Михаил Башкиров - Реликт Страница 3

Дедок, что показался вначале Андрею вредным и злым, теперь с каким-то озорством поглядывал на него. Андрей в ответ весело махал рукой.

Приличный дед попался. Зачем же тогда там, в деревне, перед председателем ворчал и брюзжал, а потом, угрюмо взгромоздившись на передок, два часа с лишним сидел истуканом?

Андрей прибавил ходу, поравнялся с лошадью и высоко подпрыгнул.

— Полегчало? — дед натянул вожжи.

— А можно, я рядом с вами сяду?

— Валяй.

Андрей взобрался на передок и осторожно сел.

— Держись.

Андрей поплотней прижался к вознице. Ему казалось, что шевельнись — и сразу свалишься вперед, под колеса. Но довольно быстро освоился…

Теперь можно было и поговорить.

— Извините, я не знаю, как величать…

— Кличь Семеном Карповичем.

Дорога тянулась по краю узкой извилистой долины. Справа по склону наваливался густой кашей березняк. Слева по цепочке кустов угадывалось русло речушки.

— Семен Карпович, места-то у вас красивые.

— Это вполне. Седьмой десяток разменял, а все не могу к этой благодати привыкнуть. Когда силенка была, неделями в тайге пропадал… А вот понял, что без тайги-матушки нет мне жизни, только после фронту… Ох, и обидно тогда стало, жил валенок валенком…

— Председатель у вас мужик хитрущий.

— Ну, наделал ты делов вчера, — сказал Семен Карпович, игнорируя слова о председателе. — Всю деревню переполошил… Прибегла моя Марья да как завопит, мол, из городу землемер приехал сердитый. Будут участки перемерять, а лишнюю землицу отымать в пользу колхоза.

— Такой ерундой не занимаюсь, — сказал Андрей и засмеялся. Речушка приблизилась к дороге, и на берегу зачернели развалины какого-то строения.

— Вот и мельница, — сказал Семен Карпович. — Надобно передохнуть.

У обгорелых бревен они развели костерок. Пока Андрей ходил за водой, Семен Карпович выдал кобыле порцию сена, развязал мешочек и выложил на белую чистую тряпицу приличный кусок сала, густо облепленный солью, полбуханки магазинского хлеба, бережно поставил кружку загустелого меда.

Андрей подвесил котелок на жердину, подтолкнул в огонь сушняка и сел напротив Семена Карповича.

Помолчали.

— Если не секрет, — спросил Андрей, — что вы с председателем не поделили?

Семен Карпович извлек из кармана плоскую банку с махрой, оторвал от газеты аккуратную полоску и, скручивая цигарку, ответил:

— Председатель у нас фигура… А то, что малость повздорили, так это из-за внучка моего, пришел оголец с армии, отработал уборочную и решил метнуться…

— В город.

— Да не в город, в леспромхоз. Приезжал здесь у нас один, агитировал. Деньги, говорит, большие да отпуска длинные… В целом я против, а председатель — хоть сейчас заявление подпишет. Не умеет работников ценить… Долбил ему, долбил — бесполезно!

— А что же он решился вас со мной отправить?

— С кем же еще? — Семен Карпович выхватил из костра веточку, прикурил. — Любого другого Федор за версту не подпустит. А я ему как-никак шурин… Да и к Соколовке у меня интерес существует. Сколько раз на правлении выступал! Но до сих пор она, бедная, как отрезанный ломоть, а раньше, почитай, сорок дворов было, и в каждом не меньше трех душ.

— Вода закипела, — сказал Андрей и сыпанул в котелок заварки.

— Да отодвигай ты, отодвигай, — заволновался Семен Карпович. Растяпа!

— Нормально, — Андрей снял котелок и поставил рядом с головешками. — А сейчас там кто проживает?

— Один Федор и сестра моя за ним, и более — никогошеньки… Кто убег, кто помер… А сынки ихние, то есть племяши мои, давно в городе околачиваются… Сколько раз звал и сестру и его на центральную усадьбу, они — ни в какую. Потому что Федор — куркуль, вцепился в свое хозяйство и сдвинуться боится, а то, что рядом души живой нет, ему даже лучше с его зловредным характером… Посмотри-ка чаек!

— Напрел.

— Летом к ним пастухи наведываются, а зимой, окромя охотников, никого.

Семен Карпович мелко нарезал сала и подвинул его поближе к Андрею.

— Федор гостей-то не очень любит, но ты бойся, главное, поменьше обращай внимания на его выверты; и вот что еще… там у них в хате фотокарточка есть, в рамочке резной, Федор сам эту рамочку смастерил, так не спрашивай, пожалуйста, у них про нее, долго рассказывать, только им неприятно будет…

Андрей что-то промычал набитым ртом.

