Сны золотые - Баймухаметов Сергей Темирбулатович Страница 3

И тем не менее - исповеди.

Встречаясь с наркоманами в больницах, в притонах, в городах и поселках на марихуанном

пути от Чуйской долины до Москвы, на рынках, на пятачках, где собираются свои люди, я

никогда, по неведению, не задавался таким вопросом.

Почему?

А может, как раз потому, что наркоман живет в постоянном страхе, он закрыт, то есть одинок, как никакой другой человек на свете. Весь мир враждебен ему - и он враждебен всему миру.

Это отчаянное, безнадежное, космическое одиночество. Может, они и рассказывали все

потому, что в кои-то веки человек из того, враждебного мира пришел к ним не с милицейской

повесткой, не с родственными слезами, проклятиями, нравоучениями, а просто поговорить, и

еще важнее - послушать. В кои-то веки проявил к ним не милицейский или медицинский, а

просто человеческий интерес: интерес к их судьбе, к жизни, к их мнениям и суждениям о себе, о людях, о кошмаре, в который они сами себя ввергли.

А потом, я сразу же говорил им о замысле книги, о том, что пишу ее для тех, кто еще не

пробовал анаши и ни разу не укололся, то есть для их младших сестренок и братишек, и

просил их помочь, рассказать всю правду, поскольку лишь полная правда может убедить, дойдет до умов и сердец мальчишек и девчонок. То есть я делал их как бы своими соавторами.

И никто из моих собеседников-наркоманов мне не отказал. Все соглашались, все

рассказывали про свою жизнь со всей возможной откровенностью.

Александр Зеличенко, полковник, куратор

антинаркотиковой программы ООН "Ошский узел"

Чуйская долина - это север Кыргызстана, юг Джамбулской и Чимкентской областей

Казахстана, это громадные пространства от Ташкента на западе до Алматы на востоке, от

кыргызских гор на юге до пустыни Муюн-Кум на севере. Это три с лишним миллиона

гектаров, занятых дикорастущей коноплей. Особой коноплей, имеющей особые

наркотические свойства, каких нет ни у какой другой конопли, обычного сорняка на полях

Сибири и Центральной России, Северного Казахстана и Поволжья... Что такое три с

половиной миллиона гектаров? Вспомним: вся страна, Советский Союз, осваивала целину, и

усилиями всей страны в Казахстане было распахано, окультурено восемнадцать миллионов

гектаров... Вот и сравнивайте.

Если подняться на вертолете, на самолете и попробовать окинуть долину взглядом, то это -

необозримый океан, по которому перекатываются волны конопли в рост человека и выше.

Как бороться с коноплей? Наверно, никто не знает. Конопля - вековечное растение, самое

неприхотливое, самое стойкое. Будет жара, сушь, засуха - она выживет. Начнется ливень, всемирный потоп, грязь, болото - она прорастет. Ничего с ней нельзя сделать. С корнями -

не вырвешь, корни глубокие, чуть ли ни три метра. Распахать - поди попробуй. Во-первых, горючего не хватит, во-вторых, все равно бесполезно, пробьется, а в-третьих, конопля здесь

растет не сама по себе, она выполняет природой уготованную роль. Своей мощной корневой

системой она удерживает пески. Стоит только уничтожить, свести ее на каких-то

пространствах - а на ограниченных участках это возможно, - как начинается наступление

песков на села и аулы. Видите, какая получается сложная ситуация?

В Казахстане, на громадных пространствах, где на сотнях тысяч гектаров конопля стоит

стеной выше человека, еще можно применять и применяют гербициды, поливают ее нещадно

ядохимикатами с самолетов. Но и там урон для природы невосполнимый. А у нас, в

Кыргызстане, на малых площадях, при большой плотности населения - и вовсе невозможно

применение химии. Ведь гербициды сжигают все: и коноплю, и траву, то есть пастбища, и все

живое там погибает: звери, птицы, скотина там больше не будет пастись, человеку туда уже не

ступить ногой.

Вот какая проблема.

