществующий клуб? Мариора сделала бы честь любому учреждению такого типа. Она умна, смышлена, а сегодня еще возбуждена — на себя не похожа. Ведь обычно она молчалива, отличается лишь старательностью. Алиса отводит меня в сторонку и, умирая со смеху, многозначительно кивает в сторону новоявленного влюбленного. Я не ошиблась в своих догадках, однако делаю вид, что ничего не понимаю. Алиса поворачивает мою голову в сторону Мирчи с Мариорой, мол, неужели не ясно? Ладно, не буду мучить ее, ясно. Алиса усмехается. Она с коварной ухмылкой подходит к ним, нагибается к подолу Мариоры, снимает, может быть, и не существующую, нитку и небрежно говорит:

— У тебя к платью прилипла нитка, есть примета: скоро замуж выйдешь.

Ну и чертовка эта Алиса!

— Голодной курице просо снится, — парирует Мариора.

Ребята не обращают внимания на их пикировку, обсуждают что-то в сторонке. Кажется, толкуют о роли поэзии в интернациональном воспитании студенчества.

Вижу, что Мариора и Алиса прямо-таки умирают с голоду. Я, как бы между прочим, говорю, что приезжал ко мне отец… Через минуту все ринулись к нам в комнату, чтобы расправиться с отцовскими гостинцами. Свежая сладкая овечья брынза, зеленый чеснок, жареный молодой ягненок — все это испарилось в мгновение ока, словно и не бывало. В пиршестве, конечно, приняли участив Мирча и Игорь. Будь благословен, отец, что потрудился заехать сегодня ко мне!

Когда чуть насытились, вспомнили о Лилиане. Поздно спохватились, спасаю, что еще можно спасти, — надо хоть что-нибудь оставить ей. Алиса принялась доказывать, что Лилиана не переносит даже запаха баранины, а барашков и видеть не может.

— У Лилианы очень красивые глаза, — внезапно и совсем некстати говорит Игорь, а сам смотрит в мою сторону, и я чувствую, как по моей спине пробегают мурашки.

— Все относительно в этом мире, — глубокомысленно заявляет Мариора.