Перекусив, они еще долго разговаривали. Андрей расстелил перед Семеном Карповичем карту и горячо разъяснял свою задачу. Тот внимательно слушал и водил пальцем по карте.

— Ты только Федору не вздумай расписывать, — сказал Семен Карпович, когда Андрей кончил. — Ох и рассерчает он, если узнает, что на его вотчину покушаются. Ты ему понепонятнее, позаковыристей.

— У вас не соскучишься, — сказал Андрей и плеснул в кружку остатки теплого чая. — То зэки, то отшельники.

Семен Карпович закурил самокрутку и опять склонился над картой.

— Значит, корчевать хотите?

— Если камня не будет.

— Земля там без камня, хорошая земля. Ведь я тоже в Соколовке родился. Вот приедем — я тебе дом наш покажу, как раз почти у самого краю, с резными наличниками. Еще прадед его ставил… Пригнали их сюда аж с самой Украины.

— Далековато.

Затухающий костерок отчаянно дымил. Лошадь продолжала хрумкать сено. Было слышно, как в речке дышит вода, потрескивая тонким ледком вдоль берега.

— Просьба у меня к тебе есть, — сказал Семен Карпович и погладил карту ладонью. — Серьезная просьба.

— Все, что в моих силах.

— За деревней, в березняке одна могилка есть. Так богом тебя заклинаю, оставь вокруг нее хоть полгектара нетронутыми. В ней двадцать три человека лежат. Кличут ее у нас партизанской — только какие там партизаны… Бабы, детки малые да старики… Когда белогвардейцы отступали, побаловались. Младенцев за ноги да об угол… — Семен Карпович отвернулся и стал смотреть на дорогу, как бы дожидаясь кого.

— У нас по инструкции такие места трогать не разрешается, — сказал Андрей и поднялся. — Память есть память.

— Спасибо.

Андрей взял пустой котелок и спустился к речке.

Через пятнадцать минут они тронулись в путь. Отдохнувшая лошадь пошла бойчее. Андрею было хорошо сидеть рядом с Семеном Карповичем, он чувствовал его теплый бок, его дыхание, его силу.

Под бряканье колес задремалось…

Вдруг лошадь встала. Андрея качнуло вперед. Но рука Семена Карповича не дала ему свалиться.

— Гляди, волки, — зашептал Семен Карпович. — Шесть голов, едрена корень!

Андрей закрутил головой, но ничего, кроме пожелтевшей болотины да разбросанных в беспорядке кустов, не увидел.

— Где, где?

— Да вона!

— Бинокль бы сюда…

— Правее излучины, на той стороне, в лес уходят, сволочи!

Наконец и Андрей заметил, как два серых пятна мелькнули промеж редких стволов за опушкой.

— Обнаглели волчары, выводками разгуливают. Лет десять слыхать не было, а с прошлого года пошло-поехало. Зимой чуть Ваську-армяна не загрызли… — Семен Карпович зло выругался. — Куда егерь смотрит? Ему бы только водку жрать да перед начальством выплясывать.

— А я только в зоопарке волка видел. Такой худой, зачуханный.

— Надо будет Федора предупредить. Но-о, пошла, старая…

Дорога изгибалась, повторяя очертания леса. Из-за берез надвигались насупленные сопки. Чаще стали появляться высокие лиственницы с раскоряченными ветвями.

Пошел снег. Он как бы нехотя планировал над утомленной землей, над молчаливыми деревьями. Андрей видел, как снежинки садились на круп лошади и таяли.

Куда только не занесет нелегкая… Вот и опять какой-то медвежий угол, и можно было бы с тоски подохнуть, если бы не дед, а вначале такой язвой показался… И на чем он держится, высох весь…

А действительно красотища, все замерло, лишь снег… Может быть, и останется в душе и в памяти только вот та склоненная береза да сипловатый голос Карповича и острый запах махры…

Как забавно лошадь шевелит ушами… Целое лето прошло, и как быстро, как сумбурно, словно и не было пашен, истомленных солнцем, и унылых болотин, словно приснилось то первое хозяйство, где по-настоящему чувствовал себя инженером… И почему у нее дергается то одно ухо, то другое…

— Сейчас к Бандитской падушке свернем, — сказал Семен Карпович. Хочешь, солонец покажу?

— Скорей бы до деревни добраться.

— Это успеется, уже недалеко.

Андрей закрыл глаза. Нескончаемый снег утомлял. Какая-то неясная тревога шевельнулась в нем.

Скорее бы проскочили эти две недели, а там — сбрить бороденку, обкромсать шевелюру, и в отпуск. Махнуть на запад к тетке. Денег должно хватить. Полевые за три месяца, получка, отпускные, да еще председатель обещал наряд закрыть… А еще лучше никуда не мотаться. Съездить на толкучку, взять стереонаушники и «атташе-кейс» и впасть в спячку…