Американцы, правда, нашли способ. Вот я взял у своих американских коллег (достает из

ящика горсть необыкновенно красивых, как игрушки, синих, красных, розовых кубиков со

сглаженными углами. - С. Б.) несколько гранул. Это экологически безвредные гербициды в

желатиновой оболочке, которые действуют только на коноплю. Одна гранула - один цент.

Они выстреливаются специальной пушкой. Желатин растворяется, жидкость вытекает, обволакивает растения - ведь конопля ранней весной всего лишь низенькая-низенькая

травка - и затормаживает процесс фотосинтеза. Одним залпом накрывается площадь в

четыре гектара, один залп обходится в восемьсот долларов. То есть только для обработки

гербицидами на Чуйскую долину необходимо от восьмисот миллионов до одного миллиарда

долларов. Как минимум. Не считая всех остальных прямых и побочных, сопутствующих

расходов.

Так что пока остаемся реальной силой в основном мы, милиция. Но силы наши...

несопоставимы с территорией, которую надо контролировать. Раньше, пока Советский Союз

не распался, было легче: мощное МВД Союза всегда помогало, хотя бы теми же вертолетами.

Чтобы представить масштаб, приведу такой пример... В конце июня, в июле и августе, когда в

Чуйскую долину устремляются гонцы, группы, банды со всей страны, мы здесь проводили

чуть ли не войсковые операции, полки выходили на оцепление... И все равно не справлялись: по только им известным тропкам, ложбинам, тайным дорогам заготовители утекали, просачивались, как вода между пальцев. Мы перехватывали лишь малую часть...

А сейчас вся тяжесть легла на плечи двух республик, да вот международная ассоциация по

борьбе с незаконным оборотом наркотиков материально поддерживает. Так что Чуйская

долина - это джунгли… И хищники здесь всех родов - от самых мелких до самых крупных.

Например, однажды проследили мы гастролеров, которые за крупные деньги прямо с

конвейера автосборочного завода сняли восемь грузовиков, загрузили в машины кирпич, цемент, доски, а между ними, в мешках, упрятали две тонны марихуаны и уже готовы были

вывезти все за пределы республики. Две тонны!..

А помимо них кружатся над Чуйской долиной птицы калибром помельче, зато количеством

несметным. Как воронье!

В этой связи я хочу сказать вот о чем: о несовершенствах нашего уголовного

законодательства, судопроизводства, и вообще - об отношении общества, общественного

сознания к наркомании в целом и к наркобизнесу в частности. Мне мои американские

коллеги рассказывают: суд присяжных там все может принять во внимание, с самым

матерым, закоренелым преступником, с убийцей разбираются. Где убил, как убил, какой была

его жизнь, несчастное детство, бедность, гетто, родители-пьяницы, личная месть... - все

принимают во внимание и все обсуждают. Но как только речь заходит о наркотиках, о

торговле наркотиками - тут суд присяжных абсолютно беспощаден. Что, продавал детям

кокаин? Покушался и подрывал мозг, интеллект, генофонд, будущее нации? Все.

Максимальный срок. Если девяносто лет - он просидит в тюрьме все девяносто лет. Если

пожизненно, то - до конца дней... И никаких условно-досрочных освобождений, как в стране

победившего пролетариата, а затем победившего его капитализма. У нас же к дельцам

наркобизнеса все еще относятся как к незначительным преступникам, витает в нашем

обществе некое не то благодушие, не то, простите меня, элементарное непонимание и

глупость: продавал, мол, и продавал, а ты не покупай...

И что еще очень печально и тревожно: перемена в настроениях местных жителей. Раньше они

нам помогали, поддерживали. Ведь заготовщики и им не давали покоя: угоняли машины, мотоциклы, скотину угоняли, посевы травили... С начала девяностых годов начался перелом.

Понятно, что он связан с кризисом в экономике, с распадом государственных предприятий, колхозов и совхозов. Десятки тысяч людей оказались без работы и без денег. В общем, местные занялись заготовкой. Приезжаешь на чабанскую точку, а там неподалеку стоит